– При чем тут восемь лет назад?! – прорычал он. – Вы согласились стать моей женой в Вайд Хилле. Я просил у виконта вашей руки. Второй раз!
– О… – Я закусила губу, вспоминая свой нелегкий выбор в замке деда. Кажется, мы друг друга не поняли.
Не знаю, виной тому были сильные снадобья или напряжение, но я с трудом сдерживала смех, даже ущипнула себя за руку. Винсент это заметил, на миг показалось, что сейчас меня опрокинут на живот, чтобы исполнить давнее обещание. Все-таки в нижних юбках и кринолине есть своя прелесть! Если у него и возникло желание отшлепать меня до малиновой попы, оно явно наткнулось на преодолимое, но занудное препятствие в виде раздевания.
С минуту меня изучали пристальным взглядом, потом уголки его губ тоже дрогнули. Теперь мы просто смотрели друг на друга: такие счастливые, что признаться совестно.
– Лучше соглашайтесь сразу. Иначе я возьму в заложники вашу псину и выпущу только после церемонии. Доверять вам в этом вопросе я больше не намерен.
Я подалась к нему, погладила по щеке.
– Винсент, я буду рада стать вашей женой.
Не удержалась – погладила его губы кончиками пальцев, а Винсент перехватил мою руку, надел кольцо и нежно поцеловал ладонь.
Вот ведь собственник! И командовать любит до безумия. Мой герцог…
– Теперь вы не тронете Арка?
– В этом можете быть уверены. А теперь спать. Не станете возражать, если сегодня я помогу вам раздеться?
Возражать я не стала: что может быть лучше, чем заснуть вместе? Положить голову Винсенту на плечо, чувствовать его руку на своей талии, просто знать, что он рядом…
Как же сильно я его люблю! И чем только заслужила такое счастье?
Эпилог
– Уааааа!!!! – донеслось яростное. И потом снова: – УААААААААА!!!!
Просторная светлая комната звенела от плача.
– Ваша светлость, должно быть, у него колики.
Наверное, когда-нибудь я все-таки привыкну, что ко мне так обращаются.
– УАААААААААААААААААААААААААААААА!!!!
Громче орала только я, когда увидела паука на подушке – в милом романтичном домике на побережье океана, в медовый месяц. Ну и еще во время родов.
Я подошла к няне и приняла из ее рук малыша, который тут же затих. От кормилицы я отказалась, возможно, поэтому наш сын терпеть не мог нянек – признавал только меня и Винсента. Ночь, день, утро, вечер… Маркиз трех месяцев от роду не выбирал время, чтобы начать голосить. В требовательности он не уступал отцу, заставить его замолчать можно было только предоставив желаемое – игрушку, грудь, нежные объятия, укачивание – нужное подчеркнуть.
– Вы можете идти, Абигэйл. Спасибо.
Няня вздохнула с облегчением: ей с лихвой хватало ночных опер, присела и вышла. Она уверяла, что никогда не видела таких родителей, и я ей верила. Других таких ненормальных во всей Энгерии не сыщешь. Огромный штат прислуги, а мы сами носимся со своим сыном.
– Ну и что мы хотим сегодня?
– Уа.
– Да неужели?
– Мммаакм?
Я укачивала Дарена, но засыпать он и не думал. Тянулся к выбившейся из прически прядке в попытке ее сцапать.
– Ну уж нет, милый, маме волосы еще пригодятся. – Я заправила ее за ухо, прижимая сына к груди, и он тут же недовольно нахмурился. – Да и папе они нравятся. Давай-ка лучше я расскажу тебе сказку. В одном королевстве жил герцог…
– Вак.
Дарен понял, что волосы ему не достанутся, и потянулся сначала к подолу распашонки, потом к оборке на моем платье. Наше чудо умудрялось выглядеть милым всегда, даже когда вопило. Эти крохотные пальчики мне постоянно хотелось целовать, а когда он начинал улыбаться – вот как сейчас, у меня пело сердце. Глаза у Дарена потемнели на удивление быстро, уже сейчас он был очень похож на отца.
– И влюбился он в прекрасную девушку. А девушка влюбилась в него.
Я обернулась, чтобы встретить улыбку мужа, приподняла бровь:
– Нет, девушка об этом не узнала, потому что герцог забыл ей сказать.
– В моей сказке все иначе.
– В вашей сказке нет драматического конфликта.
Винсент подошел к нам и принял Дарена из моих рук.
– Дайте маме отдохнуть, милорд.
Де Мортен отошел к окну, укачивая наследника на руках, и продолжил:
– Сбежала от него, стала лицедейкой, словом, какими-то глупостями занималась. Пока не поняла, что без герцога жить не может. Тогда заявилась к нему в дом и говорит: «Какой же я была… глупой!»
– Так и сказала?
– Так и сказала. Теперь драматического конфликта достаточно?
– Более чем.
Если бы мне раньше кто-нибудь попытался описать эту картину, я бы не поверила, но сейчас, глядя на моих мужчин, не испытывала ничего кроме тягучей непреодолимой нежности, разливающейся в груди. Неужели я правда когда-то собиралась от этого отказаться?!
– И чем же все закончилось?
– А вы не знаете?
В детской было светло, а у окна и подавно. Тем не менее Дарен уже заснул – вот он, бесценный дар, никакая магия не нужна. Только что надрывал горло, сейчас уже сладко посапывает и забавно хмурится. Судя по его реакции, нам с Винсентом точно не стоит писать сказки.
– Вы в детстве так же голосили?
– Не помню. – Взгляд мужа лучился весельем. – Но могу спросить у матушки. А вы?
– О да! Отец говорил, что со мной никто не мог справиться.
– Что ж, в это я охотно верю. Что до Дарена, он просто вырабатывает громкий голос. Ему еще в парламенте выступать.
Я фыркнула.
– Не сомневаюсь. Только для начала он сведет нас с ума.
– Не сведет. И не забывайте, мы обещали ему сестренку.
– Я сказала, что подумаю. Это случилось за два дня до родов, я была не в себе. К тому же, обещать девочку я не могу. Что вы будете делать, если у вас появится второй наследник?
– Делить наследство.
Винсент осторожно уложил сына в колыбель и вернулся ко мне. Я с наслаждением сомкнула руки на его талии, запрокинула голову, глядя в глаза: обнимая, вдыхая мятный запах.
– Завтра приедут отец с дедом. Хотят попрощаться перед тем, как ехать в Вайд Хилл.
– Буду рад. Как граф Солсбери себя чувствует?
– Хорошо. Тем более что он теперь не один.
Несмотря на то что в это никто не верил, отец больше ни разу не притронулся к картам. Отношения с дедом у него наладились, и он с головой ушел в воспитание дочери. Глория после случившегося так и не оправилась. Разыскала монастырь на севере, у самой границы с Загорьем, и уехала туда. Немного грустно знать, что поместье, где я родилась и выросла, будет пустовать, но дом отца теперь в Вайд Хилле. Да и Киана сможет чаще видеться с матерью.
– Как вы смотрите на то, чтобы в конце месяца устроить себе отпуск?
Я широко распахнула глаза.
– Вы серьезно?
– Вполне. Закончу с делами, и снова выберемся к океану. Вы же этого хотите?
Хочу?! Я не просто хочу, я этого жажду. От исполнения танца радуанских дикарей меня останавливал только спящий Дарен. Ну и еще чувство собственного достоинства. Самую чуточку.
– Очень!
Не считая нашего родительства, в последнее время на Винсента свалилась куча дел: после того как провели реформу, началось основное веселье, которое продолжалось и по сей день – развитие технологий в Энгерии шло полным ходом. Продвижением многих проектов он занимался сам, потому иногда пропадал в Лигенбурге на несколько дней. Из-за всей этой суеты у нас позорно давно не было близости, а сейчас он стоял рядом, кончиками пальцев поглаживал шею и смотрел так, что подгибались колени.
Я не утерпела: мягко обвила руками плечи Винсента и поцеловала. Вот как он это делает? Стоит ему прикоснуться – и я забываю обо всем. Даже о том, что мы в детской, что в небольшой белоснежной колыбельке под балдахином спит наш сын. Забываю, что значит дышать, только чувствую, как сердце заходится в сумасшедшем ритме, как напрягаются его мышцы под моими ладонями, как желание охватывает нас, словно из искры мгновенно вспыхивает костер. Низ живота сводит томительным теплом предвкушения, и я подаюсь вперед, прижимаюсь всем телом.
Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться этой сводящей с ума исступленной нежностью.
Мой Винсент. Мой герцог. Моя любовь.