Он отчаянно пытался её разжать, но ведь не был даже Кальтэном. Это богатырь-Фэз, что привык никогда не полагаться на магию, ну и довольно редко брался за оружие, ведь иногда дело можно решить простым ударом кулака, возможно, что-то бы сделал. А Дарнаэл никогда не отличался двухметровыми плечами и способностью сворачивать горы.
Для того, чтобы перевернуть весь мир, ему достаточно было собственного разума. А чтобы выиграть сражение — верной шпаги или, если уж совсем не везло, волшебства. Всё это, конечно, не давало заплыть жиром или превратиться в горбатого старикана, но и особой силушки богатырской не прибавляло. Для того, чтобы руками разогнуть решётку темницы, надо таким, Первый его подери, родиться.
— Ничего не выйдет, — послышался тонкий женский голосок. — За прерывание важных ритуалов вам грозит серьёзное наказание, и я бы на вашем месте не стала сопротивляться.
Дарнаэл поднял на неё холодный взгляд. О, да, стандартная ведьма — холодная, как лёд. Он её помнил — увы, но недостаточно чётко для того, чтобы иметь возможность сказать что-то колкое. Но характеристика этой Мизель и так была буквально вычерчена на лбу, для подобных выводов Дарнаэлу не потребовалась бы волшебная сила.
И никакое сканирование сознания тоже не нужно.
Она не была настоящей, как та помощница, что приволок его сын. В Монике пылала дарнийская кровь и дарнийская честность, а эта Мизель — хуже всякой змеи. Те хотя бы оставляют по себе две маленьких точечки, по которым после можно определить, что человека хотя бы укусили. Но она не столь глупа.
Такие, как Кредэуа, заползают сначала в вас, после кусают изнутри в самое сердце, выбираются на свободу и смывают чужую кровь с клыков. Самый страшный подвид паразита на этом континенте.
— Радуйся, моя дорогая, — Дарнаэлу даже не пришлось особо стараться, чтобы презрительно улыбнуться, — что ты не на моём месте. Мир слишком превратен.
— Вы будете пытать бедную девушку? — она продемонстрировала ему в свете пульсара два ряда ровных белых зубов. Ведьма… Нет, хуже. Даже не змея, паразит, который пытается проникнуть под кожу даже сейчас, на всякий случай. И что? Можно подумать, если б Эррока пала — если она ещё падёт перед войсками Элвьенты! — эта девушка не найдёт способ оправдаться! О, она вывернется так, что Дарнаэл сам раскроет объятия и бросится радостно за нею, обнимет и едва ли не расцелует. Она сумеет сделать всё для этого.
Впрочем, у короля была хорошая память. И на преступления тоже.
— О, нет. Бедная девушка, — он вздохнул, — увы, это только маска. Сначала мы снимем её. Маску. А потом займёмся всем остальным.
Мизель отступила в темноту коридора, а Дарнаэл убрал руки от решётки, будто бы позволяя себе смириться с мыслью, что в это конкретное мгновение на свободу ему уж точно не выйти, а потом шумно выдохнул воздух и натянул на лицо стандартное отсутствующее выражение. Они никогда — пусть даже и не надеются, — не услышат от него ни крика, ни мольбы. Тьерроны, как там велось в очередной религиозной книге, не сдаются.
Король Элвьенты — это чуть больше, чем просто правитель. Это не развратный дурень на троне, за которого страной во все стороны дёргают его советники. Это культ. Религия. Особа, за которой пойдут все.
Народ может растеряться и запутаться, но всегда есть шанс собрать его воедино. А как только он позволит себе сдаться и пойдёт на выполнение требований, пусть даже и после этого ему самому будет лучше… Нет. Тогда всё пропало. Тогда наступит конец и стране, и волшебству, и собственной жизни, даже если не окончательный и, возможно, более приятный, чем кажется.
Дарнаэл знал — лучше умереть мучеником, чем сдаться и выжить. Но ещё лучше выжить и победить.
На этом свете у него ещё много дел.
…Послышались шаги. Стук каблуков было отличить довольно легко от стандартного чеканного шага стражи, характерного для Эрроки, и от мягкой ходы ещё одного, незнакомого человека. Он знал, сколько их, уже по слуху — тут было очень хорошее эхо.
Сначала Тэзра и Мизель, как всегда, две презрительные змеи. Но не важно — повелительница змей, Богиня, сегодня и всегда будет на его стороне. Теперь-то он точно в этом уверен.
Он уже успел заключить с нею короткую, но обоим понятную сделку.
После, за их спинами, четыре стражника, и посередине, между двумя парами, по-кошачьи ступает тот, кто, собственно говоря, и явился на сей раз по его душу. Отвратительное, надо сказать, существо. Злоба — его внутренний распорядок, да? О, нет. Это бездушный призрак, тень палача, это тот, кто просто будет подавать инструменты. Тот, кто выполняет приказы. Тот, кто останется жить при любом правительстве и выполнит наставление каждого, кто взойдёт на трон.
Но среди этой толпы Дарнаэл так и не услышал мягкую ходу Лиары. Её там не было. Она не пришла за ним, не явилась наблюдать за тем, в чём сама в результате и окажется виновата.
Конечно же. Его прелестная королева иногда ошибается, но не настолько, как Тэзра и её новая игрушка. О, нет. Лиара куда умнее — пусть иногда её можно принять за немного безумную и сбившуюся со своего пути женщину.
Но это не так.
— Дарнаэл, — Тэзра остановилась напротив. — Ты освободил руки? Ну, что ж, я надеюсь, что ты не будешь творить глупости. Стража! Открыть.
Один из них снял ключи с пояса, нащупал вслепую замок и наконец-то смог отыскать в нём скважину. Как глупо — взять с собой практически слепого старика-стражника и ещё троих юнцов. Словно плевок в лицо королю, подтверждение, что он всё равно ничего не сможет с ними сделать.
Дарнаэл вышел с прямой спиной, со стандартно презрительным, специально для Тэзры, взглядом, не наклонился и не пошатнулся, когда кто-то из юнцов старательно толкнул его в спину, заковывая вновь руки за спиной.
Они шли вслепую. Конечно же, благодаря магии, Дар не видел ничего — а мог бы, если б Тэзра не наложила на свой сияющий в руке пульсар особое заклинание. Она словно пыталась доставить ему дополнительные неприятности, если это было возможно.
— Королева Лиара, — промолвила она, не сбавляя темпа, но Дар и так знал, что впереди ступеньки, и заглушить голосом их существование не удалось, — считает, что ты должен отречься от своего статуса прилюдно. И тогда ты будешь свободен.
Конечно! Как он мог не догадаться? Как мог не заподозрить их в этой, несомненно, гнусной и смешной идее? Ведь всё гениальное просто, а Лиара — или Тэзра, — по праву считали себя гениальными.
— Мне кажется, — отозвался равнодушно король, — что эти ступеньки ведут отнюдь не куда-то к народу, перед которым я должен признавать свою беспомощность.
— А вы готовы? — наивно уточнила Мизель. О, да, она до сих пор верит в то, что её чары действуют на всех. Не только волшебство, но и обаяние.
— Я никогда не буду готов. Ваши пыточные этого не изменят.
— Как знать, — Тэзра осклабилась. — Как знать.
…Помещение было довольно светлым — чтобы ведьмы могли видеть всё, что делает пленник. И на удивление пустым — единственным средством, которое они прихватили с собой, оказался какой-то чемодан в руках у палача.
Мужчина выглядел грустным. На его гладко выбритой голове красовалось клеймо — конечно же, он Подчиняется. Подчинение — особая вещь, сопротивляться ведьме, что отдаёт тебе приказы, невозможно. Палач был не так уж и стар, а его дело казалось ему же самому отвратительным, но просто так отказаться от предназначения отнюдь не получалось, сколько б он ни старался. Естественно, это не было простым заданием — то, что загадает ему Тэзра.
После короткого жеста ведьмы его отвели на центр помещения, но даже одна мышца на лице не дрогнула — это не имело значения. Всё, что происходит, попросту не имело значения.
— Ну что же, — промолвила Тэзра. — Я даю тебе ещё один шанс. Это всего лишь несколько слов. Одно публичное выступление, — она улыбнулась. — Всего одно. Короткое. Ты скажешь, что мужчины ничтожны. Что ты тоже ничего не значишь. Отречёшься от престола. Вот и всё. И будешь жить столько, сколько у тебя получится — мы тебя больше не тронем. Нам нужен только отказ.
— Мой отказ ничего тебе не даст. Моя супруга всё равно будет править страной. А потом, — Дарнаэл вздохнул, — будет править мой сын. Даже если я умру.
— Дар, умереть не так уж и просто. Я способна это обеспечить.
— Охотно верю, — кивнул мужчина. — Но я готов рискнуть, поверь мне. Готов попытаться выжить, даже если тебе очень захочется меня убить.
— Я не ставлю целью твою смерть, — повела плечами Тэзра. — Рано или поздно ты всё равно согласишься, драгоценный.
Он ничего не ответил. Оставался только один вопрос — когда Тэзра успела прогнить до такой степени? Когда она с нормальной, в принципе, девушки превратилась в такое вот чудовище? В такое гадкое существо, способное на всё, что угодно, лишь бы доказать собственную правоту… Может быть, винить в этом стоило Лиару, но Дарнаэл отлично знал, что во всех проблемах человека обычно виновен исключительно он сам. Лиара тут ни при чём. Даже если это просто его фантазия, в которую очень и очень хотелось бы поверить, Лиара всё равно ни при чём.
— Ты просто должен отречься, — повторила настойчиво Тэзра. — Подумай. Одно публичное выступление, Дар. И всё закончится.
— Ещё ничего и не началось.
Ей надо было только кивнуть. Кажется, палач испустил грустный вздох и коротким взмахом ножа разрезал на спине рубашку.
Как весело.
Вспомнился маг из подвалов на шестом уровне. Точно та же ситуация — словно Дарнаэл никогда не присутствовал на пытках. Впрочем, для этого он никогда не использовал магию.
Тэзра прищёлкнула пальцами. Рубашка — уже разорванная, наполовину опавшая, загорелась. Вспыхнула, словно спичка — вероятно, ведьма не рассчитала силы, когда использовала заклинание.
Пепел опадал на пол хлопьями — пламя жгло неприятно, но, к счастью, всё длилось не так уж и долго, не настолько, насколько хотелось бы ведьме. Она пыталась продемонстрировать свою силу, напугать — но это лишь фантом. Они не дадут ему сгореть заживо. Для того, чтобы отречься от престола, надо быть не только живым.