— Это кошмарно, — вздохнула Тальмрэ, присев рядом с молодой ведьмой, — но я уверена в том, что он жив. Иначе я бы точно почувствовала.
— Но ведь, — Моника грустно покачала головой, — он тебе никто. Не любимый, не муж, не родной сын. Так, пасынок. Между прочим, мешает.
— Да ну. Я не хочу быть королевой долго, мне просто надо было решить несколько своих проблем, да и только, — отмахнулась абсолютно спокойно Сэя. — Так что, это не про меня — убивать паренька или пытаться плохо его защищать только для власти.
— Но ведь ты для чего-то выходила замуж за Дарнаэла Второго.
— Для его же блага, поверь мне, — хмыкнула Сэя. — Я только кажусь со стороны страшной, Мон. Но желаю только добра.
— Мне надо, наверное, возвращаться в Эрроку, — внезапно проронила Моника. — Тут нет Её Высочества Эрлы, да и Рэй сказал, что границу хранит отнюдь не артефакт, так что…
— А что же хранит границу?
В голосе Тальмрэ почувствовался неожиданный интерес. Лэгаррэ должна была обратить на него хоть какое-то внимание, но на самом деле лишь всё так же равнодушно проигнорировала все те эмоции, что чувствовались в голосе женщины. Наверное, устала слишком от того, что вынуждена была пережит, может, чрезмерно переживала о Рэе.
— Шэйран не сказал. Мне показалось, что он и сам не знает, но это точно в Дарне. В любом случае, я туда не поеду, я хочу… — она запнулась. — Поговорить с королевой Лиарой. Может быть, там будет и Его Величество, он вернётся… он нужен Элвьенте.
— Разве ты не за матриархат?
— А Богиня его знает, — пожала плечами Лэгаррэ. — Прежде была исключительно за матриархат, а теперь очень в этом сомневаюсь. Потому что, как говорит Шэйран, королева должна была всех своих сыновей бросать с высокой скалы, а он всё ещё жив, пусть и немножечко сумасшедший. Я не хочу больше быть той, кто… Не могу. Мне надо отказаться от всего и попытаться потом его найти. Иначе будет беда.
Сэя кивнула. Моника оказалась куда сознательнее, чем она сама — удивительно, а ведь ведьма совсем ещё юна, как она может так старательно убеждать себя в том, что должна делать, а что творить не стоит? Ведь это такие философские вопросы, с ними толком не разберёшься, только опять можно получить новые, дополнительные проблемы, да и… Матриархат в крови у этой девочки.
— Может быть, — наконец-то проронила Лэгаррэ, — я смогу сделать что-то полезное там, если помогу королеве… На месте. Не здесь. Я не могу.
— Ты его любишь?
Она не ответила. Вопрос, впрочем, действительно был слишком сложным. Не для Сэи, само собой. Ведь Сэя никого никогда не любила, кроме Рри, и тот всё равно не принёс ей ничего, кроме боли. Но для Моники очень сложный.
— Я не знаю. Всегда он казался мне просто дураком, которому повезло оказаться тут, на занятиях, познать волшебство. Он словно не ценил этого, играл с огнём и иногда даже выигрывал, но это было одинаково опасно. Он не… не учился, не старался, у него очень многое не получалось. Такие, как я, ненавидят таких, как он.
— И он всем нравился, — дополнила её рассказ Сэя. — Из сокурсниц.
— Ну, не всем, конечно, — пожала плечами Моника, — но многим. Они его не любили, само собой, он их тоже, но им вместе было весело. Он казался мне таким…
— Каким?
Моника ничего не ответила. Она смотрела вниз, на могильник.
— Я должна ей сказать. Что это была Далла Первая. Я должна, больше некому, — наконец-то выдавила из себя Мон. — А он… Он, знаешь, был не таким, как остальные мужчины в Эрроке. Не знаю, как относительно магии, но вот говорить с женщинами, соблазнять ему было просто. Мне казалось, что это единственная причина, по которой он до сих пор тут.
— И ты ревновала, — понимающе улыбнулась Сэя. — Да, я знаю. Такое бывает. Ты думаешь, что мужчина и ломаного гроша не стоит, а он…
— Да не ревновала. Мне было просто противно. Они, думала я, заблудшие овцы, а он — волк, который упрямо пожирает их мораль. Сбивает с пути. И не то чтобы он им подливал зелья или мучил их. До меня уже потом дошло, что они делали это по доброй воле, потому что тоже это видели. Толку-то спать с мужчиной, если он тебя боится? А тут… Шэйран не боялся, я думаю.
— А ты сама-то пробовала? — Тальмрэ придвинулась чуть ближе и положила руку девушке на плечо.
— С мужчинами? — Лэгаррэ бросила на неё непонимающий взгляд. — Конечно, нет, я думала, это так… — она запнулась. — В общем, нет. Но мы с ним как-то раз говорили… И мне хотелось бы дочку, он смеялся, что когда я захочу родить, всё равно приду к нему.
— Почему? — удивилась Тальмрэ.
— Потому что моя дочь должна быть с магическим даром, а чтобы результат оказался стопроцентным, надо, чтобы волшебниками были и отец, и мать, ты же знаешь, — Моника зажмурилась. — Можно даже, чтобы девочка, если очень постараться и настроить магию. И он, мне казалось, будет не против этого — стать отцом моего ребёнка. И… Я действительно, когда прежде об этом думала, выбирала именно его.
Сэя засмеялась. Ей это казалось пусть и не неправильным, но уж точно безумно странным.
— Почему его? Мало ли мужчин-магов на свете?
— Мало, — серьёзно ответила Моника. — К тому же… Ну, Шэйран бы ничего не испортил. Не в плане… — она запнулась. — Не в плане удовольствия, но мне было бы не стыдно, если б мой ребёнок был похож на него. Внешне или по характеру, это не так уж и страшно. Рэй не глуп, он просто безумно ленив, я уже на последних курсах научилась отличать первое от второго. В общем… Я приняла для себя решение тогда, что выберу его, когда придёт время. Он об этом знал, немного издевался, но я ему, кажется, нравилась. Это было не любовью, перемирием. Но он всё равно оставался серым троечником, над которым я могла и посмеяться в коллективе, как теперь понимаю, единственная делала это честно.
— А остальные?
— Ну, у нас половина всех девушек с ним спали, — повела плечами Моника. — Смешно, правда? Я тогда не ревновала, мне было за них немного стыдно. Но он был таким бездарным лентяем и прогульщиком, я думала — пусть. Это не имело значения.
— Ты смотрела на него, как на хороший генотип, — кивнула наконец-то Сэя. — Понимаю. Красавец с магией, что может быть лучше?
— Ну, мне ведь не было бы даже противно… С ним, — девушка запнулась. — В конце концов, это не имеет значения. Тогда я, разумеется, его не любила. А потом прибыла сюда, попала в его паутину и не смогла выбраться. В заклятие, я имею в виду, — она зажмурилась. — И, — она наконец-то распахнула глаза и посмотрела на могильник, — я тогда впервые подумала, что относилась к нему неправильно. Мне так стыдно стало. Я ведь смеялась над ним за его спиной, а он… Он так колдовал, я видела. Я подумала: может, матриархат и вправду глупость? А потом он сказал, чей он сын.
— Что может быть лучше принца? Не думала, что корысть в твоём случае имела место, — Сэя не могла осуждать девушку за это, конечно же. Она сама вышла за Дарнаэла не за красивые синие глаза. Только было одно исключение — Дарнаэл знал об этом и не питал никаких надежд. С Шэйраном всё совсем иначе, он был влюблён в Лэгаррэ, с ума по ней сходил, это видно.
Просто старательно с собой боролся.
Светало. Чёрного дыма больше не было, и Сэя только пускала в пропасть редкие искорки, чтобы видеть чуть-чуть лучше. Ей казалось, что сейчас бедный художник поднимется из мёртвых, но этого не смогли бы сделать даже Боги. Не тут. Вечные не всесильны, а просто бессмертны — и когда-то создали этот мир для собственных нужд, разумеется.
— Нет, дело не в том, что принц — это богатство и статус, — отмахнулась Моника. — Даже не в родстве с Лиарой! Я просто ему поверила и вдруг поняла, что тут очень много лгали о том, кто кому и кем приходится.
— А, дошло наконец-то? Что матриархат — это бред сумасшедшей Тэзры?
— Она действительно сумасшедшая. Она так хочет в это верить, но ведь у Антонио есть отец. Я сама видела, — Моника закрыла глаза. — И я должна сказать об этом Лиаре. И мать её погибла, об этом тоже надо…
— Скажи.
Больше Сэя не проронила ни единого слова. Она и так знала, что Моника не остановится и ждать с моря погоды не будет.
Она слышала, как девушка запрыгнула в седло, как легонько коснулась каблуками боков коня. Удивительно, она даже не будет делать крюк, чтобы оказаться во дворце сначала в Лэвье, взять всё необходимое…
Странная — что может делать с людьми любовь? Может, и вправду следовало уклониться в ноги прелестному Тэллавару за то, что он лишил её этого проклятья? Но Сэя не собиралась этого делать, потому что не было на свете отвратительнее человека, чем Гартро, и она отлично понимала, что он не думал о ней в те мгновения. Только о собственной пользе, разумеется, только о ней.
Только о том, чтобы получить её возможность любить, но не позволить стать достаточно могущественной ведьмой, дабы действительно суметь воспротивиться, когда придёт для того время.
Гадко.
Противно.
Но ничего не поделать.
Сэя поднялась на ноги и осмотрелась. Ей так не хотелось возвращаться… Ведь там ещё есть Кэор! Куда он денется из замка?
И капитан Фэз. Он уж точно проследит за тем, чтобы всё оставалось в полном порядке. А ещё там есть Тэравальд, и ему тоже можно доверять. Эти люди должны взять на себя хоть немного ответственности, прежде чем она действительно сможет вернуться.
Это было очень страшно — то, что Шэйран мог погибнуть, то, что натворила Далла Первая во своей второй ипостаси. Всё это следовало осмыслить, да и… В конце концов, у Сэи было столько заданий в этой жизни, что она не могла посвятить себя полностью трону.
Только не сейчас.
Она упрямо мотнула головой и посмотрела в сторону леса. Он всё ещё казался тёмным, словно тени не желали отступать ни на одну секундочку, мрачным, поглощающим каждый лучик света, что только стремился до него дотянуться.
Всё это не вызывало ужас, разумеется. Всё это вызывало у неё разве что улыбку, и Сэя отлично знала о том, что новый день однажды окажется хорошим.
День-два. Больше ей не нужно.