Он назвал разгадку. И это было не в заклинаниях, мечах или стрелах. Не в ненависти и в любви.
В желании выжить.
…Когда-то давно боги вырвались из Источника и сотворили мир из его ненависти. Но у Источника был только один повод отпустить их. Не боль, которую они пытались уничтожить. Не жажда, которую надо утолить. Не сила, которую не было куда излить. В них оставалось только одно безрассудное, бесконечное желание жить — и тогда чары подчинились, плавным потоком потекли в их руках, сотворили те земли, по которым уже много тысячелетий подряд ходили люди. Даже если ценой этого было вечное проклятие. Даже если столько лет они не могли быть вместе. Потому что пока ты жив — ещё можно что-то исправить. А потом, за гранью, не вернуть уже больше ничего.
И Кэор, наверное, понял это быстрее, чем она сама. Вдруг догадался, как всё это работало, осознал, что должен сделать, чтобы переиграть и победить саму смерть.
Его рука метнула пустоту — чистый воздух. Туда, где стояла ведьма — без капли чар, без камней и без силы. У него просто ничего не было — но магия ненависти, чужой боли и чужой жизни здесь, в Источнике, поддавалась даже тем, кто не мог за неё зацепиться в реальном мире.
…Нож с резной рукояткой торчал из груди ведьмы — и кровь алым пятном расплывалась на её одежде. Она захрипела — предсмертный смех смешался с последними каплями жизни, вытекающей из раны. Источник клокотал от своей безумной силы.
Жертвы. Всюду жертвы.
Анри казалось, что мир пошатнулся — и она едва не осела на траву. Вот только Кэор — будто бы понимая, что это и для неё бы означало смерть, — только вовремя подхватил её, не позволяя упасть. Удержал на самой-самой грани.
Тень Марты за его спиной истекала памятью так, как кровью Самаранта на изумрудной, искусственной траве.
Он наконец-то отпустил её.
=== Глава шестьдесят шестая ===
Его победа была совсем близко. Рри чувствовал это — ему казалось, что он буквально дышал этим духом скорого выигрыша. Игра — разве так называют войну за трон, за счастье, за возможность повелевать миром? Но у него иначе не получалось, и позорные для кого-то слова слетали с его губ с такой жуткой, дикой лёгкостью, что невозможно было понять смысл всего происходящего. Порой Кэрнисс пытался заставить себя относиться к войне не так, как сейчас, но — это ведь не было его духом и его жизнью, всего лишь какой-то глупой привычкой, которую следовало обратить в реальность.
— Армия покинула город, — проронил абсолютно спокойно очередной его советник. — Ваш союзник просил передать, что на месте они окажутся уже через несколько дней.
Казалось, на старом лице мужчины, отысканного даже не в столице, а в одном маленьком городке — Рри отчаянно не хотел работать с верными Дарнаэлу Второму людьми, опасаясь, что те заметят подлог, — за огромным количеством масок равнодушия теперь воцарилось издевательское выражение. Он будто бы собирался заявить, что всё то, что сделал Кэрнисс — глупость, и победить ему не удастся всё равно, но всё равно не решался.
— А как там наша будущая королева? — язвительно поинтересовался Рри. — Не скучает в своих палатах в нашей башне?
Идея закрыть её где-то повыше, в дорогих, но изолированных комнатах показалась Кэрниссу просто гениальной. Теперь его невеста не могла даже докричаться до толпы внизу — только выглядывала через маленькое окошечко самой высокой башни столичного дворца и блуждала по своей круглой — так думал Рри, — комнатушке. Он уже представлял, как увидит её, сломленную, как поймает бежавшего Эльма — и где только его носит! — и убьёт на глазах у девушки. Между ними явно что-то было, жаль только, что Кэрнисс заметил это очень поздно, когда исправлять случившееся уже шансов не было.
Да, Марсан, которому он почти поверил, куда-то сбежал. Он так сладко рассказывал о своей мести, о своей ненависти к королеве Лиаре, что выскочил из окна, как понадобилось только пальцем тронуть её распрекрасную дочурку.
Но Рри таким трусливым не был. Теперь, когда свадьба оказалась единственной его проблемой, ведь добрую половину армии вперёд повёл другой человек, он почувствовал себя уверенным и расслабленным. Можно было водить длинные разговоры о том, как однажды сойдёт с ума в своей башенке его любимая будущая жена, как он получит с её помощью и Эрроку после того, как королева погибнет, и станет там благодетелем. А потом он подтянет эрроканскую армию поближе к себе и затопчет Элвьенту, чтобы вскоре спасти её от запустения. И тогда огромная страна, потерявшая однажды своего драгоценного короля-Тьеррона, будет молиться на него и на его династию.
А Эрла, как ведьминская дочь, дарует свой дар и его детям. Тогда династия Кэрниссов наконец-то закрепится на престоле — ведь в Эрроке никто не посмеет противиться божественному ребёнку и его отцу, — и он сможет окончательно заковать в свои цепи весь континент. Может быть, успокоится, а может, уничтожит надоедливый эльфийский остров и архипелаг, на который дурно даже смотреть — такой назойливый, такой бесполезный даже в столь простой затее — в уничтожении короля Дарнаэла.
— Принцесса Эрла ничего не говорит. Она только равнодушно принимает еду от наших служанок, но не проронила ни единого слова. Освободиться она не пыталась, — старик тяжело вздохнул, — ничего не спрашивала и даже не интересовалась тем, как идут военные дела у Вашего Величества.
Он вздохнул. Да, он потерял одного своего союзника — но принцесса в невестах и Кальтэн Фэз во главе армии многого стоили. Ведь Фэз — это самый верный последователь короля Дарнаэла, если уж он решил верой и правдой служить Рри — а магическая клятва, которую он дал новому властителю, не может лгать! — то тогда победа уже заранее в его руках.
— Я хочу навестить её. Принесите мне мою лучшую парадную мантию и королевскую корону.
— Простите, но у вас ещё нет лучшей парадной мантии, только та, что на вас. Ведь вы не пожелали тратить своё время на портных, — отметил советник. Надо же, всего три дня он заменяет Эльма — какое жестокое предательство! — а толку как не было, так и нет.
Старик, впрочем, сам к нему явился из лесов около Лэвье. Сам сказал, что мечтает служить. Сообщил, из какого он города, зачем тут, каково его предназначение — помочь новому королю закрепиться на троне. И ничего подозрительного в мужчине на первый взгляд не было — только иногда абсолютно спокойный тон выводил Рри из себя, и ему казалось, будто бы этот человек далеко не так умён и честен, как пытается продемонстрировать. Но проходило несколько дней, и это жуткое недовольство отступало в сторону, позволяя мужчине возвращаться в обыкновенное состояние. Ведь Кэрнисс должен был кому-то доверять — почему же не какому-нибудь учёному из далёкого городка, где он по звёздам предсказал победу Рри в каждой войне?
— Как нет?! — возмутился Рри. — Тогда принесите мне лучшую парадную мантию Дарнаэла Второго!
Прозвучало это почти визгливо, и Кэрнисс даже уставился на собственные руки — не стали ли вдруг они такими отвратительными, полными, с короткими пальцами и вечно потными ладонями, как было у Вирра. Почему-то с каждым днём — особенно с того момента, как этот прекрасный звездочёт появился в его окружении, — он всё больше и больше чувствовал влияние своего старого лика.
Где-то тут, в дворцовой сокровищнице, был маленький камешек, позволяющий обратить своего владельца в того, в кого он захочет. Конечно, его надо было частенько заряжать чистой силой и детально продумать образ. Была у него и ещё одна особенность, безумно полезная для Рри, как обладателя почти угаснувшего в этом мире дара обращения в иного человека безо всяких иллюзий — даже с подменой сознания. Он очищал разум и позволял стать самим собой. Но Кэрнисс так и не смог отыскать маленький магический камушек, выполненный в виде кулона, по слухам, подаренный Его Величеству Дарнаэлу Второму самой королевой Лиарой. Он носил его — Вирр помнил этот маленький кулон на шее, — почти каждый день, а потом вдруг отдал кому-то или спрятал среди остальных драгоценностей, словно по ненадобности. Очевидно, окончательно разругались — или же Дар передал его кому-то другому. Но он словно и не подозревал об особенностях волшебного украшения, только иногда обращал на него внимание — когда то меняло цвет.
О том, какая связь маленького кулончика с его парой, Рри даже и не догадывался. Его интересовала исключительно возможность очищения собственной души от налёта истеричности и пугливости Вирра, с образом которого он слишком уж сильно сжился.
— Простите, — глаза седого советника как-то странно прищурились, — но у Его Величества никогда не было никаких мантий. Ни парадных, ни обыкновенных.
— А во что же он тогда одевался?
— Разве вы, как его приемник, не помните? Дарнаэл Второй предпочитал выделяться из толпы не алой тряпкой на спине, а тем, что всегда вёл свою армию вперёд. На войне всё это только мешало бы ему, а в столице он и вовсе очень редко пользовался благами королевской гардеробной. Но если вы желаете, мы можем принести его лучшую рубашку — они очень похожи, но у этой расшит воротник, — его камзол и брюки. Только, — советник прищурился, — я не уверен, что вам будет к лицу.
— Почему нет? — Рри вновь осмотрел себя придирчивым взглядом, на сей раз уже в большом зеркале, которое вчера приволокли в тронный зал. Надо же, всего неделю принцесса Эрла провела там, в темницах, а он уже стал заботиться о том, как будет выглядеть на свадьбе!
— Потому что Его Величество был мужчиной высоким и атлетического телосложения, — отметил советник. — Вы же будете ниже — потому брюки его покажутся вам слишком длинными, — а фигура у вас массивнее. Портные, — старик был вообще-то старым звездочётом, но анализ фигуры проводил отменно, словно самолично шил всё, что носил Дарнаэл Второй, — не уверены, что камзолы Его Величества на вас налезут, а расшить их не получится. Поэтому могу предложить только свободные рубашки.
Свободными рубашками Дарнаэла Тьеррона было нечто обыкновенно чёрного или серого цвета и для коронаций совершенно не годилось. Рри об этом, между прочим, отлично знал.