Они мчались по тропинке вперёд и вперёд. Хмурыми великанами нависали над головами Эррийские горы, высокие и страшные, коварные в своей красоте. Один раз тропа прошла над озерцем, после рассыпалась на три развилки, и Эльм без секунды сомнений погнал коня по той, что поворачивала направо.
Лошади уставали. Марсан уже и обогнал Эрлу, потому что она не могла задать нужный темп, вероятно, потому, что привыкла к неспешным прогулкам. Оборачиваться назад казалось бесполезным — и без того понятно, что преследователи никуда из-за спины не делись.
Если б мертвяки дышали, то, наверное, сейчас давно сложились бы пополам. Если б они были живыми по-настоящему, а не так, только наполовину, то, очевидно, успели бы отстать от лошадей.
Но разбойники старательно бежали. Их, правда, было шестеро, седьмой, вероятно, не дожил. Один по пути потерял руку, а вот тот, чья нога держалась на честном слове, очевидно, протянет недолго. Поскольку времени прошло мало, то они ещё были свежи, прочны и даже не воняли, а от людей отличались чрезмерной выносливостью и кошмарными ранами на телах.
Чисто визуально, разумеется.
— Граница! — закричала Эрла.
Эльм не сразу понял, о чём она говорит. Звук голоса едва-едва пробился сквозь шум поднимающегося за спиной ветра, и Марсан отлично осознавал, что остановиться перед молочной, сгустившейся пеленой не получится. Границы обычно прозрачны всюду, кроме контрольно-пропускных пунктов, разве что потрескивают периодами, чтобы не пропустить лишнего перебежчика. Королева Лиара, вероятно, устанавливала их очень старательно вместе со своей стаей ведьм — чтобы хоть как-то скомпенсировать постоянное увеличение Элвьенты и остановить продвижение войск короля Дарнаэла. Теперь это не имело значения — они врежутся в проклятую преграду и превратятся в два милых поджаренных окорочка. Открыть без привратника её могут только король и королева вместе…
Вместе!
Эрла, казалось, тоже вовремя осознала это, потому что её лошадь вырвалась вперёд, когда они почти врезались в границу. Девушка вытянула руку, скользя по молочному боку заслонки, и кордон распахнул свои стены, пропуская наследную принцессу в соседнее государство.
Эльм рванулся следом — от долгого касания граница раскрылась слишком широко, а Эрла едва не выпала из своего седла — потому что резко повернула коня.
По ту сторону был не лес, а симпатичный дворик и милый такой домишко. Эльм натянул поводья изо всех сил, обернулся и осознал, что зря они сбили темп — потому что мертвяки, по крайне мере, пятеро из них, прорвались сквозь границу. Шестого разрезало пополам, но он всё ещё силился подняться, благо, не мог. Крови не было — только бордовые, отвратительные сгустки оставшегося в жилах покойника.
Марсан бросил взгляд на эрроканскую принцессу. Нога её запуталась в стременах, каштановые волосы разметались по плечах, и страх отчётливо виднелся во взгляде карих глаз.
Мертвяки подступали. Они уже умерили темп, понимая, что одна жертва точно никуда не денется. Если коня понесёт, то Эрле конец — её просто протащит по камням, да и только. Останется кусок совершенно непривлекательного мяса.
Мужчина буквально вылетел из седла, бросаясь к своей спутнице. Твёрдой рукой перехватив поводья, чтобы остановить коня, он склонился над узлом, быстро перерезая его. Эрла, можно сказать, выпала из седла, но приземление на траву оказалось почти мягким — по крайней мере, максимальным вредом от него была разве что парочка синяков.
Девушка подняла голову на мертвяков. Те приближались, причём весьма активно, один протянул руку, а принцесса почему-то застыла, словно вкопанная. Казалось, ничто не могло сдвинуть Эрлу с места, и Эльм моментально понял причины.
Зелье перестало действовать.
— Это я виновата в том, что они тут, — прошептала ошалело девушка, испугано пятясь. Она уткнулась спиной в его грудь и вновь застыла, подобно истукану, а Эльм опасливо оглянулся, надеясь отыскать место, куда они могли бы сбежать.
Оружие, как назло, осталось на лошадях. Кони интересовали мертвяков куда меньше, чем человечинка, ещё и та человечинка, что приложила свою вкусную, сочную ручку к их убиению.
Лука не было, меча — тоже, и Марсан с отчаяньем осознал, что единственный их вариант — сражаться врукопашную. Можно ещё постучаться в тот милый пустой домик, но двери мертвецам не помеха.
Из-за густой кроны и подступившего вечера они могли не бояться солнечного света. В расщелинах гор и вовсе нельзя было встретить ни единого лучика, а тут — попробуй продержись до утра, да ещё и отыщи действительно светлое, солнечное место. Ведь они не дня боятся, а только наглых лучей.
Мужчина затолкал Эрлу, дрожащую, как осиновый лист, себе за спину, подхватил по пути какой-то камень и швырнул им в первого подвернувшегося под руку мертвяка. Тот не выказал никакого возмущения, только утробно взвыл и протянул посиневшие, но ещё весьма целые руки.
Пустые глазницы смотрели на них, словно в какой-то кошмарной книге. Мертвяки решили поступить по-умному и наступали на жертву сплошной шеренгой. Да, их было пятеро, но и этого хватало для того, чтобы уложить воина и принцессу. Сюда бы боевого мага — он бы их мигом…
И, словно в подтверждение того, что желания иногда, раз в год, всё же сбываются, за спиной у мертвяков послышался подозрительный шорох.
Мертвяки, естественно, не обернулись. Они только продолжили своё наступление на двух несчастных путников, под громкие всхлипывания Эрлы.
Впрочем, дорога была крайне недолгой.
…Магия в разуме Эльма ассоциировалась с чем-то огненным, взрывающимся и исключительно демонстративном. И, естественно, неимоверно зажравшимся, самоуверенным и не желающим помогать не то что бесплатно, а даже за умеренную цену. Парень даже и не думал, что однажды волшебник может совершить что-то просто так, даже не подозревая, отплатят ли спасённые ему хотя бы медяком.
Но, к счастью, этот оказался бескорыстным.
Мертвяки наконец-то дружно оглянулись. Перед ними во всей красе стоял высокий и худой, словно палка, маг. В руках он сжимал посох и презрительно щурил свои жёлтые, будто кошачьи, глаза.
Худые пальцы перехватили магическое оружие, а после незнакомец ударил им о землю. От обыкновенной палки в разные стороны растеклись веточки зелени. Мертвяки не бросились в рассыпную, будто бы тоже заморозились и превратились в статуи, а потом повернулись спиной к нападавшему на них магу и упрямым, быстрым шагом направились в сторону Эльма и Эрлы.
Но не судьба.
Зелень оплела сначала их ступни, потом ноги, руки, а после окутала с головы до пят. Казалось, на прелестных веточках лозы вот-вот расцветут цветочки, множество зелёных листьев сверкало при проявившемся солнечном свете. Мужчина возвёл посох к небесам, и кроны деревьев будто бы специально раздвинулись, пропуская солнце. Листва на мертвяках тоже посунулась достаточно, чтобы те в своих оковах попали под прямые лучи и теперь мило так сгорали и переправлялись.
Эрла вновь выразительно шмыгнула носом. Эльм старался не думать о том, что именно он — вина смерти большинства этих разбойников, ведь в довесок надо было ещё как-то успокоить принцессу.
— Кто вы такие? — маг повернулся к ним. Выглядел он и вправду устрашающе. По кожаному пальто и перчаткам вились побеги зелени, длинные, тоже с зеленоватым оттенком волосы спадали на плечи, а жёлтые глаза до того прищурились, словно он собирался испепелить новоявленных гостей. Мужчина провёл ладонью по своей узкой козлиной бородке, потянул за эту прядь волос, словно пытался её оторвать, потом взвесил в руках посох, словно пытаясь предположить, что можно сделать с новоявленными гостями. — Никто не смеет беспокоить Мэллора-Лесничего!
— Мы… Путешественники, — коря себя за проклятый акцент — эрроканцы и элвьентцы говорили на одном языке, но на разных наречиях, — отозвался Марсан. — Спасались бегством от…
— Молчать! — Мэллор-Лесничий вновь ударил своим посохом о землю, а после двинулся к ним медленным, тяжёлым шагом. Эрла даже не выдала свой испуг, со стороны могло показаться, будто бы ей всё равно — вероятно, девушка терзалась, что уничтожила стольких живых людей.
Мужчина смерил девушку пристальным взглядом, дёрнул за руку, отрывая от её спутника, и что-то забормотал.
Эльм вопреки собственной воле уставился на высокие зелёные статуи, в которых не осталось уже ни кусочка мертвецов. Он — убийца, и это слово отпечаталось на сердце десятком повторений.
— На ваших руках, — прошипел Мэллор, — кровь. Кровь людей, неважно, добры они или злы, — он сжал ладони в кулаки, отбросив посох в сторону, и того одной сплошной волной поглотили листья, взвившиеся вокруг маленькой тучкой.
— Мы… — говорить было трудно. Вина захлестнула с головой, и сейчас Эльму хотелось всего лишь забыться.
— А смерть людей, — с маниакальной улыбкой продолжил Мэллор, — это очень хорошо. Люди убивают деревья. Они их рубят, сжигают, уничтожают! Мои деревья превращают в пепел! — он любовно посмотрел на ближайший дуб. — Ты! — он ткнул пальцем Эльма в грудь. — Ты лесник? Дроворуб?!
На девушку он даже не смотрел, очевидно, успев уже подписать ей приговор, или, напротив, помиловать за то, что столь хрупкое существо не могло навредить ничему живому.
Эльм хотел было сказать, что он дворянин, но запоздало провёл параллель между огромным замком в центре Ламады и тем количеством топлива, что было там нужно.
— Нет, — покачал головой он. — Я мечник. Воюю. С людьми.
— С людьми — это хорошо, — Лесничий довольно закивал, словно подтверждая, что готов их помиловать. — Заходите!
Эльм сделал шаг вперёд, приобняв Эрлу за талию, и потащил её за собой, словно пытаясь удержать от очередной глупости. Так или иначе, она повиновалась и не стала возражать, хотя отчаянное желание спасаться бегством просто-таки резало взгляд.
Мэллор открыл дверь в свой дом, пропуская туда гостей. Комната изнутри оказалась такой же деревянной и зелёной, вот только что-то тут было не так. Эльм приглядывался несколько минут, пока не осознал, что стены в помещении живые. Деревья выросли сплошным рядом, а крона так старательно переплеталась над головами, что служила лучше любой, даже самой прочной крыши. Вероятно, снаружи на домишке была иллюзия, чтобы путники не смели тронуть Лесничего со своими очередными человеческими проблемами и заботами.