На корабле тревожно звонил колокол – юноша не слышал.
Потрясенный увиденным Дион вынес девушку на берег и укутал в плащ, слезы душили его.
– Я не уберег тебя! – горько сказал он. – Счастливая случайность вселила в меня надежду… Будь проклят Дион и умри! Прости меня, благородный Тур, я не приду на поединок.
Дион приставил к своей груди меч, но в это мгновение послышался вздох, и девушка, не открывая глаз, сказала:
– Слишком легко хочешь отделаться, раб… Я сама убью тебя!
Дион не двигался.
Дионелла открыла глаза:
– Что ты глазеешь на меня? Лучше приложи к моей ране вон те водоросли.
Дион быстро собрал водоросли и стал прикладывать их к ране на голове девушки.
– Кто тебя? – спросил он.
– Проклятый Тур. Его я тоже убью. Как же он глуп, должна я сказать. Но это тебя не касается. Лучше скажи, где ты пропадал? И что ты там лепетал о счастливой случайности? В чем она, неужто в том, что мне разбили голову?
С моря доносился звон колокола.
– Кто это там звонит? – Дионелла повернула голову к морю.
– Видишь этот корабль? – тихо спросил Дион. – Мы отправимся на Восток, и я освобожу тебя от заклятия.
Дион неожиданно смолк и закрыл лицо руками.
– Что с тобой? – испугалась Диона.
Она отняла от лица руки юноши – из его глаз градом лились слезы.
– Да поможет нам счастливый случай! – проговорил Дион.
Корабль плыл на Восток.
Никто ни о чем не расспрашивал Диона, хотя все на корабле умирали от любопытства.
Как только корабль вышел в открытое море, Дионелла подошла к юноше:
– Прими в дар, – торжественно сказала она, снимая кольцо со своего мизинца. – Ты спас меня.
Они плыли несколько суток. Правитель и вся его семья были в восторге от юноши и старались оказывать ему всяческие знаки внимания. А юная дочь правителя – ясноглазое рыжеволосое существо, полное очарования и детской непосредственности, – не скрывала своей влюбленности в юношу и ни на шаг не отходила от Диона. Она засыпала его вопросами и, не дожидаясь ответов, задавала новые:
– Откуда Дион-Красивый знает язык черных рыцарей?
– А зачем Диону-Великому царь-колдун? Это опасно?
– А хочет ли Дион-Прекрасный иметь детей?
– А любит ли Дион-Великолепный рыжий цвет волос?
– А не согласиться ли Дион-Благородный, Прекрасный и Великий вместе с Джоан-Влюбленной однажды ночью полюбоваться луной?
– Фи, дочка, это неприлично, – сказала мать.
– Прилично! – весело отвечала дочь. – Это лгать неприлично, а я говорю правду.
– Но у господина Диона есть госпожа Дионелла.
– Что ты, мама, она ему совсем не подходит! – воскликнула Джоан с искренностью.
– По какой причине? – спросила Дионелла.
– По возрасту! – ответила Джоан. От убежденности у нее выступили слезы на глазах и ей пришлось закусить губу и улыбнуться. – Вам сколько лет?
– Семнадцать, – слегка сбитая с толку, ответила Дионелла.
– Вот видите, вы уже старая! – сияла Джоан.
– А тебе сколько? – спросила Дионелла.
– А мне пятнадцать!.. Два года – это очень много! Два года для любви – это вечность!
Мать обняла дочь за плечи, стараясь остановить ее:
– Но они созданы друг для друга: ведь их даже зовут Дион и Дионелла.
– Это слишком просто и сентиментально, – упрямо возразила Джоан. – Гораздо лучше звучит Джоан и Дион, верно?
Джоан обратилась прямо к сопернице, и Дионелла, приблизив свое лицо совсем близко к лицу рыжеволосой, тихо спросила:
– Хочешь, я откушу тебе нос?
– Нет, – ответила Джоан, помолчав. Она пожала плечами и, сдержавшись, сказала:
– Холодно, правда?.. Я пойду в каюту.
Но до каюты она не добежала и разрыдалась еще до того, как исчезла в дверях.
– Не обращай внимания, – говорил Дион. – Она ребенок.
– Я вовсе не обращаю на нее внимания, с чего ты взял? Просто я действительно откушу ей нос.
Дионелла сделалась мрачнее тучи, и Дион попытался отвлечь ее:
– Как твой новый воздыхатель?
Но это еще больше испортило Дионелле настроение – сын повелителя насмерть влюбился в нее, и это ее раздражало:
– Какой нудный, – сказала она Диону. – Он уж двадцать раз сказал, что отравится, и десять раз, что повесится. В первом же порту куплю ему яд и веревку. Раньше такой жених быстро бросился бы у меня в море.
Дион молчал.
– А тебе не надоела эта рыжая карлица? – ревнуя, спросила Дионелла. – Поверь, я не ревную и не стану откусывать ей носа, я ее просто придушу.
Дион молчал.
– Ты понимаешь, что я каждую ночь там… в трюме?
– Осталось недолго.
– И что будет? Ты освободишь меня от заклятия? А дальше?
Дион молчал.
– Ты зачем хочешь сделать это? Чтобы из благодарности я стала твоей женой?
Дион продолжал молчать.
– А если я не люблю тебя?
– Тогда я уйду, и ты никогда больше обо мне не услышишь, – ответил Дион.
– Чего же ты не уходишь? – смеялась ему в лицо Дионелла. – Потом ты скажешь, что так влюблен, что не в силах уйти, и умрешь у меня на глазах.
– Может быть, и так, – сказал Дион.
– Не умрешь! Любая девица, да хоть эта рыжая карлица, сможет сделать с тобой все, что захочет – пара ласковых слов, лживая нежность рук – и ты останешься жить.
Дионелла вдруг остановилась и оглянулась:
– Нет, я все-таки откушу ей нос.
На палубе снова появилась Джоан. Следом шла черная рабыня с подносом, на котором стояли бокалы с вином.
– Давайте пить шампанское! – сказала Джоан как ни в чем не бывало.
На ее лице были видны следы слез, но глаза, устремленные на юношу, сияли.
– Дионелла должна отдохнуть, – ответил Дион, глядя с тревогой на заходящее солнце.
– Нет уж, мы выпьем! – сказала Дионелла.
Она подняла бокал и выпила его одним глотком. Потом с улыбкой она так же эффектно выпила один за другим все остальные.
– Несите еще! – хлопнула в ладоши Дионелла. – Катите бочку!
– Дионелла, идем! – Дион пытался взять ее за руку.
– Не прикасайся ко мне, раб.
– Раб? – ахнула Джоан.
– Да – это сбежавший раб! – сказала Дионелла, явно получая удовольствие, и обратилась к Диону. – Правда?
– Это правда? – спросил правитель.
– Правда, – ответил Дион.
– Как романтично! – воскликнула Джоан, всплеснув руками.
– Несите вино! – кричала Дионелла.
– Вина! – вторила Джоан, ни в чем не желая уступать сопернице.
Матросы катили бочонок.
– Солнце заходит, – шептал Дион.
Дионелла в упор смотрела на юношу – в ее глазах горел зеленый огонь, а на лице была написана отчаянная решимость.
Она зубами вырвала из бочонка деревянную пробку, сделала два больших глотка, и в это время погас последний луч солнца. Руки девушки опустились, и вино из бочонка полилось по палубе:
– Пить! Пить! – Диона приникла к бочонку.
– Не смотрите! – закричал Дион. – Уйдите! Покиньте палубу! Все!..
Но было поздно. Дионелла пила из бочонка, не останавливаясь. Она на глазах раздувалась. Растягивались и рвались до крови ее прекрасные губы, нежная кожа сжималась, покрывалась морщинами, бородавками и бурой слизью. У всех на глазах Дионелла превратилась в уродливую и страшную жабу.
Дион подошел к ней и хотел поднять, но она отпрыгнула и, квакая, поползла прямо к Джоан и прыгнула к ней на колени.
Джоан застыла от ужаса, а пьяная Дионелла-жаба все пыталась подпрыгнуть и схватить ее бородавчатыми губами за нос. Она срывалась, падала, заваливалась набок и все квакала своим отвратительным голосом. Наконец, она утомилась, улеглась у ног Диона и захрапела.
С Джоан случился обморок, влюбленный сын правителя пытался убить себя столовым ножом, его связали и увели. Все разошлись. На палубе остались Дион с Дионеллой-жабой у ног и седовласый правитель.
– Благородный юноша… – начал было правитель.
– Извините нас! – сказал Дион. – Пусть она поспит на воздухе, она задыхается там, в трюме.
Седой правитель помолчал.
– Царь-колдун очень стар, – снова заговорил он. – В последнее время он колдует редко, мало что помнит из черной магии, да и белую, говорят, забыл. Может смешать не те смеси, спутать заклинания, и что у него получится, он и сам не знает. Сейчас мало кто рискует обращаться к нему. Хочу вас предупредить: он коварен и глуп, на старости лет его любимое занятие – бессмысленные и жестокие казни.
– Буду надеяться на случай, – тихо сказал Дион.
– Я понимаю вас, но послушайтесь моего доброго совета! – с волнением заговорил седой повелитель. – Решительность – не жестокость. Бросьте несчастную в волны. Не раздумывайте. Сейчас же. Нельзя так мучить ее и себя. Вас полюбила моя дочь…
– Если вам дорога жизнь и ваши близкие, уходите! – с трудом сдержав гнев, ответил Дион. – И лучше всего вам всем не показываться на палубе до самого берега.
Над морем стояла светлая ночь. Парусник ходко шел навстречу волнам. Одинокая фигура Диона до утра оставалась на мостике. Дионелла-жаба храпела рядом, растянувшись на палубе.
Ранним утром корабль причалил к берегу.
Джоан и сын седовласого правителя на палубе так и не появились. Седой правитель и его жена, грустные и подавленные, смотрели вслед уходящему Диону, который под руку вел Дионеллу. Она шла нетвердой походкой, то и дело спотыкаясь и падая.
Дул сильный ветер, столбами поднимая песок.
Они прибыли на остров, где правил царь-колдун. Надеясь найти у него секрет спасения Дионеллы от заклятия, юноша задумал во что бы то ни стало попасть во дворец.
Дион решил надежно спрятать Дионеллу далеко за городом. Она чрезвычайно страдала от выпитого накануне вина, не могла идти, все время падала, и юноше снова пришлось нести ее на руках.
– Ты слишком крепко обнимаешь меня, – говорила Дионелла заплетающимся языком. – За это царь-колдун казнит тебя.
Дион нашел тихое укромное место в зарослях, где протекал ручей, и уложил Дионеллу спать. Она лепетала что-то о том, что никогда не простит измены Диона с рыжей карлицей, и уснула. Дион отправился в город.