Движение так ускорилось, что голова у Мура перестала кружиться. Казалось, это кружение и гудение было всегда. Тут из белого вихря выступил Крестоманси. Мокрый, обветренный и по-прежнему высоченный, он протянул руку к Муру.
— Не мог бы ты дать мне немного драконьей крови? — попросил волшебник.
— Как вы узнали, что она у меня есть? — виновато спросил Мур, отпуская дракошу, чтобы достать сосуд.
— По запаху, — коротко ответил Крестоманси.
— Вот, возьмите, — робко сказал мальчик, протягивая ему порошок. — Как вы считаете, я потерял одну из моих жизней, пользуясь этим?
— Ты — нет, — успокоил его волшебник. — И хорошо, что ты не позволил Дженет прикоснуться к порошку.
Крестоманси шагнул обратно в вихрь и вытряхнул все содержимое сосуда. Порошок развеялся по ветру и закружился в общем танце. Туман стал кирпично-красным, а гудение сменилось чем-то вроде оглушительного колокольного звона, от которого Мур чуть не оглох. Он слышал, как ведьмы и колдуны в ужасе воют.
— Войте, войте, — иронично произнес Крестоманси, прислонившись к правой опоре арки. — Каждый из вас уже потерял колдовской дар. Можете жаловаться своим депутатам, а те пусть обсуждают вашу проблему в парламенте, ну а мы это уж как-нибудь переживем.
Перепуганных колдунов в мокрых до нитки воскресных костюмах выталкивало из белого вихря и затягивало под арку, как затягивает в водоворот опавшие листья. Их было без счета — целые легионы. Но в этом столпотворении Крестоманси умудрился отыскать обоих Нострумов и подвести их прямо к Муру. Тот несказанно обрадовался, увидев, что один из его орлов восседает на плечах Генри Нострума, клюя некроманта в лысое темя, а другой летает вокруг Уильяма, то и дело атакуя его самые упитанные части.
— Отзови орлов, — распорядился волшебник. Мур послушался, хотя и неохотно, и на траву тут же упала пара наручников. И братьев Нострум, и наручники закружило в вихре и унесло под арку вслед за всеми остальными.
Самой последней явилась Гвендолен. Крестоманси, конечно же, остановил и ее.
Белый вихрь мгновенно исчез, гудение утихло, и все члены семьи, слегка запыхавшиеся и мокрые, стали собираться на солнечном склоне холма. Муру казалось, что сад по-прежнему вертится, хотя, вероятно, он вечно находился в движении. Гвендолен испуганно огляделась.
— Отпустите меня! Я должна вернуться обратно и снова стать королевой! — потребовала она.
— Не будь такой эгоисткой, — спокойно проговорил волшебник. — Ты не имеешь права распоряжаться судьбами восьми девочек, гоняя их из одного мира в другой. Оставайся здесь и научись заниматься волшебством по-человечески. Кстати, эти твои придворные вовсе не исполняют твоих поручений — они только притворяются…
— Мне все равно! — взвизгнула Гвендолен.
С этими словами она подобрала подол золотой одежды, скинула туфли с острыми носами и бросилась к арке. Крестоманси попытался остановить упрямицу, но она завертелась веретеном и бросила ему в лицо последнюю горсть драконьей крови. Пока волшебник, отпрянув, протирал глаза, Гвендолен поспешно шагнула в проем арки. Послышался хлопок, и пространство между опорами погрузилось во тьму. Когда тьма рассеялась, под аркой снова был только кусочек луга, а от Гвендолен не осталось и следа — даже остроносых туфель.
— Что она натворила? — взволнованно спросила старая дама в кружевных перчатках.
— Навсегда закрыла себя в том мире, — ответил Крестоманси, еще более встревоженный. — Не правда ли, Мур?
Мальчик кивнул почти с радостью. Все к лучшему: вряд ли ему захотелось бы снова увидеть Гвендолен.
— Смотрите, что из этого вышло! — воскликнул мистер Сондерс, показывая в сторону холма.
По склону, спотыкаясь и плача, спускалась… Дженет. Когда она подошла к Милли, та аккуратно передала Скрипку Джулии и нежно обняла Дженет. Девочка громко хлюпнула носом. Вся семья сочувственно окружила ее. Бернард дружески похлопал Дженет по спине, а старушка в перчатках пробормотала что-то утешительное.
Мур остался возле развалин в одиночестве, если не считать дракона, который вопросительно поглядывал на него из травы. Мальчика терзали муки совести. «Дженет, — думал он, — была счастлива в своем мире. Здесь она скучала по маме и папе. Теперь из-за меня она снова оказалась в этом мире, а Крестоманси еще называет Гвендолен эгоисткой!»
— Нет, все не совсем так, — словно прочитав его мысли, сказала Дженет, стоявшая в окружении семьи.
Девочка попыталась присесть на камень, но быстро вскочила с него, вспомнив о том, с какой целью хотели использовать глыбу совсем недавно.
Муру пришла в голову прекрасная мысль. Он мысленно обратился к голубому бархатному стулу из комнаты Гвендолен и приказал ему перенестись сюда. В следующее мгновение стул очутился на траве перед Дженет.
— Как это мило, — сквозь слезы улыбнулась она и собралась сесть.
— Я принадлежу замку Крестоманси, — сообщил стул. — Я прина…
Под суровым взглядом мисс Веникс стул умолк, и Дженет наконец смогла сесть. Земля была неровной, поэтому стул слегка покачивался.
— А где Мур? — встревожилась Дженет.
— Я тут. Это я добыл для тебя стул.
Ему было приятно видеть, что Дженет искренне обрадовалась.
— Кажется, самое время перекусить? — обратилась Милли к экономке. — Ведь уже почти два часа.
— Минутку, — откликнулась мисс Веникс и важно повернулась к дворецкому.
Тот кивнул.
Через мгновение лакеи притащили сюда огромные корзины вроде тех, в которых носят белье. Корзины оказались доверху набиты съестным. Чего тут только не было: и ветчина, и цыплята, и пироги с мясом, и заливное, и фрукты, и вино!
— Вот здорово! — восторженно завопил Роджер.
Пикник начался. Многие усаживались прямо на траву, а Мур постарался устроиться как можно дальше от Уилла Саггинса. Милли расположилась на плоском камне. Крестоманси, освежив лицо водой из источника, присоединился к Милли. Старая дама в перчатках извлекла — неизвестно откуда — небольшой пуф и удобно устроилась на нем, а Бернард хорошенько встряхнул брошенные Муром остатки веревки и превратил их в гамак. Натянув гамак между опорами арки, человечек плюхнулся в него. Такому комфорту можно было позавидовать, хотя Бернард с трудом удерживал равновесие, в особенности когда тянулся за очередным кушаньем. Скрипка получила куриное крылышко и забралась с ним на яблоню — подальше от дракона. Тот завидовал кошке, а поэтому то и дело сердито пускал в ее сторону дым, при этом не забывая наваливаться на Мура, чтобы поклянчить у него цыпленка или мясного пирога.
— Предупреждаю, — сказал мистер Сондерс, — это самый испорченный дракон в мире.
— Я единственный дракон в мире, — самодовольно проурчал дракоша.
Дженет все еще готова была заплакать.
— Дорогая, мы все понимаем, — утешала ее Милли, — и очень сожалеем.
— Хочешь, я отправлю тебя назад? — предложил Крестоманси. — Это не слишком просто — мир Гвендолен не принадлежит к нашей группе миров, — но я могу попробовать.
— Нет-нет, все в порядке, — всхлипнув, заверила их Дженет. — Во всяком случае, все будет в порядке, когда я привыкну. Я хотела вернуться сюда, но теперь мне так грустно… Видите ли…
Ее губы задрожали, а глаза снова наполнились слезами. И тут откуда-то явился носовой платок и лег на ее ладонь. Мур не знал, кто это сделал, но ему хотелось верить, что именно он об этом подумал.
— Спасибо, — поблагодарила Дженет. — Видите ли, мама и папа не заметили подмены. — Она яростно высморкалась. — Я вернулась в свою спальню, а там другая девочка — ее, вообще-то, зовут Ромиллия — как раз делала записи в дневнике. Тут ее позвали, и она вышла, оставив тетрадь открытой. Девочка писала о том, как она боится, что мои родители заметят подмену, и как она рада, что пока ей удается это скрыть. Она ужасно не хочет возвращаться назад: в своем мире она была сиротой и ей там было плохо. В общем, когда я почитала дневник Ромиллии, мне стало жаль бедняжку. Между прочим, — строго добавила Дженет, — она рискует, ведя дневник в доме моих родителей. Я оставила ей записку, в которой посоветовала хранить дневник — раз уж ей так хочется его вести — в одном из моих тайников. А потом… потом я стала ждать и надеяться, что смогу вернуться сюда.
— Это очень мило с твоей стороны, — сказал Мур.
— Да, конечно, — поддержала его Милли. — Мы так рады твоему возвращению!
— Ты твердо решила? — спросил Крестоманси, оторвавшись от куриной ножки и пытливо глядя на Дженет.
Дженет решительно кивнула и всхлипнула разок-другой.
— О тебе я беспокоился больше всего, — признался волшебник. — Боюсь, я не сразу разобрался в происходящем. Видишь ли, Гвендолен узнала про волшебное зеркало, поэтому занималась колдовством в ванной, чтобы мы ни чего не поняли. К тому же никто из нас и пред ставить себе не мог, какой мощью обладает Мур. Истина открылась мне только после злосчастной истории с лягушкой. Тогда-то я и решил выяснить, что происходит с Гвендолен и семью другими девочками. Гвендолен попала в свою стихию, а Дженнифер, занявшая место Ромиллии, — такая же жестокая, как Гвендолен, и всегда мечтала остаться сиротой. Что касается королевы Каролины, то она была так же недовольна своим миром, как Ромиллия — своим, и уже трижды оттуда убегала. Похожая картина с остальными пятью — все они оказались в выигрыше, возможно за исключением тебя.
Дженет убрала платок от лица и сердито взглянула на Крестоманси:
— Почему вы не сказали мне, что знаете? Я могла бы не бояться вас так сильно. Да вы хоть представляете, что обрушилось на бедного Мура из-за всей этой истории? Я уже не говорю о себе, хотя я тоже порядком влипла — оказалась должна мистеру Бабуину двадцать фунтов. А откуда я могла знать вашу географию и историю? И нечего смеяться! — рассердилась она, заметив улыбки на лицах окружающих.
— Прости меня, пожалуйста, — примирительно сказал Крестоманси. — Поверь, мне тоже пришлось принять одно из самых трудных решений в жизни. Но объясни нам, ради бога, кто такой мистер Бабуин?