Заколдованная жизнь — страница 8 из 37

— Так, ребята, начинаем урок. Сейчас мы посмотрим, готовы ли вы к небольшой проверке.

Мур торопливо проглотил свой джем, пропитанный какао. За дверью обнаружилась классная комната — самая настоящая, хотя и всего с четырьмя партами. В ней были доска, глобус, щербатый школьный пол и даже знакомый запах школы. У стены стоял застекленный книжный шкаф, без которого не может обойтись ни одна классная комната, а в нем — потрепанные серо-зеленые и синие книжки, без которых не может обойтись ни один подобный шкаф. На стенах были развешаны большие фотографии статуй, так пленивших мистера Сондерса.

Две из четырех парт были старые, коричневые, а две другие — новые, желтые от лака. Гвендолен и Мур, не сговариваясь, сели за новые парты. Тут вбежала Джулия, сияя старательно вымытыми щеками, уселась за старую парту, стоящую за партой Роджера, и допрос начался. Мистер Сондерс неуклюже расхаживал взад и вперед у доски, задавая каверзные вопросы. Твидовый пиджак раздувался у него на спине точно так же, как это недавно происходило с его курткой на ветру. Возможно, именно поэтому длинные руки мистера Сондерса торчали из рукавов на целый фут. И вдруг Мур увидел, что костлявый указательный палец направлен на него.

— Какую роль сыграло колдовство в войнах Алой и Белой розы?[3]

— Э… — промычал мальчик. — Гм… Кажется, я этого еще не проходил.

— Гвендолен? — продолжил допрос мистер Сондерс.

— О… очень важную роль, — наугад выпалила она.

— Неверно. Роджер?

Из проверки стало ясно, что, хотя Роджер и Джулия порядком подрастеряли свои знания за время летних каникул, они все равно опережали Мура во многом, а Гвендолен — почти во всем.

— Что же ты изучала в школе? — в некотором раздражении спросил мистер Сондерс.

Гвендолен пожала плечами:

— Думаете, я помню? Ничего интересного.

Я целиком посвящала себя колдовству, и, надеюсь, так будет и дальше.

— Боюсь, что нет, — возразил учитель. Гвендолен уставилась на него, не веря своим ушам.

— Что? — почти взвизгнула она. — Но… но ведь я очень талантлива! Я должна продолжать свои занятия!

— Твой талант никуда не денется, — урезонил ее мистер Сондерс. — Ты сможешь снова заняться колдовством, когда выучишь что-то еще. Открой свой учебник по арифметике и сделай первые четыре задачи. Эрик, а тебе, пожалуй, стоит заняться историей. Напиши-ка мне сочинение о короле Кнуте.[4]

Сказав это, учитель направился к Роджеру и Джулии.

Мур и Гвендолен открыли учебники. Гвендолен сначала покраснела, а потом побелела. Когда мистер Сондерс нагнулся к Роджеру, чернильница с ее парты взмыла в воздух и вылилась прямо на спину учителя, на его раздувающийся пиджак. Мур закусил губу, чтобы не засмеяться. Джулия молча наблюдала. Мистер Сондерс, по-видимому, ничего не заметил. Чернильница благополучно возвратилась на место.

— Гвендолен, — сказал учитель, не оборачиваясь, — достань, пожалуйста, банку с чернилами и воронку из нижнего ящика шкафа и наполни чернильницу. Да смотри хорошенько наполни.

С независимым видом Гвендолен вскочила из-за парты, нашла большую банку и воронку и принялась наполнять чернильницу. Прошло десять минут, а чернильница все еще не наполнилась. Сначала лицо Гвендолен было удивленным, потом покраснело, а потом побелело от злости. Она попыталась поставить банку на стол, но поняла, что это ей не удается. Тогда она попробовала произнести заклинание.

Мистер Сондерс обернулся и внимательно посмотрел на Гвендолен.

— Вы невыносимы! — крикнула она. — И между прочим, я имею право колдовать в вашем присутствии.

— Ни у кого нет права поливать чернилами своего преподавателя, — бодро ответил мистер Сондерс. — Кроме того, как я уже сказал, тебе придется на время забыть о колдовстве. Продолжай наполнять чернильницу, пока я тебя не остановлю.

Гвендолен лила чернила еще примерно полчаса, и с каждой минутой ее негодование нарастало.

Мур был потрясен. Он заподозрил, что мистер Сондерс довольно могущественный волшебник. Конечно же, вскоре перед ним мелькнула безупречно чистая спина мистера Сондерса — от чернил не осталось и следа.

Мур то и дело поглядывал в сторону учителя, чтобы улучить момент, когда можно будет писать левой рукой. Мальчика так часто наказывали за это в школе, что он научился обводить учителей вокруг пальца. Вот и сейчас, когда мистер Сондерс поворачивался к Муру, тот мгновенно перекладывал ручку в правую руку. Ручка двигалась медленно и неохотно. Зато когда учитель отворачивался, мальчик хватал ручку левой рукой и работа закипала. Главная трудность состояла в том, чтобы не размазать чернила левой рукой, поэтому Муру приходилось класть тетрадку косо. Но он очень ловко возвращал ее в прежнее положение, стоило только учителю посмотреть в его сторону.

Через полчаса мистер Сондерс, не оборачиваясь, велел Гвендолен закончить с чернилами и перейти к арифметике. Затем, по-прежнему стоя спиной к ученикам, он спросил Мура:

— Эрик, что ты делаешь?

— Пишу сочинение о короле Кнуте, — невинно ответил ученик.

Учитель повернулся к нему и увидел, что тетрадка лежит ровно, а ручка находится в правой руке.

— Мне показалось, ты пишешь обеими руками, — произнес мистер Сондерс, подходя ближе и заглядывая в тетрадь. — Да, ты действительно пишешь обеими руками.

— Это ведь незаметно, — съежившись, пробормотал Мур.

— Не очень, — согласился учитель. — Но зачем? Тебе нравится так писать или есть какое-то другое объяснение?

— Есть, — признался Мур. — Я левша.

Как и опасался Мур, мистер Сондерс пришел в дикую ярость. Он побагровел и с такой силой стукнул по парте своей огромной узловатой рукой, что мальчик подпрыгнул, а с ним и чернильница, расплескавшая чернила на одежду учителя и на сочинение Мура.

— Левша! — рявкнул мистер Сондерс. — Так почему же, будь ты неладен, ты не пишешь левой рукой?

Мура озадачило, что учитель рассердился на него именно по этой причине.

— Я… меня за это… наказывали, — запинаясь, ответил мальчик.

— В таком случае тех, кто тебя наказывал, следовало бы завязать в узел и зажарить на вертеле, кем бы они ни были! — прорычал мистер Сондерс. — Парень, ты хоть понимаешь, какой ужасный вред ты себе наносишь, слушаясь их? Если я еще раз увижу, что ты пишешь правой рукой, тебе на самом деле не поздоровится!

— Хорошо, — пискнул Мур, понемногу успокаиваясь.

Он печально взглянул на заляпанное чернилами сочинение. Может быть, мистер Сондерс применит свои магические способности и в этот раз? Но учитель схватил тетрадку и вырвал исписанную страницу.

— А теперь пиши как следует! — скомандовал он, бросая тетрадь перед Муром.

Мур послушно принялся за работу. К счастью, вскоре появилась Мэри и принесла молока и печенья, а также чашку кофе для мистера Сондерса. После перерыва учитель сообщил Муру и Гвендолен, что до обеда они свободны.

— Это вовсе не награда за хорошую работу, — добавил он. — Просто вам следует подышать воздухом.

Ребята направились к выходу, а учитель обратился к Роджеру и Джулии:

— А мы с вами немного позанимаемся колдовством. Надеюсь, вы не все позабыли за лето?

Гвендолен остановилась на пороге и поглядела на мистера Сондерса.

— Нет, к тебе это не относится, — сказал учитель. — Иди проветрись.

Резко развернувшись, Гвендолен выскочила из класса и через обшарпанную игровую комнату выбежала в коридор. Брат кинулся за ней вслед, но сумел догнать ее только у великолепной мраморной лестницы, завитком уходящей вниз. Над ней возвышался прекрасный купол, источающий свет.

— По-моему, мы заблудились, — выдохнул запыхавшийся Мур.

— Нет, мы там, где нужно, — горячо возразила сестра. — Я хочу разыскать Крестоманси. С какой стати этим толстощеким простофилям можно заниматься колдовством, а мне нет? Да я в десять раз талантливей их, ведь они вдвоем насилу подняли в воздух кувшин с какао! Вот поэтому мне нужен Крестоманси.

Ей повезло: Крестоманси как раз шел по галерее с другой стороны лестницы, за мраморной балюстрадой. Теперь на нем был бежевый костюм, а не императорский шлафрок, но выглядел волшебник еще элегантней (если такое возможно). Судя по выражению лица, его мысли блуждали очень далеко. Гвендолен обежала кругом верхнюю площадку лестницы и остановилась перед Крестоманси. Он моргнул и посмотрел отсутствующим взглядом сначала на Гвендолен, потом на Мура.

— Кто-то из вас хотел со мной встретиться? — Да. Это я, — твердо сказала Гвендолен. — Мистер Сондерс отказывается давать мне уроки волшебства, и я хочу, чтобы вы его заставили.

— Ой, но я не могу, — рассеянно произнес Крестоманси. — Мне, конечно, жаль и все такое…

Гвендолен топнула ногой по мраморному полу. Раздался еле слышный шлепок — даже эха не получилось. Тогда Гвендолен завопила:

— Но почему?! Вы должны, должны, должны!

Крестоманси посмотрел на нее сверху вниз, разглядывая ее с таким удивлением, как будто они впервые встретились.

— Ты, кажется, недовольна, но, к сожалению, с этим ничего не поделать. Я сказал Майклу Сондерсу, чтобы он ни в коем случае не занимался колдовством ни с тобой, ни с твоим братом.

— Но почему? — в отчаянии закричала Гвендолен.

— Да потому, что ты непременно употребила бы полученные знания во зло, — объяснил волшебник тоном, не терпящим возражений. — Однако я готов вернуться к этому разговору, скажем, через год — если, конечно, ты не раздумаешь.

Крестоманси любезно улыбнулся Гвендолен, будто его ответ мог ее обрадовать, и задумчиво поплыл вниз по мраморным ступеням.

Гвендолен яростно пнула по балюстраде — и вскрикнула от боли. Тут уж она рассвирепела не на шутку — даже больше, чем мистер Сондерс из-за истории с левой рукой. Гвендолен кружилась, подпрыгивала и визжала так неистово, что Мур за нее испугался. Она потрясла кулаком вслед Крестоманси:

— Ну погодите! Я вам еще покажу!