— Где? Под ковром он у меня припрятан, что ли? — рассердилась Мэри. — Ладно, пойду спрошу на кухне. Объясню им, что у тебя... прибавилось почтения.
Мур обрадовался: оказывается, пить какао вовсе не обязательно.
— А можно и мне кофе? — с надеждой обратился он к горничной, в то время как та направлялась к лифту, — Впрочем, я бы предпочел чай.
— Ну почему вам надо капризничать именно сейчас, когда Юфимия куда-то запропастилась и бросила меня одну?! — взорвалась Мэри.
— Да она же и так все равно ничего не делает, — утешил ее Мур.
Горничная свирепо метнулась к переговорной трубе и потребовала кофейник кофе и чайник чаю.
— Для Ее Величества и Его Милости, — добавила она. — Он, видите ли, только теперь понял, что не хочет какао. Господи, Нэнси, чего бы я только не отдала за то, чтобы здесь появился милый, нормальный ребенок!
— Но я и есть милый, нормальный ребенок! — не сговариваясь, хором запротестовали Дженет и Мур.
— Да и мы такие же... по крайней мере милые, — промурлыкала Джулия.
— Ну разве же вы нормальные? — возмутилась Мэри, возясь с лифтом, — Вы же все, все четверо, — Чанты. Вот и скажите мне: разве Чант может быть нормальным?
Дженет бросила вопросительный взгляд на Мура, но тот, похоже, смутился не меньше, чем она сама.
— Я думала, ваша фамилия — Крестоманси, — смущенно обратилась она к Роджеру и Джулии.
— Нет, это просто папочкин титул, — объяснила Джулия.
— А ты вроде бы приходишься нам сестрой, двоюродной или троюродной, — добавил Роджер. — Вы что, не знали об этом? Я-то всегда считал, что именно поэтому папа поселил вас с нами.
«Эх, и зачем он это сделал?» — вздохнул Мур, жуя свой завтрак.
Глава десятая
Мур ждал удобного момента. Когда мистер Сондерс позвал ребят на урок, он схватил Роджера за локоть и прошептал:
— Слушай, Гвендолен превратила Юфимию в лягушку и...
Тут сын Крестоманси чуть не захрюкал от хохота. Муру пришлось дождаться, пока он перестанет.
— ...и не собирается возвращать ей человеческий облик. Может, ты попробуешь?
Роджер пытался сосредоточиться, но смех то и дело душил его.
— Не знаю. Она должна сказать тебе, какое заклинание использовала. А сам я не могу это выяснить, потому что еще не начал заниматься по углубленной программе... Ой, как смешно! — Он повалился на стол, давясь от хохота.
Возникший на пороге мистер Сондерс напомнил мальчикам, что сейчас время уроков, поэтому шутки им лучше отложить на потом. Пришлось подчиниться и перейти в класс. Само собой, Дженет по ошибке уселась за парту Мура. Он быстро и незаметно пересадил ее на место Гвендолен, продолжая ломать голову над тем, какое заклинание могла использовать его непредсказуемая сестрица.
То утро показалось Муру самым тягостным в его жизни. Он забыл предупредить Дженет, что Гвендолен не разбиралась ни в чем, кроме колдовства. А Дженет, как мальчик и подозревал, знала кучу разных вещей, но все ее знания были из другого — ее — мира. Единственное, в чем тот мир совпадал с этим, — самая элементарная арифметика.
Но тем утром мистер Сондерс решил проверить уровень познаний Дженет в области истории, Мур, получивший задание написать сочинение, искоса наблюдал за тем, как Дженет все больше впадает в панику.
— Генрих Пятый? Неправильный ответ! — рявкнул учитель. — Во времена битвы при Азенкуре страной правил Ричард Второй!*[7]. Назови-ка мне его главное магическое достижение.
— Он разбил французов, — предположила Дженет и, несмотря на возмущенный взгляд мистера Сондерса, продолжила: — Да, так и было. Французы, облаченные в тяжелые латы, увязли в трясине, а англичане спаслись, поскольку король надоумил их надеть шерстяную одежду. К тому же он наверняка заколдовал оружие своих лучников, чтобы они стреляли без промаха.
— Так кто же, на твой взгляд, одержал победу при Азенкуре?
— Конечно англичане.
Для мира Дженет победа англичан при Азенкуре была неоспоримой истиной, но девочка начинала понимать, что в этом мире все наоборот.
— Нет, нет, нет! Победили французы! — схватившись за голову, закричал мистер Сондерс. — Ты что же, совсем ничего не знаешь?
Дженет едва не разревелась. Мур в ужасе замер. Похоже, девочка могла в любую секунду потерять над собой контроль и признаться учителю, что она не Гвендолен. В отличие от Мура у нее ведь не было причин это скрывать.
— Гвендолен никогда ничего не знает, — громко произнес Мур, надеясь, что Дженет поймет намек.
К счастью, она поняла и с облегчением вздохнула.
— Да я и не питаю особых иллюзий, — с иронией откликнулся мистер Сондерс. — И все-таки мне бы очень хотелось отыскать внутри этой кукольной головки хоть чуточку серого вещества.
Между тем Дженет окончательно пришла в себя и даже решила пошутить с учителем:
— Может быть, вам хочется вскрыть мою черепную коробку и проверить?
— Смотри, как бы я не поймал тебя на слове! — предупредил мистер Сондерс.
С притворно-страдальческим видом он прикрыл глаза одной рукой, а другой замахал на Дженет. Ей это показалось очень забавным, и она от души рассмеялась. Такая реакция была настолько не свойственна Гвендолен, что мистер Сондерс убрал руку с глаз и с подозрением посмотрел на Дженет:
— Что это с тобой?
— Да ничего, — виновато пробормотала девочка.
Учитель недоверчиво хмыкнул, и Дженет с Муром снова почувствовали себя не в своей тарелке.
Наконец появилась долгожданная Мэри с молоком и печеньем, причем вид у нее был не на шутку торжественный. А на подносе, прямо за чашкой кофе для мистера Сондерса, громоздилось нечто большое, коричневое, мокрое, пучеглазое... Мур почувствовал, как его душа уходит даже не в пятки, а куда-то еще ниже, скажем в подвалы Замка. Взглянув на Дженет, он понял, что с девочкой происходит то же самое.
— Это еще что такое? — удивился учитель.
— Еще одно доброе дело Гвендолен, — мрачно пояснила Мэри. — Это Юфимия. Взгляните на ее физиономию.
Мистер Сондерс наклонился над подносом и в течение минуты рассматривал лягушку. Затем он вихрем бросился к Дженет, едва не столкнув ее со стула.
— Так вот над чем ты смеялась! — гаркнул он.
— Я этого не делала! — отчаянно крикнула она.
— Юфимия была в комнате Гвендолен. Ее заперли в шкафу, и бедняжка квакала, как сумасшедшая, — сообщила Мэри.
— Думаю, без Крестоманси здесь не обойтись, — произнес мистер Сондерс и шагнул к двери.
Но не успел он взяться за ручку, как дверь открылась сама собой и на пороге возник хозяин Замка. Бодрый и деловитый, он держал в руке какие-то бумаги.
— Майкл, надеюсь, у тебя найдется для меня минутка... — начал было Крестоманси, но осекся, заметив выражение лица мистера Сондерса. — Что-то произошло?
— Сэр, посмотрите, пожалуйста, на эту лягушку, — обратилась к хозяину Мэри. — Я нашла ее у Гвендолен в шкафу.
В то утро на Крестоманси был безупречный серый костюм в нежно-сиреневую полоску. Придерживая рукой сиреневый шелковый галстук, волшебник наклонился, чтобы хорошенько оглядеть лягушку. Юфимия с мольбой подняла на хозяина выпученные глаза. На мгновение воцарилась мертвая тишина. Мур ни за что бы не согласился снова пережить ту минуту.
— Боже правый, — проговорил Крестоманси с тем же спокойствием, с каким мороз рисует на окне узоры. — Это Юджиния.
— Юфимия, папочка, — поправила его Джулия.
Да, да, конечно же, Юфимия. Так кто это сделал? — Мур никак не мог понять, почему от такого спокойного, сдержанного голоса волосы встают дыбом.
— Гвендолен, сэр, — поспешила доложить Мэри.
Но Крестоманси покачал гладко причесанной головой:
— Конечно, от худой славы вдруг не отделаешься, но Гвендолен никак не могла этого сделать, поскольку вчера вечером Майкл отобрал у нее колдовской дар.
— Ой, как же я не сообразил! — воскликнул мистер Сондерс, заметно покраснев.
— И все-таки — кто же?
Опять воцарилось гробовое молчание. Муру показалось, что оно длится целую вечность. Потом Джулия, улыбнувшись, начала барабанить пальцами по столу и устремила испытующий взгляд на мнимую Гвендолен. Заметив это, Дженет подпрыгнула на стуле и с шумом вдохнула воздух. Мур запаниковал: в любую минуту девочка могла выложить всю правду о поступке его сестры. Мальчик чувствовал, что должен остановить ее любой ценой.
— Это сделал я, — громко и отчетливо произнес он.
Муру пришлось выдержать тяжелые взгляды окружающих. Джулия смотрела на него с неприязнью, Роджер — удивленно, мистер Сондерс — свирепо, а Мэри так, как будто он сам был лягушкой. Но, что хуже всего, Крестоманси одарил его вежливо-недоверчивым взглядом:
— Прошу прощения, Эрик, значит, это сделал ты?
Глаза Мура как-то странно увлажнились и затуманились, вероятно от страха.
— Это была ошибка, — начал торопливо объяснять он. — Я пробовал одно заклинание... Я... я не ожидал, что оно сработает. А потом вошла Ю... Юфимия и пре... превратилась в лягушку. Вот и все...
— Но тебе запрещено заниматься колдовством без присмотра, — заметил Крестоманси.
— Да я знаю, — понуро ответил Мур. — Но я думал, что у меня все равно ничего не выйдет. А у меня получилось.
— Что ж, тогда немедленно верни Юфимии человеческий облик.
— Не могу... Не знаю как... — запинаясь, признался Мур.
Крестоманси посмотрел на мальчика с такой язвительной вежливостью и таким недоверием, что тот готов был забраться под стол, если бы только посмел шевельнуться.
— Отлично, — произнес хозяин Замка, выдержав паузу. — В таком случае я попросил бы Майкла разобраться с этим.
Мэри протянула поднос мистеру Сондерсу. Учитель бережно взял Юфимию и перенес ее на стол. Лягушка взволнованно заквакала.
— Потерпи немного, — успокоил ее Майкл.
Сложив ладони домиком, он подержал их над головой Юфимии. Никаких изменений. В некотором смущении он начал бормотать какие-то заклинания. Снова никакого результата. Юфимия беспокойно вертела головой под его костлявыми пальцами, по-прежнему оставаясь лягушкой. Смущение мистера Сондерса сменилось полной растерянностью.