Как это уже случалось раньше, Крестоманси тут же возник у ворот сада, Милли поспешила к нему, шурша платьем.
— Милый, ты нам просто необходим.
Дженет, пытавшаяся заколоть нижние юбки, взглянула на Крестоманси и быстро опустила взгляд на дорожку, как будто ее внезапно заинтересовали камни и песок.
— Это очень просто, — произнес Крестоманси, когда Милли изложила ему суть вопроса. — Мы с Фрэнком Чантом — двоюродные братья, а Кэролайн Чант — наша двоюродная сестра. Когда Фрэнк и Кэролайн решили пожениться, моя семья устроила скандал, и мои старомодные дяди оставили их без единого шиллинга. Дело в том, что двоюродным братьям и сестрам не следует жениться, особенно если в роду есть колдуны. Впрочем, оставлять их без гроша все равно не стоит. — Он добродушно посмотрел на Мура и продолжил: — Я ответил на твой вопрос?
Мальчик почувствовал себя в шкуре Гвендолен. Его смущала и раздражала манера Крестоманси держаться дружелюбно в тех случаях, когда следовало бы рвать и метать.
— Как там Юфимия? — спросил Мур волшебника, и напрасно: улыбка Крестоманси погасла, как лампочка.
— Ей уже лучше. Ты, я вижу, так трогательно заботишься о Юфимии. Уж не поэтому ли ты спрятал ее в шкафу?
— Дорогой мой, не будь таким грозным, — попросила Милли, беря мужа под руку. — Это была случайность, и теперь все позади.
Она повела его к выходу из сада, но, уже почти скрывшись за тисами, Крестоманси обернулся и поглядел на Мура и Дженет, Взгляд его был, по обыкновению, рассеянным, но далеко не дружеским.
— Тысяча поросячьих пятачков! Триста ежиных брюшек! — прошептала Дженет. — Скоро я не решусь здесь и шагу ступить...
Она закончила возиться с нижней юбкой. Когда Милли и Крестоманси совсем скрылись из виду, Дженет заметила:
— А Милли очень славная... просто душка. Но он... Мур, а если Крестоманси — могучий кудесник?
— Не думаю. С чего ты взяла?
— Ну хотя бы то чувство, которое он у нас вызывает,..
— У меня он ничего такого не вызывает. Я просто боюсь его.
— Я об этом и говорю. Ты, видимо, уже привык, поскольку всю жизнь живешь бок о бок с колдунами. А я чувствую — все не так просто. Ты заметил, что Крестоманси мгновенно возникает, стоит только кому-нибудь его позвать? Сегодня он дважды появлялся таким образом.
— Это могло произойти случайно. Нельзя основывать свои теории на случайностях.
— Должна признать, он хорошо выдает свои появления за случайные. Входит, как будто ему нужно что-то другое, но на самом деле...
— Ох, замолчи! Ты ведешь себя не лучше Гвендолен, — рассердился Мур. — Она и на секунду не могла о нем забыть.
Дженет топнула правой ногой:
— Я не Гвендолен! Я даже на нее не похожа. Заруби себе на носу!
Мур расхохотался.
— Что тут смешного?
— Гвендолен тоже всегда топает ногами, когда злится.
— Да ну тебя...
Глава одиннадцатая
Пока Дженет зашнуровывала ботинки, Мур сообразил, что уже пришло время обеда. Ребята поспешили к потайной двери. Они были уже близко, как вдруг откуда-то из-за рододендронов послышался хриплый мужской голос:
— Юная леди, можно вас на минутку?
Дженет с тревогой взглянула на Мура, и оба поспешили к двери. Голос им очень не понравился. Рододендроны угрожающе зашелестели и раздвинулись, пропуская пожилого толстяка в грязном плаще. Не успели ребята прийти в себя от удивления, как мужчина уже отрезал им путь к бегству. Он с упреком смотрел на них красными глазами с отвисшими веками, а его тяжелое дыхание отдавало пивом.
— Здравствуйте, мистер Баслам, — прозвучала очередная подсказка Мура.
— Вы что же, не слышали меня, юная леди? — настаивал торговец.
Дженет была заметно напугана, но отвечала очень спокойно, совсем как Гвендолен:
— Я слышала голос, но решила, что это дерево заговорило.
— Дерево заговорило? — возмутился мистер Баслам. — После всех тех неприятностей, в которые вы меня втравили, вы принимаете меня за дерево? Да я купил этому проклятому мяснику целых три пинты горького пива, чтобы он привез меня сюда в своей идиотской тележке, и у меня от тряски по ухабам все тело ноет!
— Что вам нужно? — нетерпеливо спросила Дженет.
— Сейчас узнаете.
Толстяк расстегнул плащ и стал неспешно исследовать карманы своих мешковатых брюк.
— Нам пора обедать, — поторопил его Мур.
— Всему свое время, юный джентльмен, всему свое время... Ага, вот они.
На землистой ладони торговца что-то поблескивало.
— Серьги моей матери! — воскликнул Мур, снова вводя Дженет в курс дела. — Откуда они у вас?
— Сестрица твоя дала их мне в уплату за драконью кровь, — объяснил мистер Баслам. — Я вам поверил, юная леди, а вы меня обманули.
— В чем дело? — не поняла Дженет. — Они ведь вроде бы... я хочу сказать, они действительно с настоящими бриллиантами.
— Истинная правда, — кивнул толстяк. — Но разве вы говорили мне, что они заколдованные? Нет, не помню такого. Между тем, скажу я вам, на них наложено очень сильное заклятие, и они не могут перейти к другому владельцу. Заклятье это ужасно шумное. Я за всю ночь глаз не сомкнул — все слушал, как эти проклятые побрякушки орут из ящика с кроличьим чучелом: «Я принадлежу Кэролайн Чант». Вот и пришлось мне встать ни свет ни заря, завернуть их в одеяло потолще, чтобы кой-кому показать. Так вот, юная леди, тот человек побоялся к ним прикоснуться. Сказал, что, дескать, и пальцем не дотронется до вещи, кричащей фамилию Чант. Заберите-ка их у меня — от греха подальше — и отдайте мне мои пятьдесят пять монет.
— Мне очень жаль, — выдавила из себя ошарашенная Дженет. — Я правда ничего не знала. Но, боюсь, у меня ничего другого нет, и денег тоже нет. Нельзя ли как-то снять заклятие?
— Кто же пойдет на такой риск? Это заклятие, скажу я вам, очень сильное.
— А почему они теперь не кричат? — спросил сообразительный Мур.
— Да за кого же вы меня принимаете? — обиделся мистер Баслам. — Думали, я согласен трястись по ухабам, спрятавшись между бараньими тушами, и при этом верещать: «Я принадлежу мисс Чант». Нет уж, благодарю покорно. Человек этот мой иногда помогает мне заклинаниями — в кредит. Но тут он сказал: «Я могу снять это заклятие только на час или около того. Очень уж оно сильное. А если хочешь насовсем от него избавиться, то отнеси серьги к волшебнику. Правда, обойдется это тебе во столько же, сколько сами побрякушки, а уж расспросов будет...» Так-то, юная леди. Волшебники — люди важные. Вот и сижу я тут в треклятых кустах, чуть от страха не помираю — вдруг заклятие опять заработает, а вы мне рассказываете про то, что у вас ничего нет! Нет уж, берите их назад и платите по счету.
Дженет с тревогой взглянула на Мура. Он вздохнул и, порывшись в карманах, нашел свое единственное достояние: полкроны. Но мистер Баслам шарахнулся от протянутой монеты, как побитый сенбернар.
— Я прошу у вас пятьдесят пять фунтов, а вы предлагаете мне полкроны? — обиделся он. — Сынок, ты шутки шутить со мной вздумал?
— Но больше у нас нет ни пенни, — объяснил Мур, — во всяком случае сейчас. Каждый из нас получает по кроне раз в неделю. Если мы будем возвращать вам долг с этих денег, то расплатимся с вами... — Он стал в спешке подсчитывать: десять шиллингов в неделю, пятьдесят две недели в году, двадцать шесть фунтов в год. — Расплатимся с вами всего через два года, — закончил он.
Очень нелегко прожить два года совсем без карманных денег. И все-таки мистер Баслам достал для Гвендолен драконью кровь, а значит, по справедливости полагалось с ним расплатиться.
Но торговец обиделся еще больше. Отвернувшись от Мура и мрачно косясь на стены Замка, он воззвал к Дженет:
— Живете в таком месте и не стесняетесь утверждать, что имеете всего десять шиллингов в неделю? Не дурите мне голову, юная леди! Да если вы только захотите, сможете столько здесь огрести...
— Но мы правда не можем, — запротестовал мальчик.
— А вы попробуйте, юный джентльмен. Я ведь не грабитель какой — всего-то прошу у вас сперва заплатить мне двадцать шесть фунтов, да десять процентов от всей суммы, да еще компенсацию за то, что мне пришлось просить моего человека снять с побрякушек заклятие. Чего тут трудного-то?
— Вы прекрасно знаете, что денег у нас нет! — рассвирепела Дженет. — Можете оставить сережки у себя — надеюсь, они украсят кроличье чучело!
Мистер Баслам тоскливо посмотрел на нее. В тот же момент тонкий, протяжный звук послышался из ладони торговца, сжимавшей драгоценности. Разобрать слова было нелегко, но даже сам звук подтвердил слова мистера Баслама. Взгляд толстяка сразу же стал менее жалобным. Теперь торговец напоминал уже не побитого сенбернара, а бладхаунда, напавшего на след. Он выпустил серьги из толстого кулака, и они, звякнув, упали на дорожку.
— Пусть лежат тут, — торжествующе провозгласил он. — Берите, если сможете. Осмелюсь напомнить вам, юная леди, что торговля драконьей кровью незаконна и запрещена. Я сделал вам одолжение. Вы меня надули. Теперь я требую двадцать фунтов к следующей среде. Времени достаточно. Если же я не получу моих денег, то в среду вечером Крестоманси узнает о драконьей крови. А если он узнает, то я бы не хотел быть на вашем месте, юная леди, даже за двадцать тысяч фунтов и титул Папы Римского в придачу. Ясно ли я выразился?
«Яснее некуда», — подумал Мур, лихорадочно ища выход из ситуации.
— А если мы вернем вам драконью кровь? — срывающимся голосом спросил мальчик.
— Эх, сынок, ну зачем она мне? Я ведь не колдун, а всего лишь бедный торговец. Никому в округе драконья кровь не нужна. Так что готовьте денежки. Не забудьте — двадцать монет к следующей среде!
Мистер Баслам одарил детей прощальным собачьим кивком — щеки и веки затряслись, как у бладхаунда, и звучно шлепнулись друг о друга — и исчез за кустами рододендрона. Еще какое-то время до Мура и Дженет доносились осторожное шуршание и с трудом сдерживаемое пыхтение.