К концу третьего дня саркофаг был готов. Его подвезли на телеге к жилищу Талэка, и старик тут же начал выдалбливать на нем свои заклинания. Как оказалось, железо было необходимо для постройки большой и прочной клетки. Такая, по мнению Хальвара, удержала бы, пожалуй, кого угодно.
Шкуры животных связали в одно здоровое плотное покрывало, которым предназначалось накрыть клетку. Вопросов оставалось еще много, но Хальвар не хотел отвлекать ими провидца от важных дел. Время от времени дети собирались под дубом, чтобы обменяться слухами. Оказалось, что дозорные не раз наблюдали одиноких жителей, безвольно направляющихся к воротам ночью, но всех удавалось разбудить и привести в чувство. Каждую ночь кто-то слышал детский плач в лесу. А однажды кто-то видел и саму Асвейг сидящей высоко на ветвях над изгородью. Сложно было представить, какой лютый голод сейчас испытывала Асвейг. Вернее, Молох.
— Она ещё не достаточно сильна, чтобы разом подавить волю целой деревни, — сказал Хальвару старик на пятый день, когда мальчик пришел посмотреть на готовый саркофаг. — Но с каждой новой жертвой сила ее будет расти. При этом нельзя забывать, что Молох далеко не глуп. Он наблюдает за происходящим в деревне и наверняка уже заподозрил неладное. Так просто его в ловушку не заманить. Именно поэтому нам понадобится твоя помощь, Хальвар…
— Но… как я могу помочь? — удивлённо спросил мальчик. Он до сих пор не догадывался, в чем была его роль.
Талэк ответил не сразу, пристально разглядывая Хальвара, будто в чем-то всё ещё сомневаясь.
— Ты ведь знаешь, что одного крючка мало, чтобы поймать рыбу. Ей нужна наживка. Я говорил, что у Молоха есть одна слабость — солнечный свет. Но, думаю, всё же есть ещё одна…
— Какая? — завороженно спросил мальчик.
Провидец мягко ткнул пальцем ему в грудь.
— Ты, Хальвар.
Мальчик отшатнулся:
— Не понимаю, как? Почему я?!
— Ну, во-первых, ты — последний, кого видела Асвейг перед смертью. Если эта ее часть памяти досталась Молоху, а такое, скорее всего, возможно, то плохи твои дела… Во-вторых, ты уязвил самолюбие существа, сумев вырваться из его цепких лап. После этого оставить тебя в живых оно просто не может… Стоит ли добавлять, что ко всему прочему ты увел прямо из-под носа сразу двух его жертв?
Хальвар почувствовал слабость в ногах и осел на землю. Его била дрожь. Осознать, что ты — главная цель существа из царства темных богов — это уже слишком. По его щеке скатилась слеза.
— Мне страшно, — признался он старику.
Талэк сочувственно покивал головой:
— Ты можешь отказаться, Хальвар, сын Свена. Никто не станет тебя осуждать…
Перед глазами мальчика всплыло лицо отца и его гордый, за сына, взгляд.
— Нет. Я справлюсь, — тихо ответил он, вытирая слезу грязным рукавом.
Ранним утром седьмого дня, когда все было готово, жители деревни выдвинулись из Вархема в сторону скал. Телега, на которой была установлена клетка, всю дорогу недовольно скрипела под тяжестью, и Хальвар переживал, выдержат ли колеса. Он с большим трудом заставил себя заснуть накануне, зная, что сегодня ему понадобятся силы. Отец шел рядом и подбадривал мальчика:
— Ты уже сделал это один раз, Хальвар. Теперь ты сможешь сделать это и второй… Не представляю, что ты испытывал там, в той пещере, но я в тебя верю, сын…
От его слов Хальвар на время воспрянул духом. Пока они не достигли пещеры.
— Ты уверен, что она внутри, Талэк? — спросил кто-то провидца.
Тот поднял голову наверх. Там, купаясь в первых лучах утреннего солнца и заливисто чирикая, перепрыгивали с ветки на ветку ранние птицы.
— Солнце взошло. Больше ей быть негде, — ответил старик.
Люди принялись за работу. Большой валун, за которым когда-то прятался от Асвейг Хальвар, подтянули лошадьми к пещере и с помощью крепких веревок и блоков подвесили над входом, жёстко закрепив.
Железная клетка имела два входа с противоположных сторон. Одним из них ее приставили ко входу в пещеру. Каменный саркофаг установили в самом центре клетки, а верхнюю плиту, служившую крышкой, положили на землю рядом. Затем клетку плотно накрыли связанными ранее шкурами. Убедившись, что свет нигде не проникает внутрь, Талэк подозвал Хальвара.
— Ты готов? — спросил он.
— Готов, — ответил мальчик.
— Запомни. Не смотри ей в глаза, не позволяй проникнуть в твою голову. Думай о чем угодно, только не о ней. И беги очень быстро.
С этими словами провидец протянул ему зажженный факел и приоткрыл противоположный от пещеры вход в клетку.
Хальвар заполз внутрь, и дверь за ним закрыли. Сразу стало темно как ночью. Собравшись с духом, мальчик обошел саркофаг и медленно двинулся вперёд, в пещеру. Вновь запахло помётом летучих мышей… Хальвар вспомнил, как ловко Асвейг ползла по стене, и поэтому смотрел не только вперёд, но также по сторонам и наверх. Он очень надеялся, что не придется идти далеко, но Молох не появлялся. Где же она?
Преодолевая страх, мальчик дошел до мертвого тела старухи Гуллы и остановился. Дальше идти совсем не хотелось.
— Асвейг? — тихо позвал он. — Это я, Хальвар, сын Свена…
Тишина.
— Если ты задумала перехитрить меня и заманить дальше, то этого не будет… Выходи, или я развернусь и пойду домой, и больше сюда не вернусь.
Вновь в ответ молчание.
Он и впрямь развернулся и сделал пару шагов в сторону выхода. И тогда она появилась. Выскользнула из-за огромного сталагмита прямо перед ним.
Хальвар вздрогнул и чуть не выронил факел. Как он ее пропустил, было уже не важно. Теперь Молох преграждал путь к выходу. Он оказался в западне.
— Ха-а-альва-ар… — неспеша прошипела мертвая Асвейг, зловеще улыбаясь. — Ты-ы хо-отел накорми-и-ть ме-еня ту-ухлой ры-ы-ыбой… Но-о-о ско-о-ро саам ста-ане-ешь ту-ухля-ятиной…
Мальчик с трудом заставил себя отвернуться, сознание его на какой-то момент подернулось. Он вспомнил Кэйу, отца и мать и постарался сосредоточиться на них. Он медленно отступал назад, а Молох также медленно приближался. Наконец, Хальвар упёрся в большой камень с рисунком и рунами. Дальше отступать было некуда. И тут он вспомнил про содержимое кожаного мешочка, висевшего у него на поясе, и сразу потянул за верёвку, раскрывая его. Затем медленно, чтобы не видела Асвейг, запустил внутрь ладонь. Пальцы тут же увязли в вязком густом веществе. Это была каша из червяков, хрущей, куриных желтков, отрубей и меда. Излюбленное лакомство летучих мышей. Кэйа приготовила это накануне и передала брату утром на всякий случай. Что ж, такой случай как раз представился.
— А знаешь, Асвейг, у меня снова есть кое-что для тебя, — сказал он и что есть мочи закричал.
Черное облако из потревоженных мышей взвилось над их головами молниеносно. Но Молоха это мало волновало. Девочка продолжала приближаться и уже выставила вперёд свои руки, чтобы схватить Хальвара. И тогда Хальвар набрал в ладонь побольше густой смеси и с размаху запустил в Асвейг.
Смесь с хлюпким шлепком угодила той прямо в лицо и волосы. Удивлённая Асвейг на мгновение замерла. А в следующий миг, учуяв пленительный запах, к ней устремились сотни летающих гадов. Мыши плотно облепили ее лицо, голову, шею и все те части тела, куда попала каша.
Хальвар не стал терять времени, в два прыжка обогнул Асвейг и стрелой устремился к выходу.
Голодные зверьки задержали Молоха ненадолго. Срывая их с лица вместе с кожей и вопя от ярости, девочка устремилась в погоню. Как и тогда, Хальвар слышал, как быстро приближаются шлепки ее босых ступней. Как и тогда, он выжимал из себя всё и даже больше, но, как и тогда, этого не хватило, и уже в самой клетке Асвейг накинулась на него, повалив на землю.
— Она здесь! — только и успел выкрикнуть он, прежде чем потерять сознание.
Кэйа услашала, как закричал ее брат и ещё сильнее вжалась в ногу стоящей рядом матери. Она видела, как Талэк тут же подал знак стоящим наверху викингам, и те перерубили топорами веревки, сдерживающие валун. Глыба сорвалась и тяжело упала вниз, перекрыв вход в пещеру, так что дрогнула земля. Талэк подал следующий знак, и отец Триггве хлестнул лошадей, к которым было привязано покрывало клетки. Те рванули со своих мест, утягивая за собой связанные шкуры и оставляя Асвейг под прямым солнечным светом.
Оказавшись в ловушке, девочка быстро слезла с бездыханного Хальвара и заметалась по клетке, пытаясь разомкнуть прутья. Прутья гнулись, но все же держали ее внутри. Кожа Молоха к тому времени начала дымиться. Осознав, что бежать больше некуда, Асвейг забралась и легла в саркофаг, дающий спасительную тень. И тогда Талэк открыл второй вход, впуская викингов внутрь. Те вшестером подняли с земли тяжёлую крышку и накрыли саркофаг, который тут же начали сковывать железными ремнями. Талэк и отец Хальвара склонились над мальчиком.
— С ним будет всё в порядке, — после быстрого осмотра заверил Свена Провидец. — Он настоящий храбрец…
Когда Хальвар открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в своей постели. Опустив взгляд, он заметил сидящую у его ног сестру. Та, кажется, плела очередной оберег, и лицо ее было грустным.
— Кэйа? — позвал он.
Та подняла голову, и глаза ее округлились от радости.
— Хальвар! Наконец-то! — она бросила амулет и кинулась ему в объятия. — Как же долго ты спал!
— Долго? — нахмурился мальчик.
— Очень! Много дней! Тебе сильно досталось от Асвейг.
Хальвар тревожно приподнялся на локтях.
— Асвейг… Её поймали?
— Да, поймали! Благодаря тебе! Закрыли в саркофаг и увезли далеко-далеко!
— Куда? В Скару?
— Дальше!
— В Уппланд?
— Намного дальше! Они снарядили целый дракар и поплыли на юго-восток, через самое море, до залива и потом — до берегов широкой реки. И уже там, в топкое болото они опустили саркофаг.
— Это и впрямь далеко… — нахмурился Хальвар.
— Талэк сказал, что Молоха нельзя убить, но можно лишь заточить, изнеможив, глубоко под землёй. Но это все равно должно быть очень далеко от людей. Кстати, Талэк учит меня рунам! И он обещал, что разрешит мне помочь ему выбить предостережение для потомков на скальных камнях.