— В этом отношении у него нет соперников; он положительно сорвиголова, просто какой-то отчаянный, — говорил мой друг, еще больше понижая голос и поражая меня этой таинственностью. — Генерал доказал это в последней, наделавшей столько шуму экспедиции против индейских племен бугабу и кикапу. — Тут мой друг вытаращил глаза. — Господи! Будь я проклят! Да ведь это же настоящие чудеса отваги… Да вы, вероятно, слыхали о нем?… Ведь он человек…
— Человек божий, вероятно, имели вы в виду? Как вы поживаете? Страшно рад вас видеть, — прервал его сам генерал, подходя и пожимая руку моему собеседнику. На мой поклон он ответил сдержанным, но довольно глубоким поклоном. Я подумал тогда, и теперь остаюсь при том же мнении, что никогда не слыхал столь сильного и вместе с тем чистого голоса и не видал более красивых зубов. Но должен признаться, что в ту минуту я подосадовал на то, что моего приятеля прервали на самом интересном месте. Герой экспедиции против бугабу и кикапу очень интересовал меня, но в светской беседе я едва ли узнал бы об этом что-либо новое.
Но очаровательная манера бригадного генерала Джона А. Б. С. Смита вести разговор вскоре рассеяла мое неудовольствие. Так как мой приятель вскоре удалился, мы довольно долго проговорили с глазу на глаз, и я провел это время не только приятно, но и с пользой. Редко доводится встретить столь любезного собеседника и столь разносторонне образованного человека. Однако, из понятной скромности, генерал не коснулся темы, которая больше всего интересовала меня в ту минуту, то есть загадочных обстоятельств, связанных с бугабужской войной; я же из деликатности не мог затронуть эту тему, хотя — каюсь — чувствовал сильное искушение. Я заметил также, что храбрый воин предпочитал темы научные, и его особенно занимали быстрые успехи в области техники. О чем бы я ни заводил речь, генерал неизменно возвращался к этим достижениям.
— Ничто не сравнится с современным прогрессом, — говорил он, — мы живем в удивительный век. Парашюты и железные дороги, дальнобойная артиллерия и скорострельные ружья! Наши пароходы плавают во всех морях; а почтовые воздушные шары вскоре начнут совершать регулярные рейсы — плата в один конец всего двадцать фунтов стерлингов — между Лондоном и Тимбукту. А кто измерит влияние великих открытий в области электромагнетизма на общественную жизнь, искусство, торговлю, литературу? И это еще далеко не все — поверьте! Нет предела человеческой изобретательности. Самые удивительные, остроумные и, позволю себе прибавить, мистер… мистер Томпсон, если не ошибаюсь? — самые полезные, истинно полезные изобретения в области механики возникают ежедневно, так сказать, как грибы или как саранча… буквально, как саранча, мистер Томпсон!
Меня зовут вовсе не Томпсон, но нечего и говорить, что я расстался с генералом, чрезвычайно заинтересованный его личностью, и составил весьма высокое мнение о его достоинствах в качестве собеседника. Кроме того, я глубоко проникся мыслью о преимуществах жизни в эпоху технических изобретений. Однако мое любопытство не было удовлетворено, и я немедленно принялся собирать в кругу своих знакомых сведения о самом бригадном генерале и, прежде всего, о достопамятных событиях во время экспедиции против бугабу и кикапу.
Первый же случай, которым я не постеснялся воспользоваться, представился мне в церкви, где однажды, в воскресенье во время проповеди, я оказался не только на одной скамье, но и рядом со своей милой и общительной приятельницей — мисс Табитой Т. Я поздравил себя, и совершенно справедливо, с такой удачей. Если кто и знал что-либо о бригадном генерале Джоне А. Б. С. Смите, то это была именно мисс Табита Т. Сначала мы обменивались с ней условными знаками, а затем начали перебрасываться оживленными фразами.
— Смит! — воскликнула мисс Табита в ответ на мой серьезный вопрос. — Вы имеете в виду этого генерала? Боже мой, а я-то думала, что вы все знаете о нем! Какой изобретательный век! Какое ужасное происшествие!.. Какие кровожадные мерзавцы эти кикапу! Он сражался как герой… проявил чудеса отваги… обессмертил свое имя. Смит!.. Разве вы не знаете, что этот человек…
— Человек, — громогласно возгласил в это мгновение проповедник, хватив кулаком по кафедре, — человек, рожденный от женщины, живет недолго: он рождается, но затем коса смерти скашивает его, как цветок!..
Я поспешно отодвинулся на противоположный конец скамьи, заметив по горящему взору проповедника, что его гнев, чуть было не покончивший с кафедрой, был вызван нашим с мисс Табитой перешептыванием. Что тут было делать? Пришлось волей-неволей покориться и в мучительном молчании выслушать до конца нескончаемо длинную проповедь.
Следующим вечером я наведался в Рентипольский театр, где надеялся одним махом выяснить все, что меня занимало, заглянув в ложу двух столпов всеведения — мисс Арабеллы и Миранды Коньосченти. В тот день давали «Отелло», превосходный трагик Клаймакс играл Яго при переполненном зале, и мне оказалось довольно трудно объяснить, чего я хочу, тем более, что ложа располагалась у самых кулис, прямо над просцениумом.
— Ах, Смит! — обронила мисс Арабелла, наконец уразумев, чего я добиваюсь. — Уж не генерал ли это Джон А. Б. С. Смит?
— Смит? — задумчиво повторила Миранда. — Встречали ли вы другого человека с такой фантастической фигурой?
— Нет, сударыня… Но скажите…
— Такого безукоризненно изящного?..
— Нет, даю слово джентльмена! Но прошу вас, скажите мне…
— Так тонко ценящего и понимающего все драматические эффекты?
— Мисс Миранда!..
— Кто умел бы так оценить красоты Шекспира? Взгляните только на эту ногу…
— О дьявол! — И я снова обратился к ее сестре.
— Смит! — снова сказала она. — Вы спрашиваете про генерала Джона А. Б. С. Смита? Не правда ли, ужасно? Какие негодяи эти бугабу… Дикари, конечно, и все такое прочее… Но мы живем в удивительно изобретательный век!.. Смит!.. О да!.. Великий человек!.. Сорвиголова! Он, конечно же, стяжал вечную славу… Чудеса храбрости! И вы ничего не знаете?.. — Последние слова она произнесла, слегка взвизгнув. — Да ведь это человек…
— «…Ни мак, ни мандрагора, ни зелья все, какие есть на свете, не возвратят тебе тот мирный сон, которым ты вчера еще был счастлив!..» — внезапно заревел прямо у меня над ухом трагик Клаймакс, потрясая кулаком так, что вытерпеть это было решительно невозможно. Я тотчас же покинул ложу, отправился за кулисы и в антракте задал негодяю такую трепку, что он, надо полагать, не забудет ее до самой смерти.
Я был уверен, что на вечере у очаровательной вдовушки миссис Кэтлин О’Тремп меня уже не постигнет подобное разочарование. Поэтому, едва усевшись за ломберный стол с прелестной хозяйкой, я обратился к ней с вопросами, ответы на которые были совершенно необходимы для восстановления моего душевного равновесия.
— Смит! — сказала вдовушка. — То есть генерал Джон А. Б. С. Смит? Ужасная штука, не правда ли?.. Вы говорите: брильянты?.. Ужасные негодяи эти кикапу!.. Вистую, мистер Тэттл!.. Ну да, теперь, конечно, век изобретений… изобретений по преимуществу… Говорит по-французски?.. О да, он герой!.. Отчаянный храбрец!.. Без червей, мистер Тэттл? Но нет, я в это не верю… Бессмертная слава… Такие чудеса храбрости! Не слыхали?.. Да, ведь это тот, в котором…
— Тотт!.. Вы говорите о капитане Тотте и его дуэли?.. — вдруг запищала какая-то дамочка в противоположном углу комнаты. — Продолжайте же, миссис О’Тремп, прошу вас, продолжайте!
И миссис О’Тремп продолжала рассказывать, но уже о каком-то безвестном капитане Тотте, которого не то застрелили, не то проткнули, или пытались застрелить и проткнуть в одно и то же время. Миссис О’Тремп разошлась и раскраснелась, а я… я поднялся и ушел, потеряв всякую надежду узнать в этот вечер еще что-нибудь о моем бригадном генерале.
Однако я продолжал утешать себя тем, что не всегда волна неудачи катится навстречу, и в конце концов принял решение навести свои справки у первоисточника всех справок — у очаровательного ангела, грациозной мисс Пируэтт.
— Смит? — спросила она в то время, как мы кружились в па-де-зефир. — Генерал Джон А. Б. С. Смит? Согласитесь, ужасно иметь дело с этими бугабу… Что за изверги эти индейцы!.. Выламывать пальцы!.. И какой храбрец!.. Ужасно жаль его!.. Но мы живем в век удивительных изобретений… О боже, что-то у меня кружится голова!.. Давайте присядем, и я расскажу вам… Чудеса храбрости… Неужели не слыхали? Просто не верится… Да ведь это человек…
— Вы говорите о Байроне? — ни с того ни с сего вмешалась мисс Синий Чулок, мимо которой мы проходили, пока я вел мисс Пируэтт к ее месту.
И я был вынужден выслушать пространный комментарий о новой поэме лорда Байрона, а когда вырвался из плена и отправился разыскивать мисс Пируэтт, нигде не нашел ее и вернулся домой крайне враждебно настроенным против всякого рода Синих Чулков.
Дело принимало серьезный оборот, и я решился, наконец, отправиться к своему задушевному приятелю Теодору Синнивэту, зная, что он, скорее всего, располагает более-менее точными сведениями.
— Сми-ит? — сказал он, растягивая по своему обыкновению слова. — Генерал Джон А. Б. С. Сми-ит? Ужасная история с этими кика-апу-у… не правда ли?.. Отча-а-янный храбрец… А жа-аль… чес-с слово!.. Удивительно изобретателен наш век, правда?.. Чудеса храбрости!.. А слыхали ли вы об этом капитане Тотте?..
— К дьяволу капитана! — вскричал я… — Прошу вас, продолжайте о генерале…
— Хм, хорошо! Ита-ак, бригадный генерал Джон А. Б. С… Ну ведь не станете же вы утверждать… — тут мой собеседник принялся разминать свой нос. — Ведь не станете вы утверждать, что не знаете всего этого дела так же хорошо, как я… Это человек…
— Мистер Синнивэт! — умоляюще возопил я. — Этот человек не тот, за кого себя выдает?
— О, не-е-ет, — глубокомысленно протянул он, — и не человек, свалившийся с лу-у-ны…
Я счел такой ответ оскорбительным и в бешенстве покинул этот дом, твердо решив потребовать у мистера Синнивэта удовлетворения за некорректное поведение и двусмысленные намеки.