Сперва беззвучно возносится вверх столб пламени, разнося надстройки и вспучивая палубу, потом все скрывает черно-бурый дым, растекаясь мохнатым облаком, вспыхивают огненными бабочками паруса и валятся мачты.
И лишь потом молотом по наковальне бьет многоголосый грохот, под который и уходят под воду полыхающие останки, считанные мгновения назад бывшие гордым боевым фрегатом или галеоном, унося и мертвых, и еще живых — если остались.
Вот и теперь…
Не заботясь уже о том, как выглядит он сейчас — с отвалившейся челюстью и остекленевшими глазами, чувствовал дон Орио, как обрываются последние нити, на которых зависли над пропастью его генеральские аксельбанты, его ордена и вся последующая карьера флотоводца и воина — все, что он уже считал своим.
Нечеловеческим усилием воли удержался в тот миг капитан, чтобы не рухнуть на колени и не завыть, или не начать рубить шпагой резную балюстраду мостика.
Но длилось это какие-то секунды.
А потом дон Орио де Ронкадор вновь стал самим собой — образцовым офицером и командиром лучшего галеона колониального флота Эгерии. Четко осознающим, что помочь ему может лишь одно — он должен высадиться на берег и любой ценой захватить Игерну, Эохайда и, главное, проклятого епископа.
Тогда, вероятно, вице-король не станет вымещать на нем горе от потери любимого племянника, удовольствовавшись казнями морских разбойников.
Да, в эту минуту Ронкадор больше всего хотел увидеть Эохайда и Бесстыжую на колесе, на площади в Геоанадакано. И он сделает все, чтобы доставить их туда.
— Тише!! — рявкнул вдруг старший, рыжий мужик с обожженным лицом.
Идущий в тыловом охранении десяток Карра Джиго, по прозвищу Палёный, дружно замер. Откуда-то из-за спин долетали гулкие удары. Вот они смолкли. Протекли напряженные минуты, и вновь глухой гудящий гром, как будто рвали парус.
По выработанной веками войн и стычек в джунглях традиции, в глубоком тылу обычно оставляли небольшой отряд, который должен был в случае, если объявится преследователь, заранее поднять тревогу, учинив пальбу и шум.
Циничная воинская мораль обрекала малочисленных бойцов на заклание, чтобы спасти оставшихся, и люди этой земли приняли правила игры, иначе было нельзя. Но сейчас было нечто другое — похоже, что-то происходило на месте высадки.
А тут уже идет совсем другой расклад, потому как если что-то случится с кораблями, то пиши пропало…
Все еще могло повернуться по-иному, но командир десятка не решился поднимать тревогу сразу, а задумал сперва проверить, что там происходит. И весь отряд двинулся скорым шагом назад…
Ведь всего лишь час-полтора отделяли их от берега, и они вполне успевали догнать медленно ползущую в джунглях гусеницу отряда…
И в самом деле, через час запыхавшиеся пираты осторожно, волчьим шагом, не высовываясь на открытое место, прячась за деревьями, приблизились к границе леса…
— Вот это да!
Сквозь ветви папоротниковой пальмы была видна синяя гладь моря.
На ней покачивались три корабля, два из которых явно побывали в жестокой переделке.
На берегу исходил пламенем и смоляным дымом вдребезги разбитый шлюп.
— Эх, «Отважный» наш, — всхлипнул кто-то.
— Хрень! — пробормотал десятник. — Это «Разящий гром»! Кто ж его так уделал?
— Да ты посмотри сам, эгерийская лохань — видишь!
— Да, — зло буркнул пират, — отлилась ему тудельская кровушка! Стало-таки золото ребят поперек горла!
— Кхм, — прозвучало за спиной разведчиков.
Десятник обернулся, выдергивая пистолет из-за кушака. Щелкнул арбалет, и пират свалился наземь со шкворнем во лбу.
Остальные обреченно подняли руки.
Позади стояла с арбалетами и аркебузами наизготовку компания оборванцев, по виду от корсаров ничем почти не отличающихся. Босоногие моряки в рваных парусиновых штанах разных цветов и оттенков кожи. Разве что на левом фланге торчал черный, как смоль, великан в синей набедренной повязке и с ассагаем, а на левом — не шибко молодой эгериец в расстегнутой белой куртке на голое тело, желтых сапогах с отворотами и шляпе шириной с тележное колесо. Золотой свисток на шее сообщал, что перед ними офицер флота его светлейшего величества короля Эгерии.
— Да, — вздохнул офицер, поправив шляпу. — Вам надо будет крепко помолиться Эллу, потому как обычно таких, как вы, у нас вешают на пальмах. Но сейчас вы нам не нужны… А нужна нам Игерна Бесстыжая и преосвященный Северин. И вы нас к ним проведете, не будь я лейтенант Веринто. Ну, шельмы, кто хочет стать свидетелем короны?
— Поворачивайте!!! — хрипел Гори. — Приказываю!!! О-о-о!! Проклятые трусы! Развяжите меня! Корр!! Корр, ко мне!!!
Боль в разбитых костях плеча заволакивала все кровавой мутью и не давала сосредоточиться. Но куда хуже была внутренняя боль — отголосок бессильной ярости господина, вдруг осознавшего, что его вернейший защитник бежит.
— Поворачивайте!!! Tрусы!
Квартирмейстер «Сына Смерти» молча стиснул зубы. Сейчас бессмысленно пытаться докричаться до этого вопящего окровавленного человека, который, развяжи его, выпрыгнул бы за борт, срывая набухающие кровью повязки…
И бессмысленно объяснять ему, что под сорокафунтовки «Леопарда» не пойдут ребята даже за все золото мира. Тем более, что его старпом Корр о-Данн лежит сейчас на палубе грудой остывающего мяса — застреленный рукой Йунуса.
Хамиран побери это плавание! А ведь так хорошо все шло! Истинно говорят преподобные отцы-квирианцы — жадность погубит жадного, а гордыня — гордого! Капитан польстился на сомнительный куш, а потом еще и попытался вырвать его из пасти у акул, которые слетелись на горяченькое! Интересно, кому еще тот хойделльский толстяк — граф — продал эту тайну?
— А, господин, нет! Не оставляй меня!!! Проклятые ублюдки, поворачивайте назад!! Я ваш капитан!!
— Рехнулся Рагир, — пробормотал еле слышно боцман.
Йунус угрюмо оскалился. Чутьем старого травленого зверя он чуял — сейчас больше уже нет Рагира Морриганха. От капитана ушла его удача, ушла раз и навсегда. Уж кто бы ему там ни помогал — Элл, Змей-Шагор с Ахайдой на пару, Хамиран с легионами своими, Всемогущий танисцев или какой-нибудь из древних айланских богов — сейчас они его оставили.
Не быть ему, похоже, ни герцогом, ни даже бароном этого самого придуманного капитаном Иннисского королевства. Придется, видно, закончить жизнь хозяином таверны в тихом месте…
Глава 29
Ничьи Земли. примерно пять миль вглубь материка от Коралловой бухты и спустя четыре часа после вышеописанных событий.Игерна и ее люди, едва выйдя на прогалину, невольно замерли.
Ибо на прогалине этой в разных позах расположились изможденные бойцы, среди которых взор ее сразу выделил… Эохайда!
Счастливчик вскочил, сделал к ней несколько шагов. Капитан подняла руку, приказывая своим людям остановиться.
— Эохайд, что случилось?! — протянула она.
Но внезапно совсем рядом раздался подозрительный шорох. Затем он повторился… и хруст ломающегося сухостоя разорвал тишину, переходя в слитный посвист десятков клинков, покидающих ножны.
Через секунду раздался выстрел, и один из пиратов упал замертво. Следом грянул ружейный залп, разорвал тишину, как стая шакалов добычу.
— Засада! — прокричала Альери, выхватывая саблю. — К бою!!
Но было поздно…
Неведомый враг, кто бы он ни был, мастерски устроил ловушку, продумав все до мелочей. Пираты ни о чем не подозревали до последнего момента.
— Рассыпаться! — крикнул своим Орио. — Вперед!
Солдаты немедленно выполнили приказ. Отряд в полторы сотни бойцов вышел на поляну, усыпанную телами убитых и раненых и затянутую серой пороховой гарью. Эгерийцы тут же навели арбалеты на уцелевших морских разбойников.
— Именем эгерийской короны, приказываю вам бросить оружие! — крикнул Ронкадор.
Гордое молчание пиратов свидетельствовало об отрицательном ответе.
Несколько из них, пытавшихся схватиться за оружие, были продырявлены пулями, после чего Орио что есть мочи закричал:
— Вы окружены! Во избежание ненужного кровопролития предлагаю сдаться!
Эохайду невыразимо захотелось умереть, а эгерийцы, которые, казалось, теперь находились повсюду, уже окружили оба отряда, подобно волкам, зажавшим обреченную овечью стаю.
— Сдавайся, пират, — произнес какой-то лейтенант в мундире на голое тело, спокойно направляясь к Эомару. — Ты храбрый человек, я знаю, но драться и умирать нет толку, не твоя карта сейчас идет…
— Никогда! — прохрипел Счастливчик, поднимая палаш.
Он уловил какое-то движение слева и хотя быстро повернулся туда, но отразить нападение не успел — кто-то с силой ударил его кулаком в висок, и сознание померкло.
С самодовольной улыбкой фельдфебель Ишоро рассматривал поверженного врага.
Буквально в нескольких шагах от него стояли товарищи Эохайда, держа клинки наизготовку, а хэйянец даже не обнажил торчащий за спиной меч. Но инстинктом опытных убийц корсары явственно ощутили — не успеют…
Понял это и очнувшийся Счастливчик, даже не сделавший попытку подобрать клинок.
— Опустить оружие! — приказала Игерна и добавила шепотом: — Нам не справиться с ними. — И сама медленно положила пистолет у ног. Больше всего ей сейчас хотелось сесть и зарыдать. Потому как сейчас она тоже почувствовала: теперь все, теперь уже спасения нет и не будет…
— Я что, неправильно говорю на лингва марис, сеньора Бесстыжая?! Я сказал: бросить все оружие, которое у вас есть, а не только то, которое в руках.
Из рядов эгерийцев выступил высокий черноусый кабальеро в доспехах.
— Или мне приказать солдатам дать залп?! — зло заорал он.
— Ну, хорошо, вы это имеете в виду? — спросила девушка, вытаскивая неприметный кинжальчик — Ладно, я его брошу…
Размахнувшись, Игерна метнула лезвие в кусты… и, наклонившись к уху Эохайда, прошептала:
— Я дам вам возможность уйти. Ради всего святого, ради Элла воспользуйтесь ею. Мне терять нечего, в отличие от вас.