Юлия крутить роман с Нусратом категорически отказалась. Он недоумевал, зная, что в столице шестьдесят процентов браков москвичек заключаются именно с кавказцами. И только двадцать из них – ради прописки. Женщина инстинктивно тянется к богатому ради обеспечения своего будущего потомства, не говоря уж об ураганном темпераменте и огромной мужской потенции.
Юлия же все его домогательства отвергала с ходу. Тогда он начал откровенно угрожать ей. Поняв, кто перед ней, она предпочитала сидеть дома, боясь появиться на улице. Девушка все надеялась, что навязчивый ухажер устанет и махнет на нее рукой до того, как появится из очередной командировки Никита. Парень наверняка разобрался бы с бандитом.
Однажды в дверь, несмотря на наличие звонка, постучали. Насторожившись, девушка подкралась и посмотрела в глазок. На площадке, озираясь, стоял странный человек.
Юлия спросила:
– Вам кого?
– Юлия Ветлицкая здесь живет?
– Да. Бо я, – ответила она. – А вам чего надо?
– Видите ли, у меня вам письмо издалека. – Мужчина поднес к глазку конверт.
В графе «От кого» английскими буквами было написано имя ее отца. Потеряв осторожность, девушка распахнула дверь, впустила незнакомца и тут же захлопнула ее. Для прибывшего из Америки он выглядел слишком потрепанным.
Человек протянул конверт и опустился, по приобретенной уже привычке, прямо на пол в прихожей. Юлия вскрыла конверт.
«Доченька, я виноват, – читала она, удивляясь знакомому почерку. – Я виноват перед тобой, я виноват перед матерью. Виноват перед своей совестью. Я дурак. Я не думал, что она так может поступить. Скоро ты останешься одна. Постарайся не судить строго и хоть как-то простить.
Я окончательно запутался. Сначала я глупо попался на удочку обыкновенной шпионки, затем – деньги. Но когда попытался вырваться, оказалось, обратной дороги не бывает. Когда меня начали шантажировать, угрожая вам, я понял, что это все. Я хотел быть хитрее всех и, как мне казалось, дурачил сразу многих. А оказался разменной монетой в чужой грязной игре.
Единственное безопасное место для вас было в Москве. Я все просчитал. Я предвидел травлю и оставил матери тебя в качестве якоря, заставляющего держаться на плаву. Она должна была выстоять. Однако твоя мать оказалась слабовольной женщиной. Ну да Бог ей судья.
За мной идет настоящая охота. Меня обложили, как зверя. И, как у зверя, у меня невероятно обострилось чутье. Я уже давно почувствовал, что скоро все для меня закончится трагически, и написал тебе это письмо. И, видно, пришло это время. Не знаю, что тебе потом сообщат, но все будет ложью. В зале за столиком у стены сидит немец и потягивает пиво. Я его знаю. Бо очень опасный человек по кличке Лунатик. Однажды один человек, напившийся до потери сознания, показал мне его. Он дает своей жертве дожить только до заката…
Ладно, не буду грузить тебя опасной информацией. Итак, то, что я передаю, опаснее ядовитой гюрзы. Поэтому спрячь письмо подальше. А когда наступит минута отчаяния, попытайся разгадать мою шараду. Я зашифровал письмо так, что найти ответ будет под силу только тебе.
Почувствовав опасность, я был занят решением одной проблемы: как оставить деньги, большие деньги, и драгоценности тебе, и, кажется, решил ее. Мне они уже не понадобятся.
Часы пробили двадцать ноль-ноль. Прости и прощай».
Перевернув лист обратной стороной, она увидела план автомобильных дорог какого-то американского штата с разбросанными по нему многочисленными автозаправочными станциями и мелкими автосервисами и закусочными…
Глава шестаяТАЙНЫ ЗАКРЫТОГО ПОСЕЛКА
Поремский на служебном автомобиле мчался по Старому Калужскому шоссе в сторону дачного товарищества «Дзержинец». Подъехав к шлагбауму, он предъявил свое удостоверение. Изучив его, охранник по рации вызвал начальника. Тот прибыл в сопровождении пожилого мужчины, представившегося комендантом дачного поселка.
Поремский предъявил ордер на обыск дачи. Теперь уже комендант скрылся в помещении. Долго созванивался с кем-то и наконец вышел.
– Извините, ничего не могу поделать, – развел он руками. – Приказ руководства. Говорят, что дело закрыто и нет никаких оснований проводить обыск. А если открылись новые детали, то вам следует сообщить их тем, кто занимался расследованием. Вы знаете, надеюсь, к кому надо обратиться? – спросил ехидным голосом.
Поремский отъехал на некоторое расстояние и начал возмущаться по телефону:
– Александр Борисович, мы засветились. Они тут – не дураки. Я думаю, что сегодня уже поздно, но завтра сами устроят обыск. Надо что-то срочно предпринимать.
– Володя, – ответил Турецкий. – Ищи тетку, о которой я тебе говорил. Все остальные вопросы – потом.
Поремский вернулся к себе домой, вставил в компьютер диск с телефонной базой МГТС и выбрал поиск по имени-отчеству. Вскоре появилось несколько сотен человек с именем Марья Ивановна. Пробежав глазами по списку, в первой тридцатке увидел Борзову Марью Ивановну, поселок «Дзержинец», Пятый просек, дом восемнадцать.
Ба же дама имела и московскую квартиру в районе Марьиной рощи. Володя набрал номер. Ответил женский голос.
– Здравствуйте. Меня зовут Владимир. Ваш телефон дали мне наши общие знакомые. Марья Ивановна, обращаюсь с нижайшей просьбой: мне срочно необходима комната в тихом поселке. Подвернулась срочная научная работа за хорошие деньги, а дома теснота и нет никакой возможности работать. Таскаю компьютер то в одну комнату, то в другую. Мне бы на месяц, а?
– Когда вы сможете подъехать? – ответил заинтересованный голос.
– Да хоть… часа через два.
– Сегодня? – удивилась женщина. – Ночь ведь на дворе!
– А что? – засмеялся Владимир. – Мы люди деловые. Жалко терять время.
– Давайте, молодой человек, договоримся на завтра. Я буду на даче во второй половине дня. Вот и подъезжайте. Пишите, как ехать. По Старому Калужскому шоссе до Троицка, после светофора первый поворот направо. До конца. Там спросите. А у проходной я буду вас ждать. В руку возьму журнал «Огонек». Вы-то как выглядите?
– Актера Харатьяна знаете? Только у меня нос другой, – ответил Поремский.
– Скажете охране, что мой племянник.
Когда Владимир подкатил на выделенном по такому делу «фиате», отливающем темно-зеленым перламутром, бабуля сидела на лавочке и действительно читала журнал «Огонек» черт-те за какой год.
– Марь Иванна! – радостно закричал Владимир.
– Ой, Володенька! – старушка вскочила. – Как повзрослел, возмужал! А я все вспоминаю, как ты любил платьица примерять. Клавка, дура, все кудахтала: «Никак голубым вырастет!»
– Да ладно, – усмехнулся Владимир по поводу странного спектакля. – В дом-то приглашать будешь? Боюсь, не узнаю многого, не вспомню.
– А ты хоть что помнишь?
– Зелень, деревья огромные, заборы, дом синего цвета. Да, дорожку к источнику через мостик, – «вспомнил» Владимир и пригласил ее в машину.
Бабуля уселась рядом. Охранник проверил его паспорт и записал номер автомобиля, не спросив даже техпаспорта, что Поремский немедленно отметил.
Проехав, следуя указаниям бабули, по всему поселку, Владимир узнал, кто где живет и каковы основные достопримечательности.
Комната новому жильцу понравилась сразу и о цене он практически не торговался. Только договорился заплатить за две недели вперед, а затем еще за две.
Стало смеркаться. Жара спала, и хозяйка позвала постояльца попить чайку на веранде.
Развалившись в плетеном кресле, Владимир смотрел на дачки и прикидывал, как попасть в дом Копчика.
– О чем задумался? – спросила Марья Ивановна.
– Скажите, а этот поселок давно возник?
– Нет, всего лет тридцать ему.
– О-о! – протянул Поремский. – А я ведь, Марь Иванна, подумал, что он со сталинских времен стоит. Вот и представил, как в конце тридцатых подкатывал воронок, и вскоре в очередной домик вселялось новое веселое семейство.
– Да, в других-то местах так оно и было. Только очень редко новые жильцы вселялись веселыми. Люди не дураки, понимали, что вещи в доме хранят запах хозяев, которых уже расстреляли. А если и пытались радоваться и веселиться, то скорей от отчаяния. Понимали, что и самим недолго осталось. Пытались перед смертью надышаться.
– Вон как… А нынче нормально?
– Да у нас если и случается что, так инфаркт. От возраста. Старый народ-то проживает… Вон, видишь рябина? Сосед был – генерал Копчик. При жизни такой тихий и безобидный, а сам, оказалось, увлекался восточными религиями и тут вдруг взял да и вскрыл себе брюхо, как самурай какой.
– А что, разве убить его не могли? – спросил Поремский.
– Какой там! Поселок-то у нас тихий. Закрытый, – ответила Марья Ивановна. – Мы с соседями уже обсуждали… Если кому и надо было убрать Копчика, проще простого это сделать. Денек понаблюдать: он каждое утро ходил за водой к источнику, за территорию поселка. А там заросли, тропинка узкая, скользкая вдоль оврага да еще и через «чертов» мосток. Всё ждали, когда он рухнет. Парень один с него улетел, ногу сломал – как раз в тот день. Видно, что-то с луной не так было. Сразу в один день целых три «скорых» и труповозка…
Поремский, попив чайку, решил прогуляться по поселку. Злосчастная дача была опечатана и закрыта на висячий замок. И вообще здесь повсюду чувствовалась атмосфера безопасности и защищенности. На окнах не было ни решеток, ни даже ставень. А со стороны внутреннего дворика окна не проглядывались совсем. Поремский и решил попробовать проникнуть в дом с этой стороны.
Дождавшись половины первого ночи, он отворил свое окно и, выпрыгнув, мягко приземлился на травку. Стараясь избегать освещенных участков, прокрался по заранее проложенному маршруту до забора. Постояв с минуту, легко перемахнул через него. Приблизился к окну, нащупывая в кармане алмазный стеклорез. Он решил вырезать отверстие возле шпингалета и проникнуть в дом.