Я оглянулась.
Мамуля протянула мне банковскую карточку.
— У меня свои есть, — напомнила я.
Трошкина с тяжким вздохом отлепилась от стены и на заплетающихся лапках пошла к лифту, заявив:
— Карты у тебя есть, а физподготовки нет, ты не залезешь на балкон, Кузнецова, не льсти себе. Придется снова мне.
Кстати, да. Было такое, лезла она как-то на козырек над подъездом…
— Ты сейчас тоже не залезешь! — Я оценила нетвердую поступь подруги.
Мы немного потолкались у лифта, вяло отпихивая друг друга, но в итоге ввалились в кабину вдвоем.
Двери закрылись, но я еще успела увидеть и услышать, как мамуля, оставшаяся в одиночестве, за неимением других собеседников объявила своему бегемотовому сумарю:
— Мы не можем это пропустить! — и вздернула ношу на плечо, твердо намереваясь последовать за нами.
На балкон все-таки полезла я. Это оказалось не так уж сложно: для начала достаточно было встать ногами на металлические поручни, ограждающие суверенную территорию не имеющей балкона квартиры на первом этаже. Оттуда я, спасибо высокому росту, дотянулась руками до наших перил, и вот это был опасный момент — я висела, сучила ногами, обронила с них шлепки и чуть сама не упала.
Кое-как я смогла подтянуться и втиснула ступни в просвет между ограждением и полом балкона. Мамуля с Алкой, синхронно подпрыгивая, удачно подпихнули меня в пятую точку, и полученного импульса хватило, чтобы перевалиться через ограждение.
— Ты как там, Инка? — устало пыхтя, спросила снизу Трошкина.
— Нормально, — ответила я, издавая похожие звуки.
— Какое нормально, Дюша, ты прибавила минимум три кило! — укорила меня мамуля. — Мы еле справились…
— Вот и молодцы, — проворчала я. — А теперь помолчите и не мешайте справляться мне…
Я достала из кармана мамулину карту и подошла с ней к балконной двери. Повинуясь нажатию, хлипкий — одно название! — замок послушно втянул язычок, я толкнула дверь и…
Сверху на меня спикировало что-то округлое, вроде бы серое, по форме похожее на бейсбольный мяч!
— М-мать вашу!
Удар в плечо пришелся по касательной, но все равно очень чувствительно обжег кожу. Мелькнула мысль: осиное гнездо! — и я, не раздумывая, ловко вытолкнула упавший предмет в щель под стеклянным ограждением балкона. При этом воображаемые осы успели больно тяпнуть меня за босую ногу — ее будто огнем опалило.
— М-мать! — эхом отозвалась Трошкина.
Часть ее короткой ругательной фразы накрыло как пиканьем в телевизоре, звуком, похожим на влажный шлепок. Я выглянула с балкона — Алка, спортсменка наша, еще стояла в низкой волейбольной стойке с соединенными кулаками, а отбитый ею снаряд уже прошел через зенит и пикировал вниз.
— Да вашу… — Мамуля крякнула, удачно приняв подачу на голову.
Соломенная шляпа смялась, но прекрасно самортизировала, отправив снаряд по дуге за кусты — на территорию квартиры под нами.
Шмяк!
Звук был глухой, совсем не страшный.
В отличие от раздавшегося вслед за ним дикого рева.
— Да так вас и растак! — с гневным воплем над кустами подпрыгнул Василий Алибабаевич в одних купальных шортах.
На груди у него блестело мокрое пятно нездорового желто-зеленого цвета.
На глазах темнела повязка.
В этот момент мамуля могла бы с натуры написать пирата-зомби Слепого Пью.
Стало ясно, что мы потревожили соседа в минуты мирного сна. То ли дневного, то ли уже вечного.
— Вы что творите?! — Сдернув повязку, Василий Алибабаевич гневно уставился на оказавшуюся прямо перед ним мамулю.
— Это не мы! — Она помотала головой, отчего шляпа на ее голове окончательно перекосилась.
— А кто?!
— Кажется, это был еж, — робея, подсказала Трошкина.
— Какой, на фиг, еж?!
— Кажется, бешеный. — Алка чуть попятилась, но не сдала позиций.
— И летучий?!
— Кто знает, что может взбрести в голову больному зверьку.
— Боже, мне придется делать уколы от бешенства! — запаниковала мамуля, сунув руку под вмятину на тулье шляпы. — Он меня укусил!
— И меня, — призналась Трошкина.
— И меня, — вздохнула я.
— А меня, можно подумать, нежно поцеловал! — Василий Алибабаевич, все еще негодуя, брезгливо стер ладонью с груди желто-зеленую жижу, взвизгнул и затряс рукой: — Ой, жжется!
— Летучий, бешеный и с кислотной слюной? — задумчиво произнесла мамуля, скосив глаза на подувядший от жары розовый куст.
Розан ей не ответил, но она и не нуждалась в собеседнике.
Она нуждалась в ручке и блокноте, каковые тут же извлекла из своей бегемотовой сумки, чтобы наскоро набросать портретик нового персонажа еще не написанного ею ужастика.
— Что тут вообще происходит? — немного успокоившись, поинтересовался Василий Алибабаевич.
— Мы просто хотим попасть в свою квартиру, — объяснила Алка, потерла руки и зашипела.
— Просто — это открыв дверь ключом! — буркнул сосед.
— У нас его нет, — призналась я, перевесившись через перила и заискивающе улыбнувшись. — Добрый день, Василий! У вас случайно не найдется лестницы?
Вдаваться в подробности, объясняя, что у нас нет ключа от замка, которого и не должно быть, не хотелось, а лучший способ замять один вопрос — задать другой.
Лестница у соседа имелась. Прекрасная двухметровая стремянка, очень устойчивая и удобная — с ее помощью даже мамуля легко забралась на балкон.
Не слушая, что там бурчит Василий Алибабаевич, мы переместились в квартиру и встали, блаженно жмурясь, в рядок перед включенным кондиционером, позволяя ему овевать наши разгоряченные лица.
Секунд через двадцать Трошкина ойкнула, метнулась обратно на балкон и крикнула с него вниз:
— Не уносите, пожалуйста, стремянку, она нам может еще понадобиться!
— Это была не вся физкультура на сегодня? — неприятно удивилась мамуля, открыв один глаз.
— Мы же не сможем выйти через наружную дверь, — объяснила ей Трошкина, вернувшись в комнату. — На ней по-прежнему висит замочек, от которого у нас нет ключика.
Разумная мысль все-таки пришла.
— А если бы ключик и был, это уже не помогло бы, потому что теперь мы внутри, а замочек снаружи, — добавила я.
Но мамуля все-таки пошла в прихожую и уже оттуда покричала:
— Тут на полу какая-то записка!
— И что в ней? — Мы с Алкой высунулись в коридор.
— Всего два слова…
— «Выхода нет»? «Все пропало»? «Вам кранты»? «Готовьте выкуп»? — предположила Алка.
— Зачем же так пессимистично, — глядя в развернутую бумажку, мамуля прибрела обратно. — Тут написано: «Где всегда».
— Где всегда — что? — не поняла я.
— «Где всегда светит солнце»? — предположила Трошкина.
— Солнца мне на сегодня хватило, спасибо, больше не надо, — поморщилась мамуля и посмотрела на себя в зеркало, после чего опять поморщилась, сняла перекошенную шляпу и бросила ее на обувницу. — По-моему, у нас не целая записка, а только часть ее. Возможно, это какой-то квест. Я не в курсе, в нашем отеле есть бесплатная анимация? Я, конечно, люблю развлечения, но в разумных количествах, а у нас с этим некоторый перебор, вам не кажется?
Я не успела ответить. На лестничной площадке забренчало, зазвенело, и наружная дверь открылась, впуская бабулю.
— О! А как вы тут оказались? — удивилась она и посмотрела на золотой замочек в своей руке.
Из золотого замочка торчал золотой ключик.
— Мы прилетели, — язвительно сказала мамуля.
— Как еж, — добавила я ей в тон.
— Бешеный, — дополнила картину Трошкина.
— Перегрелись? — догадалась бабуля и прошествовала в кухонный отсек. — Я купила холодного лимонада, хотите?
— Нет! — Я скрестила руки на груди. — Мы хотим…
Бабуля выставила на стол запотевшую бутылку приятного глазу шафранового цвета и — один за другим — три стакана. Четвертый задержала в руке, вопросительно глядя на меня.
— Ладно, лимонада тоже хотим, — сдалась я, — но еще очень желаем знать, где был ключ?! — последние слова я почти выкрикнула, после чего голос у меня сорвался.
— Удивительно, что об этом спрашиваешь именно ты. — Бабуля принялась аккуратно разливать лимонад по стаканам. — Я была уверена, что догадаешься. Или вы не нашли мою записку на пороге?
— Записку мы нашли, правда, уже внутри. Очевидно, ее задуло в щель под дверью, — ответила за меня мамуля, потому что я временно онемела — отчасти от возмущения: почему это догадаться должна была именно я?! Самую умную нашли?! — Но мы не поняли, что в ней говорится о ключе.
— А о чем же еще? — Бабуля отставила пустую бутылку и жестом пригласила всех угощаться. Опять посмотрела на меня, поцокала языком: — Ну же, Дюша, вспоминай. В первом классе ты потеряла один за другим два ключа, и я не стала вешать тебе на шею третий, начала оставлять его в секретном месте. Где?
— Где всегда, — пробормотала я и хлопнула себя по лбу. — Блин, надо было заглянуть в почтовый ящик!
— Вот так бы сразу, ничего сложного. — От напрашивавшегося «Садись, три с минусом» бабуля все же воздержалась.
— То есть мы могли войти как люди, в дверь… — нахмурилась мамуля.
— А поперли как еж, через балкон, — закончила за нее Трошкина.
Обе посмотрели на меня как на врага народа.
— Какой еще еж?! — Бабуля поперхнулась лимонадом.
— Какой-то, — уклончиво ответила Алка.
Говорить профессиональному биологу, что еж был перелетный и ядовитый, не стоило. Бабуля бы все равно не поверила и стала настойчиво предлагать гораздо менее приятные средства от перегрева, чем вкусный лимонад.
— Он рухнул на меня, когда я толкнула балконную дверь, — мрачно сообщила я, поскольку уже нечего было терять, меня и так выставили идиоткой. — И, между прочим, больно цапнул! Сначала за плечо, а потом, когда я его пнула, за ногу.
— И меня, — вспомнила Трошкина, тоже мрачнея.
— И меня, — нахмурилась мамуля.
— Не поняла, вас всех троих уколол один-единственный кактус? — чуть ли не обрадовалась бабуля. — На такую результативность я даже не рассчитывала.