Она еще немного подумала и замялась:
— Хотя, конечно, это будет не очень красиво.
Говорила же: Трошкина — на редкость совестлива и добропорядочна.
— Нет, некрасиво будет другое. — Я полезла в список контактов смартфона, отыскивая нужный. — Некрасиво, но эффективно… Вот он: Руслан Барабанов.
— Ты все же позвонишь ему? — подруга напряглась.
— Нет, конечно, что ты! Я ему напишу. Момент…
Я быстро набила сообщение, но отправлять его не стала, сначала озвучила для Трошкиной:
— «Русик, привет, это Дэн. Пишу со смарта Инки, мой сдох», — и сразу пояснила: — Это чтобы Барабанов не стал перезванивать Кулебякину. Дальше: «Срочно нужна инфа на одного типа. Виктор Иванович Капустин, примерно шестьдесят лет, до пятого класса учился в нашем городе в СШ № 10. Пробей, будь другом». Нормально?
— Добавь: «Что узнаешь — кинь на этот номер», — подсказала Алка.
Я дописала текст и отправила сообщение.
Секунд через тридцать в ответ прилетело лаконичное: «Ок».
Я привстала:
— Все, теперь пошли в бассейн? Или снова на пляж?
— Нет уж, хватит с меня на сегодня пляжа, — поморщилась подруга. — В бассейн.
Но искупаться мы не успели. Вернулась мамуля с сообщением, что в бассейне какое-то немецкое семейство активно играет в водное поло и она уже получила мокрым мячом по голове.
— Как будто мне перелетного кактуса мало, — сердилась родительница.
Она была настроена поворчать, но тут явился наш кактусолюб — бабуля, и тему пришлось свернуть.
— Чего сидим? Живо встали, собрались и вышли! — велела наша командирша. — В кафе «Пилиг тавук» к восемнадцати часам готовы куры-гриль с пылу-с жару, и расхватывают их моментально. Вперед шагом марш, а то не только без обеда, но и без ужина останемся!
— Ну? — Брюнет в плавках небрежно пощелкал смартфоном волоокую деву в мокром купальнике.
Та попыталась принять выигрышную позу, но не смогла, обессиленно рухнула на шезлонг и пожаловалась:
— Я устала! Битый час в воде сидела, дожидаясь, пока бабка перестанет ходить вокруг него, разглядывая кусты и деревья, и хоть где-нибудь зафиксируется!
— Тебе всего-то надо было, чтобы она услышала одну короткую фразу!
— Она и услышала, — успокоила брюнета дева. — Что дальше?
— Ждем. Если старая клуша клюнула — скоро весь ее птичий двор опустеет.
— Птички побегут есть курочку, — хихикнула дева, отжала мокрые волосы и встала с шезлонга. Мотнула головой, рассыпав брызги: — Перейду на другую сторону бассейна, оттуда будет лучше видно вход в дом.
— Ждем, — повторил брюнет, посмотрев на водонепроницаемые часы на запястье, и опустился на освободившийся шезлонг.
— Идите вперед! — скомандовала бабуля, потыкав палкой в открытый дверной проем. — Мы за вами! Возьмите курицу и ждите нас!
Ее «возьмите курицу» прозвучало так, что мы поняли: брать придется с боем.
Трошкина двумя руками поглубже надвинула панамку, пригнулась, как под обстрелом, и первой выскочила из квартиры.
Я немного замешкалась, с сомнением глядя на свою обувь. Не зря ли сунула ноги в хлипкие шлепки? Судя по общему настроению, как бы не понадобились армейские сапоги.
— Без нас не ешьте! — обидно добавила мамуля.
Как будто в нашем семействе когда-то кому-то не хватило еды!
Впрочем, до сих пор нам не приходилось ее захватывать.
— Не задерживайтесь, — уже выступая за порог, через плечо бросила я мамуле.
Чисто из вредности. Ну и чтобы последнее слово осталось за мной.
Трошкина уже обогнула бассейн и летела по прямой к калитке, производя своим забегом немалое впечатление на случайную публику. Краем глаза я заметила мужика, привставшего в шезлонге, и кота, прекратившего вылизывать высоко поднятую заднюю лапу. Оба выворачивали шеи, провожая взглядами внезапную бегунью.
Я сбавила скорость, чтобы на меня не глазели, и быстро потеряла Алку из виду, но вскоре она вернулась в поле моего зрения — запыхавшаяся и озабоченная. Выдохнула, опираясь руками на коленки:
— Их нет!
— Кого? — уточнила я.
Формулировка была похвально лаконичной, но огорчительно расплывчатой. Кого — их? Денег? Надежд? Шансов?
— Кур. — Алка помотала головой, будто сама не веря в то, что говорит. — Или чести и совести.
Куры, честь и совесть в одном ряду меня лишь запутали, ничего не прояснив.
— Идем. — Я подхватила подругу под локоть, как кувшин за ручку, развернула и потянула за собой, решив, что разберусь на месте.
Мы дошли до кафе, и я еще с улицы увидела, что куры есть: катаются себе под музычку и в свете огней на карусели большого многоэтажного гриля.
— Ну вот же! — с упреком сказала я Алке, указав на этот куриный парк аттракционов.
— Но нет! — ответила она, тоже с претензией.
Та, впрочем, как выяснилось, была не ко мне.
— Они утверждают, что кур нет! — Алка кивнула на людей за прилавком и повторила по-турецки: — Йок пилиг!
— Йок, йок! — вверх вниз, как китайские болванчики, закачали головами мужчина и женщина за прилавком.
— Какой, на фиг, йок, когда вот они — пилиги? — почти ласково поинтересовалась я, упирая руки в бока.
Прекрасная исходная позиция для того, чтобы конструктивно поскандалить. Лучше было бы только с рукой на кобуре или эфесе.
Турецкие болванчики правильно поняли мой настрой и залопотали объяснительно-оправдательно.
Трошкина, повторив мою позу, враждебно сообщила, что мы их не андестенд. Тогда женщина, не меняя интонации и виноватого выражения лица, тоже перешла на английский. Алка, послушав ее, перевела мне:
— Пилиги действительно есть, но они только на доставку. Купить и съесть на месте не дают.
— Так в чем проблема? У тебя же вторая симка в мобильном рабочая, оформи заказ на доставку.
— На сиднейскую сим-карту?! Дорогая курица будет, прям, золотой петушок!
— Ну, каршеринговую тачку ты ж на нее брала и не разорилась.
— Тогда была безвыходная ситуация, — возразила подруга, но все-таки полезла за смартфоном.
Смекнула, что и сейчас другого выхода нет. Альтернатива — реально взять курицу с боем: голыми руками выхватить из гриля и бежать прочь под вопли персонала, который, небось, будет азартно кричать нам вслед «Ату их!» на двух языках.
Ворча и сетуя на лишние расходы, Трошкина заказала нам курицу с доставкой на дом и тут же повеселела. Она всегда так: пока решает задачку — хмурится, а потом сразу расцветает.
Я добавила ей хорошего настроения, отметив:
— Даже удачно вышло: бабуле с мамулей не придется тащится в кафе. Они, наверное, еще из дома не вышли.
Одарив настороженных турецких болванчиков за прилавками улыбками, которых они от нас явно не ожидали, мы развернулись и резво двинулись назад, надеясь перехватить наших старших родственниц поближе к дому.
Так и вышло: мы встретились у калитки.
Мамуля наш подвиг по дистанционному захвату курицы не оценила. Она успела настроиться на светский выход, надела нарядное платье и уложила волосы, потому и подзадержалась. Зато бабуля обрадовалась, что необходимость идти в кафе отпала.
Наша старушка не любительница выходить в люди, ей больше нравятся домашние посиделки, их она организует мастерски. По пятницам, когда у нее собирается за картишками с винишком «старая гвардия» таких же антикварных личностей, наше семейство укладывается спать в треуголках из подушек. Бабулины вечеринки бывают настолько разгульными и шумными — Великий Гэтсби обзавидовался бы.
Вчетвером, распределившись попарно — мамуля под ручку с бабулей, я плечом к плечу с боевой подругой, — мы уже без унизительной спешки проследовали по дорожкам меж пышных зеленых кустов к подъезду нашего дома.
Лифт был где-то выше и приезжать не торопился, поэтому мы двинулись пешком и как раз подходили к лестничной площадке между этажами, когда наверху кто-то звучно выругался. Что примечательно — по-русски.
— А ну, язычки прикусили! — рефлекторно прикрикнула бабуля — учительница с сорокалетним стажем. — Кому-то сейчас рот с мылом мыть придется!
Ругань и возня над нашими головами сразу стихли, а через секунду послышался удаляющийся топот. Устрашенные обладатели немытых язычков ускакали вверх по лестнице, стуча ногами, как копытами.
Будто верблюд судьбы прогалопировал…
Меня кольнуло дурное предчувствие. Я обошла Трошкину, взлетела по ступенькам, свернула к нашей двери и досадливо топнула:
— Ба, ты их спугнула!
— Кого?!
Шесть ног и одна палка с ускорением затопали вверх. Три дамы разного возраста выскочили из-за угла, как классическая птица-тройка, хрипя и нервно кося глазами.
Я задрала голову, прислушиваясь к затихающим звукам.
— Хотела бы я знать кого…
Бабуля вытянула палку и поправила джутовый половичок у порога:
— Коврик сбили…
— И в скважине ковырялись! — доложила Трошкина, осмотрев навесной замок.
Я тоже на него поглядела и увидела царапинки, сияющие свежим золотом.
— То есть в наше отсутствие кто-то пытался проникнуть в квартиру! — возмущенно озвучила единственно возможный вывод мамуля. — А мне говорили, что в Турции практически нет преступности!
— Так это были не турецкие преступники, а наши, — логично заметила бабуля. — По-русски же матерились.
— Опять, — многозначительно обронила я.
Все посмотрели на меня, и я продолжила:
— Тот Черный человек, который вылез из-под Алкиной кровати…
— Зачем это подчеркивать! — слабо возмутилась Трошкина, на что никто не обратил внимания.
— …Он тоже ругался по-русски, — закончила я и огляделась по сторонам.
И тут же, как будто мой взгляд обладал магической силой, под его нажимом открылась дверь соседней квартиры.
— Добрый вечер! — радостно — и тоже по-русски — приветствовал нас светловолосый мачо херр Роберт.
— Кому как, — сухо ответила бабуля.
Остальные неприязненно промолчали, даже обычно вежливая Трошкина.
— А что вы тут делаете? — нисколько не стушевавшись, спросил нас блондинистый херр.