Как бы не так! В раннем детстве я была чемпионкой двора по истошному визгу, а талант, как говорится, не пропьешь.
— Ты сдурела — так орать? — гаркнул наполовину оглохший блондин.
— Себя послушай, — огрызнулась я.
— Нервные вы какие-то, — констатировал Капустин. — Случилось чего?
Две пары глаз уставились на него с подозрением: шутит, что ли?
— Иваныч, я тебя уже который день поджидаю! — с претензией сообщил Роберт.
— Ну, извини, устроил себе отпуск, — с улыбкой развел руками Капустин. — Когда и где бы я еще так шикарно отдохнул?
Он закатил глаза, восторженно плямкнул губами и мечтательно молвил:
— Погода — супер, море теплое, никаких тебе дел, а главное — один, совсем один! Чисто Робинзон Крузо!
— А где же вы жили? И чем вы питались? — невольно заинтересовалась я. Концепция отдыха «Один, совсем один» с недавних пор стала казаться мне чрезвычайно привлекательной. — У вас же денег не было, Роберт сказал.
— Детка, зачем тут деньги? Это же рай, чисто рай! — Капустин сорвал с ближайшего куста аленький цветочек, шумно понюхал его и воткнул мне за ухо. — На деревьях есть фрукты, в море — рыба и мидии, хлеб пекарни после закрытия раздают бесплатно, а если еще что-то нужно, пошарься в коробках с некондицией на ближайшем рынке — и будет тебе счастье!
— То есть ты тут загорал, отдыхал… — набычился Роберт.
— А у нас тем временем Алку похитили! — Я вспомнила, кто в этом виноват, и цепко ухватила Капустина за подол майки.
Та оказалась мокрой.
— С одеждой сложнее, стираю в море, — чуть смущенно объяснил Робинзон.
Я крепче сжала кулачок, не обращая внимания на сочащуюся из него влагу:
— Гражданин Чех, вы идете со мной!
— Она знает? — Виктор покосился на Роберта.
— Догадалась, — вздохнул тот.
— Умная, — одобрил Капустин. — Вся в бабушку! Та тоже такая — и умная, и красивая, я в нее в пятом классе влюблен был, чтоб вы знали. Чего только не делал, лишь бы она меня заметила!
— Она заметила, — язвительно заверила я. — И до сих пор не может забыть. Я бы тоже дождевого червяка в пудренице запомнила.
— Отличный был червяк! Розовый, толстенький, как сосисочка, — растроганно припомнил экс-поклонник бывшей учительницы, и взгляд его сделался мечтательным, как при упоминании отпуска-робинзонады.
Но я не отвлеклась на чужие ностальгические воспоминания и потянула за майку:
— Пришла пора платить по счетам. Сейчас я обменяю вас на Трошкину, а дальше выкручивайтесь как хотите.
— Стоп, стоп! — засуетился Роберт. — Боюсь, прямо сейчас никакого обмена не будет.
— Это почему же? — нахмурилась я.
— Собственно обмен — это последний этап процесса, а мы еще на первом: получили записку с условием. Твою Аллочку поменяют на Чеха, нам пока лишь это сообщили. А где и когда произойдет обмен, мы еще не знаем!
— Зато нам известно, где Алка! Пойдем туда и прямо сейчас обменяемся пленными!
— А пленный — это я? — добродушно уточнил Виктор. — Тогда можно я тоже поучаствую в обсуждении?
Я молча повела рукой, предоставляя ему слово. Тирания и деспотизм — не мой стиль руководства.
— Я так понял, вы в курсе, где держат вашу подругу?
— В заброшенном полицейском участке, — ответила я.
А Роберт молча показал своему товарищу карту с красной точкой в смартфоне.
— Ну надо же! — непонятно чему обрадовался Виктор. — Как удачно все складывается! Присядем, я вам кое-что расскажу. — И он потянул нас все к той же лавке.
Виктору всегда нравилась мультяшная песня про ковер-цветочную поляну, стены-сосны и крышу-небо. Кочевой образ жизни а-ля «Бременские музыканты» ему весьма импонировал и был вполне привычен: часто переезжать с места на место приходилось всю жизнь, сначала из-за папы-военного, а потом из-за того, что он и сам надел погоны. Разбивать походные биваки опытному служивому было не привыкать, и подполковник в отставке Капустин не сомневался, что даже без денег и документов сумеет неплохо обустроиться на заграничном курорте на пару-тройку дней.
Реальность превзошла ожидания: обустроиться получилось не просто неплохо — прекрасно!
Вообще-то, в теплом климате Антальи вполне реально было перебиться и вовсе без крыши над головой, но романтичный вариант ночевать на пляже Виктору не подходил. Знал, что его ищут те, от кого он удачно сбежал, и надо было прятаться от чужих взглядов. Потому в качестве временного пристанища рассматривал недостроенные или покинутые жителями здания, заросшие кустами пустыри и даже игровые домики на детских площадках.
Именно в таком он провел первую ночь. Оказалось достаточно удобно: пол там, как и на всей площадке, был устлан упругим тартаном, спалось на нем примерно так же, как на туристическом коврике-пенке. Только коты, которые в Турции по факту являются священными животными, беспокоили постояльца — лезли во все проемы, а их в домике было аж четыре: три оконных и дверной, разумеется, открыты. Тем не менее Виктор планировал провести там и вторую ночь, но ему подвернулось кое-что получше.
Квартируя на детской площадке, объявить себе ранний отбой не представлялось возможным. Дожидаясь, пока место шумных игр покинут все их юные участники, Виктор решал другой насущный вопрос: добывал себе пропитание. И вышел с полным ведром свежих мидий прямо к чужому костерку, разведенному в укромном уголке пляжа под прикрытием больших камней.
У костерка сидели трое: сухощавый загорелый мужик с пегими дредами и два парня с аккуратными модными бородками. Все в купальных шортах, с голыми торсами и сигаретками в зубах. У огня на плоском камне, как на плите, высились три открытые консервные банки, Виктор по запаху понял — с гречневой кашой, скудно ароматизированной свиной тушонкой. Стало ясно: перед ним соотечественники.
— Бог в помощь, земляки! — Он вышел к костру. — Дозволите огоньком попользоваться?
— Прикурить, что ли? — лениво поинтересовался мужик с дредами.
— Нет, ужин приготовить. — Виктор поставил на скрипнувшие камни пластмассовое ведерко, забытое на пляже каким-то рыбаком. Мокрые черные ракушки блеснули в свете костра антрацитом.
— О, мидии! — обрадовался один из модных бородачей — рыжий. — Продаешь, бро?
— Угощаю. — Виктор вытянул из кармана слегка недозревший лимон. — Ножа, правда, нет. У вас же есть?
— У нас есть все, что нужно, бро, — заверил его второй молодой бородач, подвинувшись в сторону, чтобы дать гостю место у костра. — Весь джентльменский набор.
— Минимальный, — веско обронил мужик в летах и дредах. — Ты кто, земеля?
— Просто странник.
— Просто странник? Не знаю такого. Из какой сети?
— Нет у меня ни сетей, ни удочек. Мидии руками рвал, с кремнем вместо ножа.
— Крутяк! — восхитился рыжий бородач. — Кремниевый нож — это вау!
— А где, где рвали мидии? — оживился второй молодой бородач — брюнет.
— Да там. — Виктор оглянулся. — Сейчас темно, не видно, но днем вы легко найдете: у самого порта под водой линия старых свай, они все облеплены ракушками.
— Инфа на вес золота, — одобрил рыжебородый. — Да, Борис? Это Борис Кругосветка, тот самый, — он почтительно кивнул на седобородого.
— Будем знакомы, — вежливо сказал Виктор.
— Вы что, Бориса Кругосветку не знаете? — догадался и удивился чернобородый. — Он же известный блогер, у него больше 100 К!
— «100 К» — это сто тысяч подписчиков, — угрюмо объяснил седобородый. Ему явно не понравилось гостеприимное поведение молодых товарищей. — Хотя у меня уже почти двести. Блог «Кругосветка за гроши» о наибюджетнейшем самостоятельном туризме.
— Его еще называют бомж-туризмом, а нас — трущобными путешественниками, — оживленно поведал рыжебородый. — Супермодный тренд, кто в теме и на стиле — в курсе. Мы вот с Максом…
— Макс. — Чернобородый протянул руку, Виктор ее пожал.
— …К Борису типа на стажировку напросились, — договорил рыжебородый и тоже представился: — Я Никита, для своих — Ник.
— А вы, Виктор, тоже практикуете длительные заграничные путешествия без затрат и с максимумом впечатлений? — спросил Борис Кругосветка-в-дредах.
Голос его прозвучал напряженно. Виктор понял, что блогер подозревает в нем конкурента, и постарался его успокоить:
— Исключительно эпизодически. Никого о том не оповещая и ничем не делясь. Разве что мидиями.
Морщины на обрамленном сосульками дредов лбу разгладились.
— Тогда добро пожаловать к нашему скромному очагу. Парни, пост «Пеку мидии». Что делаем?
— Ищем лист железа! — Рыжебородый сорвался с места, убрел во тьму, подсвечивая себе фонариком.
— Ровняем угли. — Чернобородый взял палку, аккуратно разворошил костерок.
— А если железа нет? — повысив голос, спросил темноту строгий Кругосветка.
— Тогда используем консервные банки! — донеслось из мрака. — Но железо есть! — Радостный голос приблизился. Появился улыбающийся рыжебородый с ржавым одноразовым мангалом. — Годится же?
— Вполне, — милостиво кивнул ему Кругосветка и посмотрел на второго стажера. — Макс, пост «Десять способов применения старого мангала». Что делаем?
— Закапываем в угли высоко, почти по самый верх бортов, раскладываем ракушки в один слой…
Виктор с интересом отследил учебно-практическую работу старательных стажеров. Те сноровисто и быстро приготовили ужин.
Каша с ароматом тушенки пошла на гарнир.
— Это очень, очень интересно, — желчно сказала я, непроизвольно сглотнув слюну при упоминании ужина бомж-туристов. От волнения мне захотелось есть. — Но моя подруга, хочу напомнить, томится в застенках, а вы тут предаетесь воспоминаниям…
— Строго по теме! — Капустин поднял указательный палец, останавливая меня. — Суть в том, что эти добрые люди, любители супербюджетных путешествий с элементами бомжевания в дикой природе, приняли меня за своего и даже прониклись уважением.
— С чего бы это? — Я не могла перестать язвить.
— Они спросили, как я прибыл в Анталью — пешком по Ликийской тропе или автостопом по трассе, а я честно ответил: ни то ни другое, приехал в багаж