, – сказал певец. – Добро пожаловать, – и описал рукой круг возле костра.
– С-с-спасибо, – растерянно протянул Сашка и правда сел. С краю той самой кроватной сетки.
– Держи, – рыжий мелкий пацан сунул ему прут с сосиской и квадратиком хлеба. – Не подпали.
– Знаю, – проворчал Сашка. Вот так же они иногда жарили хлеб и сосиски в интернате. Подумал и добавил солидно: – Спасибо.
Но рыжий малек уже не обращал на него внимания. Потому что гитарист запел снова.
Спорили мы, сцены радетели,
Для души ли песня, для тела ли?
А за спорами не заметили,
Что же с этой сценою сделали…
Ведь, пока мы хлюпикам хлопали,
Одиночки замертво падали!..
…И по трупам лапами топали
Вороны, привычные к падали.
И приводит многих в экстаз
Вид моих убогих коллег.
Разрисован иконостас
Ликами духовных калек!
Смысл философии прост —
Божий существует закон!
Зря вы приготовили холст.
С грешников не пишут икон.
Песня была не очень понятна Сашке. Но злая и насмешливая. И это было хорошо. Под настроение.
«Озвездеть» желающих множество…
Главное – это денег количество!
И за бабки ваше ничтожество
Превратится в Ваше Величество!
Ну а за отсутствием долларов
Можно стать звездой через задницу…
…Только сцена – это место для доноров,
А не пидоров. Чувствуешь разницу?[8]
– …А спой Шевчука, – попросил смуглый черноволосый парень, когда длинноволосый допел про сцену.
– Да пожалуйста, Ринат, – улыбнулся тот. Сашка тихо отложил рядом с собой прут. Не хотелось жевать сейчас. – Вот…
…Я помню, как в банный день
Террористы объявили всемирный потоп!
С меня содрали три шкуры,
выдали жабры
и намылили зеленкой лоб!
Но – слава богу – без жертв
Все обошлось.
Как всегда – не хватило воды…
…Но борьба с терроризмом сковала страну
Для новой официальной беды!..
…Когда он допел и эту, то несколько секунд молчал, а потом неожиданно обратился к Сашке:
– Ну а наш ночной гость что закажет?
– Я? – удивился Сашка и даже огляделся. Певец кивнул:
– Сегодня ночью у нас нет других гостей.
Вокруг засмеялись – дружно, но не обидно. А парень продолжал:
– Могу сбацать Филю Киркорова. Или про страдальцев зоны.
– А еще «ДДТ» можешь? – спросил Сашка. – Про звезду. Знаешь?
И в долю секунды загадал: если он знает – то…
А что – «то» – не подумал, поскольку и сам не знал.
Тот посмотрел внимательно. Кивнул:
– Знаю.
Мы вечно в пути.
Мы – голодное «где-то».
Мы отчаянная,
безнадежная жизнь!
За краюху безумного
Этого света
До последнего, парень,
держись!
Сашка стал смотреть в огонь. Песня скрежетала рваной броней. А он ждал припева.
И вот он – припев…
– Догорела и упала рядом юная звезда…
Прожила на воле мало, вылетала из гнезда…
Прекратившая светиться, кровь стекала по траве…
Долго будет ночью сниться боль в ненужном рукаве…
Сашка стиснул зубы. При этих словах ему почему-то вспоминался кадр из фильма «Сволочи». Фильм много ругали, хотя Сашка и не очень понимал почему и не стремился разобраться, если честно. Но припев напоминал ему лицо. Да-да, как это ни странно, лицо – лицо главного героя по прозвищу Кот. Как он, оскалясь, помогая зубами, перематывает мгновенно промокающий кровью бинт – на том месте, где только что была его рука. И в глазах – боль и отчаяние.
Но немецкую базу они все-таки взорвали. Да. Взорвали. И почему-то неважно, что нет руки. Вот такая глупость[9].
Сашка опустил голову ниже, чтобы не видели его глаз.
– Красная звезда на зеленой каске!
Черная дыра на волоске…
И еще:
– Почерневшая
От предчувствий и страха
Бьется жила на белом
От боли
виске!
Мы в последнюю ночную атаку
Поднимаем себя
С живота
налегке…
Хорошо поет этот парень. Очень здорово поет… Может, Мишка имел в виду его, когда говорил, что надо идти на пустоши? Что вообще хотел сказать Мишка?
Эти улицы нам с тобой с детства знакомы.
Блеск реклам и плененной энергии стон…
Здесь давно позабыты законы Природы.
Мы с тобой – дети камня и грязных промышленных зон.
Наше Солнце-Ярило по прежнему светит,
Но траву под ногами для нас асфальт заменил,
И в холодном тумане тот свет незаметен —
Мы едва слышим голос царящих за Городом Сил.
Из цветов полевых ты не носишь венка…
До него ли тебе в этих джунглях бетона и стекол?
Но по воле Богов я здесь встретил тебя,
И теперь нам обоим не будет уже одиноко.
Шум машин прогоняет неясные сны,
Но Родная Земля для нас остается Родною.
Мы с тобою пройдем через все повороты Судьбы.
Потому что – ты слышишь, любимая? – нас все же двое…[10]
– Давайте поедим, – совершенно без перехода предложил певец и присел у огня.
Все зашумели, хотя и сдержанно, послышался безотносительный мат, совершенно обычный в любой подростковой компании. К огню опять потянулись палочки, и Сашка тоже подогрел свою.
– Пиво будешь? – предложил кто-то, протягивая Сашке стакан. Тот принял его и отхлебнул горькую жидкость, потом откусил от сосиски. Певец смеялся, что-то говорил сразу нескольким из тех, кто сидел возле него, взъерошил волосы какому-то мелкому…
«А рядом случаи летали – словно пули. Прямые, рикошетами, слепые, на излете… Одни под них подставиться рискнули – и нынче кто в могиле, кто в почете…» – вдруг почему-то вспомнились Сашке слова какой-то песни. Сколько ни ходи по улицам – все равно придется возвращаться туда, где он, в общем-то, никому не нужен. А где и кому он вообще нужен?..
Он бросил пустой стакан в огонь. И услышал, как гитарист говорит:
– Ну что, пора и честь знать.
– Спой еще, – попросила какая-то девчонка. – Про психа.
– Ну ладно, – улыбнулся тот. Не стал вставать, дотянулся до гитары.
Он не любит болтать. Он давно уже стих.
И ему наплевать,
Что он, в сущности, псих.
И по сущности – вор,
Взявший жизнь напрокат…
Он сам себе прокурор
И сам себе адвокат…
Он сам себе прокурор
И сам себе адвокат!
Почитай его мысли,
Да загляни в его песни…
Сбрось покуда спесь —
Он недолгий здесь
гость!
И в бессонные ночи —
Если больше нет мочи —
Он выпьет порошку и забьет в башку
гвоздь!..
«Да, надо решаться, – не вполне ясно для себя самого подумал Сашка. – Надо. Иначе навсегда будет то, что сегодня весь день. Серая осень. Три месяца осени можно вытерпеть. Но не всю жизнь. Это слишком много…»
У него на глазах хлеб меняли на кровь.
У него на руках
Умирала любовь!
Божий храм стал ларьком
По продаже свечей…
Дом его под замком —
И душа без ключей!
Почитай его мысли
Да загляни в его песни…
Сбрось покуда спесь —
Он недолгий здесь
гость!
И в бессонные ночи —
Если больше нет мочи —
Он хлебнет кваску и забьет в тоску
гвоздь!
Парень пел, наклонив щеку к гитаре и чуть потряхивая головой. Но в какой-то момент поднял лицо – и Сашка понял, что глядит он прямо на него. Непонятно. Но не неприятно. Скорее оценивающе.
«Да», – подумал Сашка.
– А зажались в загон и не такие умы…
Но, похоже, что он
Счастлив больше, чем мы…
Он, конечно же, псих,
Он родился в раю!
Он лечит души других,
Позабыв про свою…
Он лечит души других,
Позабыв про свою!
Почитай его мысли
Да загляни в его песни…
Сбрось покуда спесь —
Он недолгий здесь
гость!
Ох, бессонные ночи!
Если больше нет мочи —
Он хлебнет кваску и забьет в тоску
гвоздь!
Он не любит болтать. Он все помнит. Он – псих[11].
Гитарист встал и без дальнейших слов пошел в темноту. Никто ничего не сказал ему. И никто ничего не сказал, когда Сашка почти сразу поднялся тоже и почти побежал следом…
…Парень стоял в каком-то десятке шагов, неразличимый в тени большого дерева. И Сашка подскочил и рванулся, когда тот положил руку ему на плечо и остановил:
– Ну и зачем ты за мной идешь?
– Блин! – Сашка с трудом перевел дыхание. Сердце трепыхалось в горле. – Так же кони можно двинуть…
– Ну… – тот пожал плечами. – Вообще-то я не настаивал на том, чтобы ты за мной ходил. А кстати – это вопрос. Зачем ты за мной пошел-то?
– Возьми… – Сашка перевел дыхание и в этот миг ощутил, до чего дебильно прозвучат его слова. Ему сделалось страшно стыдно, но он все-таки с трудом договорил: – Возьми меня с собой…
И увидел, как брови гитариста чуть поднялись.
«Сейчас он скажет, что идет домой, – подумал Сашка. – Что идет домой и там у него родаки, которые давно о нем беспокоятся. И что у него нет времени. И уж конечно, ему некуда и незачем меня брать».
Сейчас он скажет это.
Гитарист пожал плечами:
– Пошли, – безразлично произнес он…
…Эта улица была более-менее жилой. Более-менее – потому что в одном или двух местах светились поздние (да нет, ранние – четвертый час!) огни и навстречу попалась ранняя (а скорее – поздняя) гоп-компания из трех человек. Один из них начал зажигать со слов: «Закурить…», но молчаливый спутник напрягшегося Сашки равнодушно спросил: Что?» – и… и гопник молча свалил в сторону. Оттуда донеслось возмущенное «Ну ты че?!» и ответ: «Да это, знаете, как-то, это, блин, типа…»