– За последний бой с лесными ктулху почти весь боезапас сжег, еле ушел, – сказал он, увлеченно набивая патронами один из четырех дисков, которые полковник таскал в специальном коробе. – Теперь повоюем.
– Все-то себе не грабастай, отсыпь «семеры» для СВД, – сказал я, осматривая трофейную винтовку. Вроде подруга в порядке. Конечно, тяжеловато будет таскаться по лесу с ней и с автоматом. Но мне не привыкать, а хорошая снайперка нашему брату-стрелку на дальние дистанции все равно что бальзам на душу или талисман какой. Нет хорошей винтовки за плечами – нет нормального настроения. Есть она – значит, поживем еще.
– У вас вообще какие планы-то? – поинтересовался Дегтярь, откладывая снаряженный диск и принимаясь за костер. Это он, кстати, правильно – сначала оружие и только потом все остальное.
Я рассказал, попутно сортируя трофейные консервы на предмет какие сейчас употребить, а какие с собой взять.
– Вот оно как, – протянул Дегтярь. – Значит, ищете путь в параллельную вселенную Розы миров. Это хорошо, когда есть конкретная цель. У меня она, кстати, тоже имеется.
И замолк, увлеченно разжигая костер.
– Какая? – поинтересовался я.
– Светлая, – слегка нахмурился Дегтярь. – Хотя, конечно, оно кому как. Не помню, говорил я тебе или нет. Война идет в Зоне, серьезная война. Группировки сталкеров сцепились намертво, будто задались целью друг друга на ноль помножить. «Борги» объединились с фанатиками Монумента, «Воля» – с бандюками, местным отребьем. Наймиты воюют за тех, кто больше заплатит. А военные и представители ОСНГ за Периметром смотрят на все это и ладошки потирают. Ждут, когда сталкеры друг друга поубивают и можно будет безнаказанно Зону заграбастать вместе с ее богатствами. И с чего оно началось – непонятно. Будто кто бредогенератор включил. Ладно, я понимаю, ради мести там или за хабар. Просто одни других режут, тех, с кем вчера за одним костром сидели. Достаточно искры, слова, порой безобидного, а иной раз и вообще без причины резня начинается. Смотришь, и вот уже перестрелка, и трупы десятками валяются. Был сталкерский городок – и нету. Одни пустые дома и разрозненные скелеты возле них – мутанты за ночь любое мясо сжирают дочиста. Так вот, я до причины докопаться хочу, что это за хрень тут такая творится.
– Тебе оно не по барабану? – поинтересовался Фыф, пристраивая вскрытые консервные банки с краю костра, чтоб подогреть. – Ну режут люди друг друга, ну и что? Ничего особенного, всегда так было, есть и будет.
– Мне – не по барабану, – отрезал бывший полковник. – И давай на этом закроем тему. Потому, что я из тех, кому не все равно, что на славянской земле делается.
Фыф пожал плечами.
– Твое дело.
– Меня иное заботит, – перевел я разговор на другую тему, опасаясь, как бы сталкер с мутантом вконец не переругались. – Патронов у нас, конечно, на один хороший бой хватит. Может, даже и на второй, хреновенький, останется. А дальше что делать будем? Если в Зоне война, нам с таким боекомплектом далеко не продвинуться.
– Это да, – задумчиво протянул Дегтярь. – Не поспоришь. Ни до Кузнеца, ни уж тем более до болот дойти не получится. Тут сейчас везде, куда ни плюнь, – разборки. Не стрелять, так отстреливаться точно придется.
И замолк, будто что-то подсчитывал в уме.
Мы с Фыфом не мешали. Со времени моего последнего посещения Чернобыльской Зоны времени прошло довольно прилично, и, как известно любому сталкеру, Зоны имеют свойство меняться, причем часто и непредсказуемо. К тому же запад Зоны и Толстый лес я знал плохо, поэтому выпендриваться смысла не было – по-любому бывший полковник сейчас лучше ориентировался в обстановке, ему и сдавать карты.
– Короче, слушайте, – наконец нарушил молчание Дегтярь. – Информация секретная, но поскольку я больше на государство не работаю, то и секретов у меня от вас нету. После Второй мировой войны осталась куча оружия, как нашего, так и трофейного. Причем в большинстве своем уже устаревшего, но при этом вполне себе годного. И правительство СССР приняло единственно верное решение – что не удалось продать или еще как-то применить в послевоенные годы, законсервировать на секретных складах по всему Союзу, чтоб в случае новой войны можно было оперативно вооружить ополчение. И в Зоне такой склад тоже имеется.
– Ты про те склады, что возле Чернобыля, к северо-западу от Залесья? – уточнил я.
– Нет, – качнул головой Дегтярь. – То наземные военные склады, что на старых картах Генштаба были без грифа секретности. А я про подземный схрон, который расположен неподалеку, между Вильчей и селом Буда-Варовичи. Я на него случайно наткнулся, даже удалось вот пулемет оттуда взять. И, что самое удачное, ноги при этом оттуда унести.
– А что такое? – поднял глаз Фыф, уже вплотную занятый поглощением содержимого консервной банки. Надо же, всегда удивлялся этому мутанту. Я с бодуна, который случается крайне редко, есть не могу категорически. А Фыф трескает за обе щеки, только подавай. Бывает же у людей здоровье… Тьфу ты, у мутантов. Хотя, признаться, в глубине души я всех своих друзей давно считал людьми, включая биоробота Коляна.
– Ктулху тот склад облюбовали, – пояснил Дегтярь. – Для них он как большая нора, в которой несколько семей обосновалось.
– Несколько семей? – удивился я. – Неслабо…
«Ктулху» в Зоне прозвали жутких мутантов-кровопийц, очень похожих на высоких, мускулистых, жилистых людей с длинными, крепкими когтями на лапах и щупальцами, свисающими изо рта. Ну, чистая копия ужасного чудовища Ктулху из рассказа Лавкрафта, разве что только чешуи и крыльев не хватает. Чаще всего встречаются они на болотах, в сырых подземельях, канализациях или заброшенных лабораториях. Сырость любят, прям как их литературный прототип. Лично я подозреваю, что это не просто случайная мутация, а направленное изменение генов человека. Военная биологическая разработка, как и те, что сплошь и рядом встречаются в мире, откуда мы с Фыфом сюда вывалились. Ибо уж больно живучи эти твари, регенерируют чуть не на глазах. В общем, лучше с ними не пересекаться ни на узкой, ни на широкой дорожке. Даже один ктулху – серьезная проблема для хорошо вооруженной группы сталкеров. А уж семья – это вообще без гранатомета не подходи, а лучше и с гранатометом свали от греха подальше…
– Если семей несколько, как ты говоришь, лучше уж стороной тот склад обойти, – сказал я. – Причем по большой дуге.
– Это понятно, – кивнул Дегтярь. – Я бы и сам обошел, если б знал. Залез, не подозревая, что их там целая стая. Но, тем не менее, ушел, причем с трофеем. Думаю, если втроем влезем, сможем унести побольше. Или увезти. Видел я там пару автомобилей «ГАЗ-67Б» на консервации. Эдакие советские внедорожники с открытым кузовом и вырезом вместо дверей. Все в пластичной смазке, стекла промасленной бумагой обклеены, под мостами деревянные бруски.
– Не вариант, – покачал я головой. – Твои советские внедорожники точно не на ходу. Ты ж сам говоришь, сыро там. За столько лет все прокладки сгнили, шины в труху превратились, аккумулятор сто пудов мертвый. А автосервиса там, как я понимаю, нету.
Дегтярь странно посмотрел на меня, потом сказал:
– Ты забываешь, что такое Зона, сталкер. Мой пулемет, который я оттуда вытащил, несмотря на сырость – будто только с завода. И патроны в дисках идеальные оказались. Ни на одном следов окисления не было, порох сухой, даже на укупорках потеки отсутствовали. Сам ничего не понимаю.
– «Консерва», – сказал Фыф.
– Вижу, что консерва, – слегка недоуменно сказал Дегтярь, глядя на почти пустую банку тушенки, которую увлеченно добивал шам. – Еще подкинуть?
– Себе подкинь, – посоветовал невежливый Фыф. – Аномалия это, похоже. Редчайшая. В нашем мире тоже встречается. Там просто не портится ничего и никогда. Время в ней остановилось почему-то, а почему – никто не знает. Потому и твои ктулху там тусуются. Пока они в «консерве» сидят, не стареют, не болеют и не голодают, если нажрались до того, как в нее залезть. Разве что от скуки наружу вылезают. Или чтоб отогнать тех, кто слишком быстро подошел к их жилищу.
– Меня не отгоняли, – сказал Дегтярь. – Не было никого около схрона.
– Расслабились, сволочи, – пожал плечами Фыф. – От хорошей жизни все расслабляются. Сейчас, думаю, после того, как ты там побывал, уже напряглись. Так что Снайпер прав, соваться туда я б тоже не стал. Судя по тому, что вы о них думаете, больно уж ваши ктулху стремные.
– Опять по головам шаришься без спросу? – нахмурился я.
– А чего время терять? – хмыкнул шам, забрасывая в кусты пустую банку. – Так я за секунду увидел, что это за тварь, и теперь меня к тому схрону хрен чем заманишь.
– Ладно, – хлопнул себя по колену Дегтярь. – Расскажу, как я оттуда пулемет увел. Есть способ.
И рассказал.
Мы с Фыфом переглянулись.
– Самоубийство, – резюмировал шам. – Ты, Дегтярь, больной на всю голову.
– А здесь, в Зоне, здоровых нет, – ровно отозвался бывший полковник. – Все или чокнутые, или мертвые. За Периметр в здравом уме никто не полезет. Так что ты прав. Зона – это болезнь почище любой другой. Неизлечимая и на всю жизнь.
– Риск огромен, – сказал я. – Но шанс есть. И, поскольку выхода у нас нету…
– Вы оба больные, – перебил меня Фыф. – Но ради того, чтобы вернуться к Насте, я готов рискнуть.
– Любовь – тоже болезнь, – невесело хмыкнул Дегтярь. – Причем иногда потяжелее и пострашнее Зоны.
На западе Зоны аномалий немного. Почему? Ответ простой – лес. Густой. Очень. С толстенными стволами деревьев, за что и получил свое название – Толстый лес. Аномалия – она простор любит, чтоб охотиться сподручно и чтобы не тесно ей было. А в Толстом лесу какой простор? Правильно, никакого. Деревья, ветки, кусты, узловатые корни, что из зараженной земли повылазили наружу, словно гигантские змеи. Если тропинок не знать, можно кое-откуда и не выбраться. Залез в бурелом, а там тебя какой-нибудь хищный дендромутант и заловил. Говорят, в Толстом лесу они уже появились. Не такие активные и шустрые, как в Москве того мира, откуда мы с Фыфом пришли, но вполне себе опасные.