Маркиз попробовал что-то ответить, но вместо этого у него с губ сорвался очередной стон. Его опять скрутило.
– Счастливо оставаться! – пожелал я страдальцу.
– Капитан, скорее! – услышал я голос Рейнара, сбегая по лестнице. – Оно лезет!
ГЛАВА 16
Это было наше личное дело – мое и дракона!
Дракон был огромен. Его чешуя, черт побери, отливала на солнце красной медью, и увенчанная шипастым гребнем плосколо-бая голова нависала прямо надо мной…
– О Господи, опять! – заорал я спросонья, вскидываясь и чувствительно прикладываясь лбом о деревянный борт возка.
– Что случилось? – встревоженно крикнул Бельрун, моментально оглядываясь назад.
– Ничего. Нет, ничего… – тараща глаза и потирая ушибленное место, успокоил я его. – Просто сон дурной.
Мы все дальше и дальше удалялись от несчастного замка, который ни один человек-во Франции не решится больше назвать прежним именем… После того, как мы вырвались из этой западни, Лис поспешил откланяться, заявив, что деньги, уплаченные им в при дорожной корчме за пропой и прокорм будущего Барбароссы, вполне уже могли закончиться, и что он, Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк, не намерен терять ценного агента из-за кризиса платежей. Наш же путь лежал в Лион.
– Да спи, рано для тебя еще! – улыбнулся успевший узнать мои привычки Винсент. – Устану, я тебя сам разбужу.
– Хорошо… – сонно кивнул я, поудобнее устраиваясь на свернутом шатре. Алхимик, лежавший в другом углу, как всегда, отличавшийся завидной крепостью сна, даже не пошевелился от моего вопля. Я вновь смежил очи… И тут же надо мной нависла глумливая драконья морда, ощерившая в приветливой псевдоулыбке жуткую пасть. Я покрьыся холодным потом. Проснуться не получалось.
– Привет, кум, – выдал наглый ящер. – Я так просто, решил заглянуть по старой памяти, узнать, как там у тебя дела.
– Спасибо, ничего, – немного придя в себя от столь неожиданного визита, пробормотал я.
– А то б зашел как-нибудь на досуге, на малышей моих посмотрел, – добродушно продолжал дракон. – Тройняшки! – гордо сообщил он, убрав голову. Я увидел мою старую знакомую дракон иху, качавшую на своем мощном хвосте весело попискивающее радужное чешуйчатое чадо. Две точные копии первого малыша с радостным гамом, вереща и откидывая друг друга, пытались взобраться на раскачивающийся хвост заботливой мамаши.
– Ого! – присвистнул я. – Когда ж вы это успели?
Я слабо был знаком с повадками драконов, но предположить, что за три недели, которые мы с ними не виделись, они успеют высидеть и вырастить детенышей, не мог. Воистину скорость их размножения была пугающей. Словно читая мои мысли, папаша-дракон дружелюбно ухмыльнулся и спокойно пояснил:
– А что там успевать – за три года-то? Малышам, разве не видишь, полтора годика уже!
– Три года? – изумился я. – Каким образом? Дракон вздохнул, выдохнув при этом клубы серного дыма.
– Понимаешь, куманек… Время – очень странная штука. Оно подобно широкой реке с множеством водоворотов, течений, стариц и рукавов. В одном месте вода бежит быстрее, в другом – почти не движется, в третьем – вертится спиралью. Вы, люди, движетесь по этой реке почти всегда в одном направлении, и редко кому из вас удается свернуть в сторону от общего течения. Мы можем пересекать реку в любом удобном для нас направлении. Это мы, драконы; а эльфы, скажем, существуют во всех временах одновременно… Ну, в общем, долго объяснять… Пойми одно: время не есть величина неизменна. Оно может возвращаться назад, застывать на месте, растягиваться и сжиматься, создавая тем самьм границы того, что вы именуете мирами.
Я с интересом слушал продолжение лекции Оберо-на об архитектуре Вселенной.
– Но я не о том, – прервал сам себя красный дракон. – Мы тут, понимаешь, скоро собираемся возвращаться… Так что, освободишься – заезжай погостить. Ирмыых рада будет! – добавил он. – Она столько раз рассказывала о вашей встрече, что я уже скоро ревно вать начну! – пошутил нежданный визитер, обнажая в усмешке жутенькие клыки. Дракониха на заднем плане только что-то проворковала и засунула голову под крыло. Дракон внезапно посерьезнел и торжественно произнес:
– А вообще-то мы тебе благодарны так, что и сказать нельзя. Ты нам семейное счастье устроил. Представляешь, так и сидела бы она там… одна… посреди леса, – всхлипнул он, – моя несчастная девочка… И я, как дурак, на этом проклятом острове! Бр-р! Веришь ли, – доверительно сообщил ящер, – до сих пор на яблоки спокойно смотреть не могу. Меня от них аж трусит! В общем, мы тебя тут с Ирмыых считаем… как это у людей называется? А! Крестным отцом наших малюток. Так что приезжай или зови, если что, – закончил он.
Икнув от неожиданности при упоминании о столь ответственной роли, павшей на мои плечи, я только успел из себя выдавить:
– Спасибо… польщен… Только как же вас найти?
– А, ерунда! – махнул хвостом реликт. – Перстень при тебе? Надень на палец, закрой глаза и подумай о нас. Усек? Ну, бывай, рыцарь!
– До свидания, – вежливо попрощался я с отцом семейства, кивнув напоследок Ирмыых. Спать больше не хотелось. Некоторое время я лежал с открытыми глазами, обдумывая слова моего зубастого знакомца. «Надо же, крестный отец трех малолетних дракончи-ков! Ирмыых… Имя какое странное… Хотя какие имена могут быть у драконов. Интересно, а его как зовут? Все-таки теперь родня… М – да. Невежа я, выходит, – даже не познакомился…» – мысли лениво текли в такт раскачивающейся повозке под аккомпанемент скрипа колес. В углу тихо возился проснувшийся Де-метриус, что-то бормоча и перебирая свои ботанические сокровища. Тело было приятно расслаблено, настроение соответствовало погоде.
«Устроитель семейного счастья! – я криво усмехнулся. – Кто б мне его устроил… Да и будет ли оно вообще у меня когда-нибудь, это семейное счастье?» Сердце сжалось от внезапно нахлынувшей тоски и отчаяния. Я тяжело вздохнул.
– О, проснулся! – Бельрун повернулся ко мне и состроил веселую гримасу. Судя по всему, он, как обычно с утра, был в хорошем настроении. – Отчего грустим?
– Лауру вспомнил… – тоскливо отозвался я.
– Она у тебя блондинка или брюнетка? – заинтересованно спросил Винсент, одним глазом кося на дорогу, а другим хитро подмигивая мне.
– У нее дивные черные волосы, легкие как шелк… И глаза темнее южной ночи, – ответил я.
– А! Ну да, ты же говорил, она каталунка, – вспомнил Бельрун.
– А моя блондинка. Я приподнялся на локте.
– У тебя есть невеста? – вполне закономерно удивился я. За все время нашего путешествия он ни разу о ней не упоминал.
– Да вроде есть… – пожал плечами Винсент. – Если, конечно, не стала еще чьей-нибудь женой. Хотя это вряд ли.
– А что так? – заинтересовываясь все больше, продолжал я допытываться.
– А! – он махнул рукой. – Происхождение у нее подкачало… Мамаша у нее из наших-дочь городского советника. А вот отец… – Бельрун досадливо щелкнул пальцами.
– Серв? – предположил я.
– Да нет, хуже. Принц крови. Я присвистнул.
– То-то и оно, – назидательно отозвался мой друг. – Так вот, мадам Клотильда, мать ее, и вбила себе в голову, что выдаст свою распрекрасную дочь не менее, чем за барона. А какой я барон? – печально вопросил небо «несчастный влюбленный». – Никакой, – сам себе ответил он. – Гадалка пообещала мне как-то графскую корону, да только когда она будет, сказать забыла…
– Когда ж ты последний раз видел свою любезную? – спросил я Бельруна.
– Лет семь назад, – довольно равнодушно произнес он после небольшой паузы, – когда домой заезжал, так сказать, по делам семейным. Ладно, не будем. Чего душу травить… Одна тоска. А лучшее средство от тоски – это работа! – внезапно меняя тон, весело завершил Винсент Шадри, бросая вожжи. – Беритесь-ка за дело, господин комтур! А я немного поваляюсь, а то всю задницу себе отбил на этой деревяшке.
Я с неохотой полез на передок и принял управление нашим экипажем из рук Бельруна.
– Приедем в Лион, – развалясь на нагретом мною месте и мечтательно глядя на кожаный верх фургона, произнес он, – надо будет свечку святому Гриффиту поставить.
– Святому Гриффиту? – удивленно уточнил я. – Исцелителю, что ли? Ты не заболел ли, друг мой?
– Да нет, тут дело совсем другое, – улыбнулся каким-то своим воспоминаниям циркач. – Я с некоторых пор, каждый раз, когда сухим из какой-либо передряги выхожу, святому Гриффиту свечки ставлю.
– Никогда не доводилось слышать, чтобы он помогал в подобных вещах.
– А вот мне помогает. Если хочешь, расскажу… – весело засмеявшись, предложил он.
– Но как ты можешь рассказывать об этой пакости! – раздался укоризненный голос алхимика. – Месте Вальдар, это непристойная история, предупреждаю вас. Слушать ее не пристало христианскому рыцарю! А ты, шалопай, только что говорил о своей невесте… Остановите! Остановите немедленно! – закричал он тонким визгливым голосом. – Я не желаю слушать этот стыд!
Я дернул вожжи, и лошадь послушно остановилась. Деметриус, весь пылая праведным негодованием, соскочил на землю и направился ко второй повозке, где, обхватив руками колени, сидела грустная Эжени. Бельрун покачал головой. Я подождал, пока алхимик заберется на возок рядом с опечаленной наездницей, и тронул вожжи.
– Н-но! Так что там за непристойная история? – полюбопытствовал я.
– Началась она довольно давно, – устроившись поудобнее, пустился в повествование Винсент. – Тогда мой друг барон де Фьербуа решил отправиться в Святую Землю. Я как раз поступил на службу в его отряд знаменщиком. Доехал барон до Барселоны, где собирался сесть на корабль и отправиться в Левант, да, видно, вид морских волн отвратил его от этого желания. А тут еще люди кастильского короля Альфонсо убедили моего сеньора, что с сарацинами можно сражаться, и не плавая за тридевять земель. Отправились мы, значит, в Кастилию. Ну, как мы там сражались, рассказывать не буду, это отдельная история. Так вот… Сражались мы, сражались, пока мой друг не свалился в горячке.