– О, это святое дело! – как можно громче и экспрессивнее заорал я, выделывая дирижерские пассы руками Думаю, с некоторой натяжкой я сошел за больного болезнью Паркинсона пьемонтца. Итальянцы сочувственно поглядели на мои натужные попытки вести беседу руками. – Я рад помочь своим соплеменникам! – радостно продолжал вопить я, мысленно прикидывая, что моя помощь этому движению Сопротивления вполне укладывается в рамки институтского задания. – Я напишу верному человеку в Бордо. Он служит при коннетабле Меркадье, его зовут Дьедонне, – и я подробно описал одного из оруженосцев Эдвара Кайяра, происходившего из Южной Франции, и потому вполне способного сойти за «своего человека». Парнишка был совсем молод и весьма неглуп, в чем я имел возможность убедиться во время путешествия на «Северном льве». А кроме того, у него было еще одно неоспоримое преимущество: он умел читать.. Покончив с объяснениями и выслушав бурные изъявления благодарности, я пригласил своих «соотечественников» к костру. Пока те жадно уплетали кашу, я попросил у Деметриуса писчие принадлежности и начал писать:
«Дружище Эдд! Людям, которые передадут тебе это письмо, необходима помощь. Они ведут ожесточенную борьбу с нашим общим врагом Отгоном II Лейтонбургским, для чего им, как ты понимаешь, необходимо оружие. Надеюсь, у тебя есть возможность помочь им в этом. Кроме того, спешу тебе сообщить, что по сведениям, полученным мной от весьма влиятельного человека, близкого к Симону де Монфору, в Лангедоке в скором времени (очевидно, май – июнь) ожидается война Сигналом может послужить отъезд королевы из Тулузы Поэтому будь наготове. С дружеским к тебе приветом, Вальдар Камдил».
Дописав письмо, я вручил его честным итальянским мафиози, поглядевшим с искренним восхищением на своего грамотного соратника Распрощавшись со мной столь же сложным способом, довольные гости поспешили удалиться.
Под недоумевающими взглядами своих друзей я вернулся к костру и наконец чинно доел свой остывший обед.
ГЛАВА 17
Поскольку ты будешь иметь дело не с преступным миром, а с политиками, – не верь никому, ни единому слову!
Алое знамя с серебряным львом Лиона развевалось над шпилями цитадели. Толпа, собравшаяся на улицах города, радостными криками приветствовала пышный кортеж из двух десятков всадников в богатых одеждах, восседавших на лошадях, покрытых золочеными попонами. Флаг с тройкой перигорских львов красовался в руках конного знаменщика, следовавшего перед кавалькадой Я стоял в толпе горожан, приветствующих французское посольство, и любовался вместе с ними на гордую посадку в седле рыцарей из свиты Элиаса Та – лейрана, графа Перигорского, возглавлявшего эту ответственную миссию Каждый день горожане Лиона имели удовольствие наблюдать, как оба посольства – немецкое и французское – с подобающей высокому статусу пышностью важно шествовали в городскую крепость для ведения там мирных переговоров Граф Талейран и граф Брайбернау считали ниже достоинства своих монархов, которых они имели честь представлять, останавливаться в буржуазном Лионе и жили каждый в отведенном для них замке близ города.
Эту процессию я наблюдал уже второй раз. Однако при всей своей красоте она меня вовсе не радовала. Мы находились в Лионе уже третий день, но способа проникнуть в цитадель либо как-то иначе встретиться с Брайбернау я пока не нашел. Дюжие охранники бесцеремонно отталкивали всех желающих протиснуться поближе, что совершенно исключало возможность незаметно пробраться в крепость. А вариант с появлением комтура тамплиеров я рассматривал как наименее удачный и наиболее хлопотный. Поэтому глазел я на эту великолепную процессию в наимрачнейшем расположении духа…
– Виват! – заорал детина передо мной, воздевая руки вверх. «Хороша конспирация, – скептически подумал я. – В этом чертовом городе все от мала до велика знают, что идут переговоры с немцами, и даже, подозреваю, осведомлены о подробностях их хода. Один я, как баран, ничего не знаю! Как-то же эти новости в город просачиваются!»
Детина впереди перестал кричать и опустил руки. Опустил он их, надо сказать, очень неудачно – так, что локоть его врезался мне в грудь. И не успей я в последнюю секунду чуть-чуть развернуться, пришлось бы мне сейчас, выпучив глаза, хватать воздух ртом, как рыбе, выкинутой на берег. Однако удар все же был достаточно силен.
«Осторожнее!» – хотел было крикнуть я, как вдруг сильный рывок сбоку за пояс едва не опрокинул меня на спину. Пытаясь удержать равновесие, я инстинктивно схватился за первое, что подвернулось мне под руку. Это была чья-то кисть с длинными ловкими пальцами, накрепко сжимающая мой кошель, висевший на поясе. Не успел я ничего сообразить, как раздался приглушенный звон и что-то мелкое покатилось по мостовой. Я резко обернулся, увидел обалдевшее длинное лицо с расширенными от недоумения глазами… и тут же услышал наглое заявление:
– Чего это вы меня хватаете, мсье? Да вы…
– Тихо! – беря кисть воришки в болевой захват, внушительно прошептал я. – Будешь верещать, сломаю руку. А ну пошли, разговор есть. Я потащил неудачливого грабителя из толпы. Откуда же ему было знать, что парашютную стропу, припасенную заботливым Лисом в качестве шнура для наших кошельков, невозможно перерезать, чиркнув по ней заточенной монеткой!
При ближайшем рассмотрении вор оказался худю-щим бледным подростком лет пятнадцати, впрочем, довольно резвым и языкатым. Пока мы гордо шествовали к ближайшему закоулку, малец несколько раз пытался выскользнуть из моего захвата, охал, верещал, морщился, обзывая меня всякими нехорошими словами и требуя объяснить, куда мы идем. В общем, он меня изрядно утомил.
– Слушай меня… – негромко произнес я, прижимая наглеца к стене в какой-то вонючей Подворотне.
– Эй, мужик! – раздался позади тот самый голос, который недавно приветствовал французскую делегацию изъявлением бурного восторга.
Я обернулся. Два крепк6го вида оборванца с короткими дубинками в руках медленно наступали на меня, строя подобающие случаю угрожающие рожи.
– Ты чего это мальчишку обижаешь? – с издевкой поинтересовался тот самый дуболом, который недавно «нечаянно» двинул меня локтем в грудь.
Они не дождались ответа. Наша беседа была коротка, но содержательна. Досадливо пнув валявшуюся под ногами дубинку, я вернулся к своему воришке, получившему в ходе решения спорных вопросов под дых и потому все еще корчившемуся у стены.
– Вставай, – потребовал я, грубо вздергивая парнишку за ворот и приподнимая над землей. – Я же сказал, разговор есть.
Он подозрительно поглядел на меня.
– А бить не будете?
– Нет, – пообещал я. – Если не начнешь опять дергаться, не буду.
– И в тюрьму не потянете? – несколько успокаиваясь и приходя наконец в норму, поинтересовался охотник за кошельками.
– Хотел бы – давно уже потащил бы, – резонно заметил я. – Вопросы у меня к тебе есть. Ответишь хорошо – дам денег, плохо – ребра пересчитаю. Выбирай.
Парнишка шмыгнул носом, всем своим видом выражая готовность ответить хорошо.
– Ты местный? – начал я.
– Ага…
– Давно промышляешь?
– Ну, не очень… – замялся он. – Сегодня первый раз, – честно глядя мне в глаза, заявил воришка.
– Меня не интересуют твои похождения, – резко оборвал я паренька. – Скажи, хорошо ли ты знаешь город?
– Да уж как не знать! Знаю, добрый господин, – подобострастно отвечал малолетний преступник.
– Хорошо… А в цитадели бывал? – продолжал я допрос. Глазки паренька настороженно блеснули.
– А вам зачем?
– Я спрашиваю, бывал или нет? – я как следует еще раз встряхнул мальчишку. – Вопросы здесь задаю я!
– Приходилось… – буркнул тот.
– Можно ли проникнуть в замок, минуя ворота? – продолжал допытываться я, чувствуя, что моя игра в следователя довольно-таки глупа и небезопасна. Однако я был доведен до крайности, хватался как утопающий за соломинку и готов был использовать даже этот крайне рискованный вариант.
– Можно… – разглядывая меня с нехорошим интересом, протянул воришка. – Заплатить только придется.
– Насчет этого не волнуйся. Заплачу, – пообещал я, чувствуя себя преотвратнейшим образом.
– А вы что, убить там кого замышляете? – прошептал юнец, находя логичное объяснение моему странному поведению.
– Будешь трепать языком, убью тебя, – заверил я. Малолетний криминальный элемент сдавленно ойкнул, видимо, окончательно утвердившись в мысли относительно моего ремесла. Наверняка у него в голове уже вертелся складный рассказ о том, как ловко удалось ему вывернуться из лап свирепого наемного убийцы.
– Ну, пойдем, что ли? – решив играть свою роль до конца, дернул я мальчишку за плечо.
– Что вы, что вы! – замахал тот на меня руками. – Сейчас никак нельзя. Ночью, когда стемнеет, приходите сюда же, я вас проведу. Да деньги не забудьте! – довольно нагло добавил он. Я для профилактики холодно и криво улыбнулся, обдавая собеседника ледяным взглядом.
– Я приду и деньги принесу, не волнуйся. Но если тебя не будет или если ты притащишь с собой этих кретинов, – я кивнул на распростертых в грязи и охающих «защитников детских прав», – то моли Бога, чтобы он сам прибрал тебя к завтрашнему утру!
Паренек испуганно и мелко закивал и, вывернувшись из моей ослабленной хватки, ринулся наутек.
– Как стемнеет, я приду! – донеслось из-за угла. Я вьцпел из пропахшей испражнениями подворотни и медленно побрел по берегу Роны. Широкая река мощно несла своя воды к Средиземному морю, чуж дая мелочной людской суеты, грехов и страстей… На душе было мерзко. Некому, да, собственно говоря, и незачем было задавать дурацкие риторические вопросы, которые, словно тяжелые жернова, вертелись в моей голове. Я с ужасом чувствовал, что все те перево площения, которые были моей работой в этом лучшем из миров, оставались со мною, переделывая меня каждое на свой лад. Благородный рыцарь, вестфольдский ирикц, английский шпион, циркач, комтур тамплиеров… Кто из них – настоящий Вальдар Камдил? И жив ли еще он, этот настоящий? Может, всего-то и есть «Джокер-1» – карта, которая сама по себе не значит ничего и которую можно сбросить вместо любой другой? Только что я надел личину наемного убийцы… Пусть случайно, не желая того, в глазах одуревшего от страха воришки я несколько минут играл роль. Но удастся ли мне снять эту жуткую маску? Мерзко…