Гумбольдт откашлялся.
– В браке мы не состоим, но… – он замолчал. Слова застряли в горле.
Шарлотте стало его жалко, и она попыталась перевести беседу в другое русло.
– Ты больше ничего не помнишь? – спросила девушка. – Наши путешествия по небу, в городе поглотителей дождя, под водой, спуск в страну чертей – совсем ничего?
Элиза только головой покачала.
– Догоны, гигантские насекомые, подводный город, Александр Ливанос?.. – в голосе Шарлотты зазвенело разочарование.
Элиза отшатнулась. Взгляд ее стал подозрительным. «Нет, подозрение – неправильное слово», – подумал Оскар. Женщина испугалась, пришла в ужас.
– Путешествия по небу? – переспросила она. – Подводные города, черти? Кто такой Александр Ливанос? Я вам не верю. Что вы за люди? Я хочу знать, где я и что здесь делаю. Почему я в этой комнате? Что это за место? Что эта говорящая птица делает в моей постели? Где моя семья? Хочу к своей семье! – она почти кричала.
Гумбольдт встал и попытался ее успокоить, но ничего не вышло. Женщина сжалась и прижала к груди подушку. Чем больше ее успокаивали, тем больше она волновалась. Исследователь понял, что дело плохо, и крикнул:
– Быстро, Оскар! Позови сестру. Пусть принесет успокоительное. Торопись!
Оскар выбежал в коридор и бросился к первой же медсестре. Через минуту в палату вошел профессор Вайсшаупт с двумя медбратьями.
Элизу с трудом успокоили. Она кричала и барахталась, так что в одиночку справиться с ней было невозможно. Чтобы удержать ее, понадобилась сила двух мужчин.
– Пожалуйста, отойдите, – велел главный врач, пока сестра набирала жидкость в шприц. – Мы вко-лем ей успокоительное. Пожалуйста, дайте руку, все хорошо.
Оскар отвернулся. Он не переносил вида иголок. Кроме того, у него сердце разрывалось, когда он смотрел на Элизу.
– Готово, – сказал доктор. – Сейчас она успокоится и немного поспит. Что случилось?
Гумбольдт печально покачал головой.
– Из ее воспоминаний выпало девять лет жизни. Я пытался освежить ее память, но, похоже, очень неудачно. Она испугалась.
– Вполне обычное дело, – ответил Вайсшаупт. – Наверное, вы слишком на нее давили.
– Только из благих намерений, – удрученно согласился Гумбольдт. – Согласен, у меня нет опыта обращения с теми, у кого амнезия.
– Это особенный случай, – успокоил его доктор. – Обычно промежуток, который пропадает из памяти, от недели до месяца. Никогда еще не слышал, чтобы забылись девять лет.
– Не можете ли вы как-нибудь вернуть воспоминания назад? Может быть, помогут долгие беседы, встречи с другими людьми, звуковые или визуальные эффекты, запахи?
Профессор покачал головой:
– Успеха не обещаю. Воспоминания исчезли из-за шока, и только шок способен вернуть их обратно.
– Думаете, ее нужно напугать?
– Хм… Нет. – Доктор помедлил. – Хочу предложить несколько более радикальный метод.
– Говорите.
Вайсшаупт сложил кончики пальцев.
– Хотя исследования мозга и находятся на ранней стадии, за последние десять лет мы добились значительных успехов. Несколько необычных методов помогли нам лучше понять сложный аппарат, который мы называем памятью. Стала очевидна такая связь: мозг реагирует на электричество, – он многозначительно посмотрел на исследователя. – Информация обрабатывается с помощью электрохимических реакций и передается дальше. При потере памяти эти цепочки обрываются. Информация существует, но ее нельзя извлечь. Может помочь только сильное «пробивание».
– Пробивание?
– Электрошоковая терапия, дорогой коллега. Электрошоковая терапия. Мы добивались хороших результатов, правда, не всегда и не на сто процентов. Некоторым совсем не удалось восстановить память, некоторым лишь частично. Но все-таки это шанс. Если вы решитесь использовать этот метод в случае с госпожой Молин, должен предупредить, что процедура не из приятных. Может привести к сильным судорогам, и более того…
– Нет, – решительно покачал головой Гумбольдт. – Я этого не хочу. – Он так сжал набалдашник трости, словно хотел стать с ней одним целым. – Ни в коем случае не стану подвергать Элизу подобному.
– Уверены? Как я уже говорил, мы добились определенного прогресса…
– Нет, никогда.
– Можно поинтересоваться почему?
Гумбольдт задумчиво уставился в пол. Все взгляды были направлены на него. Через некоторое время он поднял голову и ответил:
– По двум причинам. Во-первых, хочу избавить Элизу от мучений. Я знаю, что такое электрошок. Такой боли и врагу не пожелаешь. Во-вторых, я почти уверен, что процедура не даст результатов.
– Об этом можно будет говорить только после того, как мы ее испробуем.
– Может быть. Но мои чувства подсказывают, что все будет тщетно. Слишком громко было бы заявлять, но Элиза подготовила меня к своей потере памяти. Она знала об этом. Она оставила указания, как поступить в подобном случае.
– Как это?
– Слишком долго объяснять. Элиза обладала даром, которого нам с вами не понять и не объяснить с точки зрения естественных наук. Она могла видеть то, что находится в прошлом или в будущем, и она знала, что этот день настанет. Она написала об этом в письме. Моим долгом является исполнить ее желание и отвезти на родину в Гаити. Таково, если можно так сказать, ее завещание. Поэтому я чувствую себя обязанным его выполнить. Как бы тяжело мне ни было. Благодарю вас, господин профессор. Большая честь для нас, что вы позаботились об Элизе лично. Я этого не забуду. А теперь нам пора. Дети, упакуйте, пожалуйста, вещи Элизы, и в путь.
50
Две недели спустя…
Пропеллеры «Пачакутека» работали на холостом ходу, потоки воздуха трепали траву внизу. Тихий гул моторов и мягкая вибрация корпуса свидетельствовали о скором отправлении в путь.
У стартовой площадки собрались люди, которым хотелось посмотреть взлет дирижабля, и которые ради этого отложили все свои дела. Главы семей, дети, старушки – все хотели присутствовать при этом сенсационном событии. Оскару хотелось, чтобы их с Элизой и отцом оставили в покое, но по вполне понятным причинам это было невозможно. Исследователь и его летающий корабль были так популярны, что о предстоящем событии написали все ежедневные газеты. «Карл Фридрих фон Гумбольдт на пути к новым приключениям?» – так звучал заголовок статьи, которую Фриц Фердинанд второпях накропал для «Берлинер Моргенпост». Гумбольдт простил репортера, ведь тот добровольно отказался печатать статью о машине времени. Таким образом, никто кроме Гумбольдта, Оскара, Шарлотты и Пфефферкорна не знал о драматических событиях, произошедших за последние несколько недель.
Большому наплыву публики способствовала также и погода – лучшей в последний выходной июня нельзя было и пожелать. Яркий солнечный свет и пушистые облачка, растянувшиеся в небе, как стадо овечек, словно приглашали на пикник или прогулку. А если при этом можно еще полюбоваться и дирижаблем, то почему бы и нет? Собралось более двухсот зрителей, желающих стать свидетелями небывалого спектакля. Жандармы и рабочие прилагали все усилия, чтобы удержать толпу на расстоянии.
– Еще один ящик, Оскар, и мы готовы.
Гумбольдт стоял наверху и крутил деревянную ручку лебедки, которая должна была поднять груз на канате с железным крючком. Оскар подхватил канат, закрепил его на петле на ящике и подал знак. Исследователь поднял груз на борт и понес в трюм. Его не было довольно долго, наконец он появился и спустился к ним. Оскар придерживал веревочную лестницу и ждал, пока отец ступит на землю. Наверху у поручней стояла Элиза и смотрела вниз. На ней было желтое платье с красной вышивкой и зеленая косынка, которую она обернула вокруг головы, как чалму. Она увидела друзей и кивнула.
– Муенкитену. Орэуа!
Вилма сидела рядом с ней и наслаждалась происходящим.
Гумбольдт откашлялся. Странный это был момент.
– Итак… Час прощания настал. Можно еще раз обняться. Думаю, вы справитесь без меня и не сожжете дом. Собственно, я в этом не сомневаюсь, – он натянуто рассмеялся, но попытка развеселить присутствующих явно не удалась. Никто не радовался. Оскар видел, что Шарлотта с трудом боролась со слезами и, похоже, проигрывала эту борьбу. Он обнял девушку за плечи.
– Вот черт, – всхлипнула та. – Я же клялась, что не буду реветь.
– Все в порядке, я чувствую себя точно так же, – у него самого на глаза навернулись слезы.
– Мы справимся, отец. Не переживай. Мы уже не в первый раз остаемся одни.
Гумбольдт кивнул.
– Конечно, справитесь, я не сомневаюсь. Я положил деньги в банке, Берт и Вилли позаботятся о доме и конюшнях, а Лена будет выполнять работу Элизы. Та ее кое-чему научила. Время от времени я буду телеграфировать, чтобы узнать, как у вас дела. А в остальном вы уже достаточно взрослые, и мне больше нечему вас учить. Ах да, и не забудьте, что первого сентября начинается семестр. Ровно через два месяца. К тому времени вы должны записаться и отметиться у декана. Директор Шпренглер заверил, что в любом случае для вас будут места на факультете естественных наук.
– Мы справимся, дядя, не волнуйся.
Исследователь улыбнулся.
– Ты права. Я все время забываю, какими самостоятельными вы стали. Все кажется, что вы пришли в мой дом только вчера. А ведь прошло уже два года. Но какие два года! Могу утверждать, что это были самые интересные и долгие два года моей жизни. Сколько приключений мы пережили, а? Но, как говорят англичане, все хорошее когда-нибудь кончается.
Теперь Оскар заметил, что и в глазах отца блестели слезы.
– Когда ты вернешься? – спросила Шарлотта.
– Точно не знаю. Сначала отвезу Элизу к семье и поближе познакомлюсь с Карибскими островами. Может быть, добавлю еще несколько недель на Северную Америку и нанесу визит нашим друзьям Максу Пепперу и Гарри Босуэллу. Что будет потом, – кто знает? Может быть, отправлюсь путешествовать по миру. Как раньше, в сопровождении Вилмы. Понимаете, чтобы проститься с Элизой, сердцу понадобится долгое время. Путешествие пойдет мне на пользу: разведаю незнакомые страны, познакомлюсь с ритуалами, нырну в приключения.