«Я начала проводить с ним время и перестала ходить в школу».
Вцепившись в нее своими крючьями, он отвез ее обратно в город Ашленд, штат Кентукки, то есть в свою зону комфорта, лишив ее собственной. Это типичный ход маньяков – они пытаются изолировать своих жен или подруг, удалить их от любых доступных систем поддержки, делают их эмоционально и физически зависимыми от себя. Манипуляция. Доминирование. Контроль.
Он использовал различные техники, чтобы сломать ее защиту, уменьшить ее чувствительность к своим отклонениям. «Я помню, как однажды он рассказал мне, что когда жил в Мичигане, то участвовал в конкурсе по оральному сексу между мужчинами в баре и выиграл. Даже при том что я была молода, это выглядело весьма отталкивающе».
Часто, по ее словам, он занимался с ней сексом после того, как она теряла сознание от выпивки. Тогда он делал с ней то, на что она никогда не соглашалась добровольно. Это прекрасно демонстрирует потребность маньяка доминировать и унижать, но в то же время показывает и его неадекватность, убежденность, что для того, чтобы действительно поступать по-своему, его партнера (жертву) надо каким-либо образом отключить.
«Мне не нравилось заниматься с ним сексом трезвой, – прокомментировала она. – Я возненавидела это. Он был отталкивающим и тошнотворным, и мне приходилось выпить, прежде чем я могла пойти на секс. Но даже это не срабатывало».
Чем больше сопротивлялась Линн, тем больше росла обида у Седли.
«Я проявила некоторую твердость и оттолкнула его, а он толкнул меня в ответ. Мы дошли до того, что вообще перестали заниматься сексом». Это, должно быть, представляло собой огромную угрозу и оскорбление для осознания Элли своей собственной силы и потенции. Когда маньяки не могут эффективно контролировать своих жертв, они видят в этом вызов их самооценке.
Иногда Линн нужно было на какое-то время уйти от него, но у нее было всего несколько вариантов скрыться. Она несколько раз ходила погостить к своему брату. Раз или два она ходила к своей матери и к пожилому мужчине, о котором та заботилась.
Мы убеждены, что столь ужасное преступление, которое было совершено против Сюзанны Коллинз, не могло возникнуть на пустом месте. В прошлом убийца, несомненно, уже прибегал к серьезному насилию.
– Линн, ты когда-нибудь боялась всерьез за свою жизнь? – спросил Марк.
– О да, – ответила она. – Однажды ночью мы отправились к ресторану для автомобилистов с ним и его другом. Мы выпивали, и я сидела посередине, накрывшись одеялом. Его друг как будто дотронулся до моей ноги, стал меня щупать, и вдруг я потеряла сознание. Следующее, что я помню, – я уже пришла в себя. Я лежу в своей постели, а Седли оседлал меня всем своим весом и сдавливает мне горло, я пытаюсь оттолкнуть его от себя и понимаю, что не могу. Я говорю себе: «Боже, прости мне мои грехи. Я иду к тебе».
– Вы думали, он пытался убить вас? – спросил я. – Вы действительно подумали, что умираете?
– Я знала, что умираю. Уже перестала сопротивляться. И тогда он остановился. Наконец-то он остановился. На следующий день мне пришлось завесить все зеркала в доме, потому что я впадала в истерику, когда смотрела в зеркало. Мое лицо опухло, как баскетбольный мяч. Один глаз распух и закрылся. Другой превратился в узкую щелочку. Мое лицо стало багровым. Белки глаз покраснели, я даже не могла ничего есть.
Повреждение глаз, о котором она говорила, называется петехиальным кровотечением, мы ищем его в случаях подозрения на убийство удушением. С той силой, на которую был способен Элли, ей повезло, что он не убил ее. Но и дальнейшие действия его стали типичными для насильников.
– На следующий день он раскаялся во всем – говорил «прости» и «я ухожу». И я сказала ему: «Никуда ты не пойдешь. Ты будешь смотреть мне в лицо!»
Она действительно позвонила в центр супружеского насилия. «Но они сказали, что я не могу взять к ним с собой свою собаку, а эта собака была для меня как ребенок». Опять же, в этой ситуации нет ничего странного. Женщины или дети, подвергшиеся насилию, будут цепляться за кого угодно и за что угодно, приносящее им любовь или утешение.
Когда прокурор Хэнк Уильямс получил дело об убийстве Сюзанны Коллинз и изучил прошлое Седли Элли, он был убежден, как и говорил нам, что для обвиняемого это не первое убийство. Прокурор испытал досаду из-за того, что смерть Дебры, первой жены Элли, в Кентукки признали случайностью. Уильямс чувствовал, что, если бы тот случай должным образом расследовали и возбудили уголовное дело, убийство Коллинз уже никогда бы не произошло. Поэтому нас очень интересовало, что Седли когда-либо говорил Линн о Дебре, помимо своей первоначальной игры в сострадание, принимая роль скорбящего вдовца, когда они впервые встретились в Мичигане.
– Со временем он признался мне, что убил ее. Он рассказал мне, как ему это удалось, – рассказала Линн.
Я подумал, что если он убил Дебру, возможно, сказал об этом Линн не потому, что доверял ей или чувствовал необходимость снять тяжесть с души. Рассказать ей об этом означало достичь двойной цели: позволить себе заново пережить и подтвердить свою силу и чувство, что он не желает подчиняться общепринятым правилам жизни, а также завуалированно предупредить, что именно может ожидать и ее, если она перейдет черту. В конце концов, он уже душил ее почти до смерти.
– Если судить по тому, как он рассказал эту историю, он как бы убеждал меня, что Дебра чуть ли не сама этого хотела. По крайней мере, мне стало очень плохо, когда я подумала, что это произошло по его вине.
Если вы живете с кем-то вроде этого типа, значит, вы должны эмоционально перенять его извращенный взгляд на реальность.
– Он сказал, что снимал с нее одежду так же, как если бы сдирал собственную одежду, а там, где нижнее белье, как бы внутри штанов наизнанку, – продолжила Линн. – И он сказал, что он сначала душил ее, а потом держал под водой. Он опустил ее в ванну и сделал воду горячее, чем обычно, чтобы скрыть время смерти. Он говорил мне, что ее мама подумала, будто это сделал он.
Несмотря на серию тяжелых испытаний в своей жизни, Линн всегда искала способы наладить свою жизнь. Она получила аттестат GED, но смогла устроиться только в магазин пончиков. Недовольная этим, она сдала вступительный экзамен в морпехи и получила хорошие баллы. Ее отправили на базовое обучение в Орландо, на специализированное обучение в Сан-Диего, а затем назначили на военно-морскую авиабазу Мемфис в Миллингтоне. Как только она приехала, то пошла в жилищную контору, чтобы попытаться закрепить за собой место, где они с Седли смогли бы жить вместе.
– Мне было весело на флоте, – сообщила она.
Учитывая все, что она пережила с Элли, мне было интересно, что заставило ее приложить усилия, чтобы позволить Седли жить с ней на базе.
– У него была моя собака, – объяснила она. – Я не хотела с ней расставаться.
Но вскоре она начала сомневаться, нужно ли было приводить его в Миллингтон, о чем размышляла и до его приезда туда.
– Как только он приехал, интуиция говорила мне: «О-о-о, что я наделала?» Но я не обращала на это внимания. Он знал, что наш брак распадется, как только он окажется там. Я часто приходила с работы, а он был пьян. Я не хотела обижать его чувства, поэтому молилась Богу, чтобы он позволил ему встретить кого-то и уйти. Может быть, к этому подвигало меня чувство вины.
Некоторые друзья и сослуживцы Линн тревожились из-за Седли. Ее близкая подруга Тэмми пришла в квартиру через день после его приезда. «Она сказала мне, что Седли пугает ее. От него у нее просто мурашки по коже».
Мы всегда говорим, что если какой-то человек доставляет вам внутренний дискомфорт, вероятно, для этого есть реальная причина, и вам следует обратить внимание на это чувство.
Пока Седли работал неполный рабочий день в магазине города Миллингтон, она справлялась, делая все больше и больше без его участия.
– Я нашла подработку в театре на базе. Он заставил меня бросить ее.
Поскольку Седли внутренне боролся со своими противоречивыми чувствами права и несоответствия, Линн, как и большинство подобных жертв, носила в себе свои внутренние конфликты между желаниями самоутвердиться и закончить отношения, а также винила себя в сложившей ситуации. Когда полиция базы привела ее и Седли на допрос после того, как было найдено тело Сюзанны Коллинз, она сначала вела себя вызывающе.
– Они держали меня в одной комнате, а его – в другой, и я ничего не знала. Поэтому я сказала: «Мне нужен адвокат». А потом они вытащили ее фотографию с торчащей веткой. И вот тогда я сломалась. Я сказала им все, что знала, а этого было немного.
Они уже бывали вместе в парке Эдмунда Оргилла, она и Седли. И после этого увидеть фотографии этого избитого и изувеченного мертвого тела, лежащего на той самой траве, на которой они пускали побегать своего щенка немецкого дога, оказалось для нее чересчур невыносимым.
Даже после того, как Седли обвинили и посадили в тюрьму в ожидании суда, Линн оставалась эмоционально сбитой с толку:
– Он так сильно манипулировал мной, у меня даже оставались письма, в которых я извинялась перед ним и говорила: «Мне очень жаль, что такое случилось», как будто именно я заставила его это сделать. И он сказал: «Это не только твоя вина».
Какая странная, но, к сожалению, предсказуемая реакция! Вообразите себе эту абсолютную, беспредельную наглость великодушного снисхождения к разделению ответственности за столь ужасное преступление со своей невиновной и уже не раз пострадавшей от него женой. Только из этого заявления можно ясно понять, почему за более чем двадцать лет он ни разу не признал своей вины или ответственности за убийство. Наоборот, он продолжал сначала оправдываться, что это был несчастный случай, затем перекладывал вину на других, а в итоге полностью отрицал свою причастность к преступлению. Седли не мог отрицать этого перед женой, поскольку она знала, что он это сделал, но позволял ей взять на себя эмоциональный удар.