В итоге: система не идеальна и никогда не будет совершенна, несмотря на достижения в науке и любые наши усилия. Но есть определенные преступления – определенные умышленные действия людей, настолько гнусные, отвратительные и безжалостные, – что никакой другой ответ общества не может быть должным образом адресован людям, совершившим подобное.
Даже если мы когда-нибудь сможем разработать систему, которая будет с уверенностью определять, являются ли «обычные» обвиняемые в одно- или двукратном убийстве точно виновными, а также сможет с уверенностью психиатра оценивать, что они действовали по своей воле, которую не смогло полностью нейтрализовать их ужасное детство, то я буду поддерживать смертную казнь за множество умышленных убийств. А пока что я поддерживаю ее применение к тем маньякам, чья вина неоспорима, чьи намерения безошибочно доказаны, чья жестокость презренна и чьи ценности – плевок в лицо самому понятию «жизнь в цивилизованном обществе».
Седли Элли, Лоуренс Рассел Брюэр, Джон Кинг, Стивен Хейс, Джошуа Комисаржевский – если вы намерены сохранить смертную казнь для списка худших из худших, то я думаю, мы только что перечислили его представителей. И лично я, например, не желаю жить на одной земле ни с одним из этих людей.
Часть четвертая. Обвинение против гонения, или Как подобраться к правде о Рэмси
Глава 14. Рождественский кошмар
ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ: отрицательное суждение или мнение, сформированное заранее, или без знания или изучения фактов.
За время своей работы я привык к тому, что мои действия критикуют, и всегда расценивал это как необходимую цену за продвижение тех идей, которые я считал верными и хотел реализовать. Но я оказался совершенно не готов к шквалу осуждения, который обрушился на меня после того, как я уже ушел из Бюро и оказался вовлеченным в дело об убийстве Джонбенет Рэмси. Меня обвиняли в предательстве, в подрыве системы правосудия, в том, что я добивался известности за счет убитого ребенка. Некоторые из моих бывших коллег из ФБР сказали, что я «перешел на темную сторону».
В деле Рэмси и в реакции на него – у многих в обществе, у СМИ и у правоохранительных органов – было продемонстрировано практически все, что мы здесь критиковали: чрезмерное доверие к статистике в ущерб специфике, впечатления и теория, стоящие превыше доказательств, а также неустанная погоня за хорошей историей вместо правдивой истории.
Даниэль Канеман, психолог из Принстона, получивший в 2002 году Нобелевскую мемориальную премию по экономическим наукам за работу над теорией перспектив, кратко изложил ее в своей блестящей книге «Мыслить, быстро и медленно» (Thinking, Fast and Slow): «Когда люди верят в то, что вывод верен, они также очень верят аргументам, которые, как им кажется, поддерживают этот вывод, даже если эти аргументы не являются обоснованными».
Как показывают случаи из моей книги и из книги Марка, выяснение, кто не совершал преступления, может оказаться столь же важным, как и определение, кто это все-таки сделал. Дело Рэмси хорошо иллюстрирует эту мысль.
По какой-то причине некоторые дела об убийствах, как мы уже видели, обретают «собственную жизнь». Что же в том конкретном случае настолько захватило воображение публики и внимание средств массовой информации? Маленькая жертва-ангелочек? Незабываемые снимки с конкурсов, на которых она танцует тустеп в костюме пастушки со стразами, трясется и выставляет напоказ свою еще не оформившуюся фигурку, как танцовщица в миниатюрном Вегасе? Состоятельные и известные родители, поспешившие вызвать адвоката, как только дела не задались? Намек на сексуальное насилие со стороны отца и едва подавляемую ревность и насилие со стороны матери? Тот факт, что это случилось на Рождество?
Да, все вышеперечисленное и многое другое. Возможно, самый элементарный фактор заключается в том, что Джонбенет, с ее светлыми локонами, сияющими голубыми глазами и яркой личностью, стала «всеобщим» ребенком, идеализированной «маленькой девочкой, живущей по соседству». Смерть этой очаровательной, волшебной маленькой мисс напомнила всем нам об уязвимости счастья и хрупкости детства.
Об этом случае написано довольно много, поэтому нет необходимости повторять здесь все детали. Важно лишь показать моменты, когда критические ошибки суждений или интерпретаций полностью сбили расследование с пути и едва не испортили судьбу двух невиновных и скорбящих жертв.
Чтобы вы поняли мою точку зрения, мы начнем с того момента, когда в это дело включился я.
В понедельник 6 января 1997 года я находился в городе Прово, штат Юта, с шефом местной полиции по имени Грег Купер. Он был одним из лучших криминалистов моего подразделения в Куантико, и я работал с ним над подготовкой обучающего семинара для полицейских. Я завершил работу в Бюро и вышел на пенсию за полтора года до этого.
Некоторые бывшие спецагенты из моего подразделения, такие как Грег, остались служить в официальных правоохранительных органах. Ряд других присоединились к таким организациям, как Academy Group – судебно-медицинская консалтинговая и обучающая фирма, построенная вокруг ветеранов из Академии ФБР. Помимо написания книг с Марком я решил поработать в одиночку, полагая, что так у меня будет больше свободы и гибкости, чтобы расследовать, выполнять исследования и говорить при этом то, что я пожелаю. Как и все спецагенты, я построил свою карьеру в ФБР, работая в группах, посвящая большое количество времени обучению других и контролю за ними. Теперь же мне пришлась по душе идея работать самостоятельно, выбирать проекты, значимые лично для меня, как, например, данный семинар с Грегом.
Я проверил свою голосовую почту, и там оказалось сообщение от мужчины, он представился частным детективом из Денвера по имени Х. Эллис Армистед. Он сказал, что его наняли Джон и Патриция «Пэтси» Рэмси по поводу убийства их дочери, и спросил, готов ли я оказать помощь в расследовании. Я ответил, что еще несколько дней буду находиться здесь, в Прово, но если они все еще будут не против увидеть меня неделей позже, то думаю, что смогу приехать. Как и все, я слышал об убийстве этой маленькой девочки, но за период праздников, поездок и подготовки к семинару упустил многие детали.
Позже я узнал, что к другому бывшему участнику моего подразделения они также обращались, но он отказался, исходя из своего предположения, что родители Рэмси виновны. Он не хотел работать от имени убийц. По тем отрывочным деталям, что были у всех на слуху, напрашивалась мысль, будто один или оба родителя несут ответственность за это убийство, но я не считал себя достаточно осведомленным, чтобы выносить такое суждение на основе всем известных фактов. По статистике, большинство убийств детей, происходящих в доме, совершается родителями или другими их родными и близкими; однако в нашем деле статистика – это только лишь отправная точка. Каждый случай уникален и требует отдельного рассмотрения. Кроме того, я не хотел завоевать репутацию человека, принимающего решение прежде, чем изучит все доказательства. Пока шло согласование предложенных мной условий, я ответил, что займусь этим делом.
Мне позвонил Ли Форман, член-адвокат нанятой Джоном Рэмси фирмы «Хэддон, Морган и Форман», и сказал, что я буду иметь дело с ними и перед ними отчитываться. В течение 8 января, во время перелета из Солт-Лейк-Сити в Денвер, я сделал несколько общих записей, чтобы уложить это дело в своей голове. Мне было интересно узнать следующее.
1. Основные факты по делу: кто находился в доме во время убийства, что стало причиной смерти, как было найдено тело и кем, много ли было крови, есть ли какие-либо доказательства сексуального насилия?
2. Где нашли записку с требованием выкупа и что в ней говорилось?
3. Каковы психологические профили членов семьи, есть ли у них известные враги?
4. Кто имел доступ в их дом?
5. Сколько людей знало о выступлениях этого ребенка на шоу талантов?
Прибыв в Денвер, я встретился с Ли Форманом и Брайаном Морганом в их офисах. Как частный консультант я понимал, что правила моей работы отличаются от правил, принятых в Бюро. Там я работал только на одну «сторону», на правоохранительные органы. Я объяснил, что, как и мои клиенты из ФБР, проведу независимое изучение предоставленных мне фактов и доказательств. Что бы я ни озвучил в результате, они смогут это использовать или проигнорировать по своему усмотрению, но я не изменю своих выводов и не буду подстраиваться под чьи-либо цели или теории вокруг этого дела.
Я сказал Форману и Моргану, что они вполне могут купить мое время и опыт, и я буду докладывать им о ходе работы, поначалу устно. Если же они решат использовать полученные мной данные – хорошо. В любом случае всем участникам происходившего диалога нужно было иметь в виду, что раз я перестал быть сотрудником ФБР, то меня может вызвать повесткой в суд любая из сторон этого процесса. Если они не захотят воспользоваться этой возможностью, то я не буду выступать публично или раскрывать то, что я узнал, но оставляю за собой право высказаться относительно общедоступной информации. И в любом случае я не собираюсь скрывать или изменять какое-либо свое мнение по усмотрению клиента.
Большая часть той первой встречи оказалась посвящена тому, чтобы разубедить меня в некоторых моих предвзятых представлениях о деле, о котором я все еще знал очень мало.
Например, у меня создалось впечатление, что Джонбенет выступала как профессиональная модель, а не просто как участница детского конкурса красоты. Во-вторых, я думал, что в полицию обратились с большой задержкой. Но по факту это произошло, как только Пэтси увидела записку о выкупе внизу винтовой лестницы, несмотря на предупреждение в записке не связываться с правоохранительными органами. В-третьих, у меня сложилось впечатление, что Джон и Пэтси отказывались сотрудничать и препятствовали полиции в проведении расследования. Морган сообщил мне, что родители выразили полную готовность к сотрудничеству, охотно согласились на тщательный обыск своего дома, ответили на все вопросы и предложили свои образцы крови и почерка.