– Охренеть.
– Охренеть, да. И мы едем, чтобы не дать уродам разобрать на запчасти ничего не подозревающих людей. Да, возможно, нас слишком мало. Но тут, как у десанта: «Никто, кроме нас».
– Точно. – Гоблин вальяжно развалился на сиденье и продолжил: – Сейчас постреляем ублюдков, спасем всех и вернемся героями. А если серьезно, то какой план действий? А то мчимся как на пожар, а что делать – не очень понятно.
– План такой: если нападение еще не произошло, тормозим конвой, говорим об опасности, заставляем сменить маршрут. Скорее всего сопровождаем до возвращения в стаб. Идеально, конечно, было бы заставить их развернуться и отправиться обратно в Новоград, но сильно сомневаюсь, что нам это удастся. Тем, кто устраивает туры по профилактике, точно не понравится идея вернуть всем деньги за сорванный тур. Так что готовимся к худшему.
– Что это за муры вообще такие отмороженные? Откуда они взялись? Насколько я слышал, раньше на конвои никто не нападал. Да и наглеть настолько, чтобы похищать иммунных прямо из стаба, еще никто не решался.
– Непонятно, – пожал плечами Айвэн. – Раньше тут люди Полковника работали, но они ближе к Удавке шустрили, понимали, что здесь наглеть не стоит. Конкурентов они вырезали быстро и безжалостно, а сами щипали народ из быстрых кластеров, у них это на поток было поставлено. Так что муров тут практически не было.
– А вообще ходили разговоры, что у Немца с Полковником договор о ненападении был, – заметил Скоростной.
– Не думаю, что он стал бы с мурами связываться, – помотал я головой.
– Ага, – согласился со мной Айвэн. – Просто Полковник не дураком был, понимал, что не стоит связываться. А потом его замочили, банда развалилась, появились какие-то новые люди…
– Короче, Бродяжник вроде и доброе дело сделал, но услуга в итоге оказалась медвежьей, – пробормотал я.
Все замолчали, а я понял, что сказал лишнего. Секунд пятнадцать понадобилось для того, чтобы смысл сказанных мной слов дошел до парней, а потом Айвэн развернулся, посмотрел на меня и спросил:
– Хочешь сказать, это Бродяжник его замочил?
– Ну да, – ответил я. Отпираться не было смысла, все и так было ясно. Да и сам отшельник не делал из этого секрета вроде как. С тем же Красавчиком когда общался. Или что можно рассказывать Безопасности, нельзя трепать вольным трейсерам? – Я, когда только провалился, в капкан попал, мне ногу сломало. А рядом как раз муры оказались во главе с Полковником. Ну, Бродяжник их покрошил, меня вытащил из капкана, покрестил, а потом притащил до больнички в Новограде. Как-то так.
– Ни в жизнь не поверю, что он случайно там оказался, – помотал головой Скоростной.
– Вот уж не знаю, – пожал я плечами.
Бродяжник, конечно, обмолвился, что ему заказали Полковника, но об этом можно было не рассказывать. Да у меня и спрашивать не стали бы, в его дела никто не лез. Я попытался аккуратно навести о нем справки и не узнал ничего. Впервые он появился в Новограде уже в образе бородача в балахоне и ни разу не задерживался в стабе надолго, не общаясь ни с кем, кроме администрации.
Кто-то, делая страшные глаза, рассказывал о нем, что он, мол, и не человек вовсе, а создание Улья, цель которого – поддерживать на территории порядок. После этого я не стал слушать, потому что вряд ли существо, порожденное Ульем, стало бы мне рассказывать о своей молодости и сетовать на то, что ему не довелось посетить Москву.
Другие рассказывали, что он раньше был крутым стронгом, ходили слухи, что в Улей он попал внешником. Это могло оказаться правдой, но во всех версиях я сомневался примерно одинаково.
Было несколько людей, кому Бродяжник помогал, как и мне, вытаскивал из полной задницы. Но то ли с ними он не особо откровенничал, то ли они не хотели рассказывать. В общем, был он фигурой полумистической.
В конечном итоге я забросил свои поиски. Может, еще объявится он в моей жизни, предоставив случай расспросить. А если нет – мне же и лучше. Персонаж из тех, с кем лишний раз лучше не пересекаться на самом деле. Мало ли.
И тут размышления о Бродяжнике просто выдуло из моей головы. Потому что совсем рядом, где-то впереди, раздался взрыв.
– Здесь Бум, контакт! – сквозь вой статики, чаще всего сопровождающей радиообмен в Улье, прорвался голос водителя головного пикапа. И тут же, вторя ему, солидно загавкал крупнокалиберный пулемет, смонтированный в кузове дозорной машины.
– Засада, машины конвоя горят, муры, много. Твою мать! – продолжала надрываться рация, а потом сквозь рев мотора стали слышны и другие выстрелы. Я сжал зубы, чувствуя, что меня вот-вот вырвет. Одно дело – на адреналине бороться за жизнь, расстреливать потерявших края бандитов, драться с зараженными или мурами. Другое – вот так вот ехать практически на войну, понимая, что можешь и не вернуться из боя.
А еще я очень сильно волновался за Сашку. Что с ней будет?
Понятное дело, что в гражданских, если они не станут оказывать сопротивления, никто специально стрелять не станет. Но шальные пули никто не отменял. А зная боевой характер моей девчонки…
Машина резко остановилась, Скоростной схватился за дверную рукоять, надавил на кнопку и рванул ее в сторону.
– Так, парни! – заорал Айвэн, перекрикивая стрельбу, идущую уже всерьез. – Приоритет – вытащить гражданских. В свалку не лезть, там реально стволов десятка три. Нас просто задавят. Оцениваем ситуацию, слушаем меня, на рожон не прем! Вперед!
Я сам не понял, как оказался в первом ряду. До места столкновения конвоя с мурами было около сотни метров, и их предполагалось пробежать пешком, что было логично – так мы не представляли групповой цели. Поехали бы на машине, и достаточно было бы разок шмальнуть из гранатомета, чтобы превратить комфортабельное транспортное средство в мятую жестянку, набитую фаршем. А если нет гранатометов – могли приласкать и из «Корда» или «Утеса», которые в Улье так любят ставить на пикапы. Красноречивым подтверждением этому был уткнувшийся в дерево дозорный пикап. Крепление пулемета сворочено очередью крупняка набок, тело пулеметчика валялось на обочине. Водитель пикапа, кряжистый, бородатый Бадабум, сидел за передней частью машины, укрывшись за двигателем, и готовил к бою ручной пулемет. Больше в пикапе живых не было. Нарвались.
Чуть в стороне догорал гантрак – доведенный до ума «Урал», обшитый броней и некогда щетинившийся пулеметами огневых точек, с «тяжелой» спаркой в самодельной башне на крыше. Толстая броня не помешала кумулятивному заряду, устроив экипажу и личному составу групповое аутодафе.
В корму гантраку воткнулся замыкающий пикап конвоя. Его, видимо, как и нашу головную машину, отработали пулеметами. Второй гантрак еще огрызался, но было видно, что сопротивление угасает. Бойцов конвоя уже дожимали. Если честно, я даже не знаю, как они еще отстреливались. Я не специалист, но выглядело все так, будто под передней частью грузовика подорвали фугас. Как выжили те, кто сидел в бронекапсуле, – я не знаю.
Автобусы замерли между машинами охранения. Вот с ними как раз все было нормально: муры боялись повредить ценный груз: иммунных, отправившихся на профилактику. Несколько бойцов конвоя засели за броней автобусов, отстреливаясь от нападающих, но в целом было понятно, что здесь уже все. Их пока спасало только то, что муры не могли причесать автобусы из крупняка.
– Поживее! – проорал кто-то.
Мы пробежали еще с полсотни метров, залегли и открыли огонь. Первый залп оказался фатальным для муров, не ожидавших нападения со спины. Пятеро, словив по очереди, ткнулись в землю и больше не двигались. Зато остальные сориентировались неожиданно быстро, развернулись и ударили по нам со всех стволов.
И тут я понял, что мы встряли. Потому что муров оказалось реально до хрена, почти с полсотни народа. По меркам Улья – настоящая армия.
Кто-то из бойцов Айвэна поднялся на колено и вскинул на плечо трубу гранатомета. Спустя секунду в отдалении грохнуло, и крупнокалиберный пулемет заткнулся: боец выцелил пикап муров. Правда, на этом атака захлебнулась, и все, что нам оставалось, – ткнуться в землю и кое-как огрызаться.
Я не представлял, что мы будем делать без поддержки тяжелой техники. Даже подогнать второй пикап не представлялось возможным, потому что скорее всего его будет ждать участь первой машины. Пулемет мы заткнули, но я сильно сомневался, что муры пожаловали с одной машиной.
– Бум! Выводи автобус! – проорал рядом в рацию Айвэн. – Бегом! Всем: давим огнем, прикрываем Бадабума! Дымы! – Трейсер выхватил из разгрузки дымовую шашку.
У меня такие тоже были: когда мы только выезжали из стаба, Скоростной сунул мне пару. Я понятия не имел, зачем они мне, и сначала отказывался брать, но потом решил, что пригодятся. И ведь действительно пригодились.
Вырвав предохранительное кольцо, я швырнул одну из шашек в сторону позиций муров, а потом вторую, но чуть ближе к себе. Трейсеры делали то же самое, и через несколько секунд кластер заволокло клубами разноцветного дыма. Теперь мы не видели противника, но и сами оказались скрыты от его взглядов, и ублюдкам пришлось палить наугад.
Бадабум добрался до автобуса, пролез в кабину, а через мгновение оттуда выпал труп убитого мурами водителя.
– Айвэн! Айвэн! – закричал я. – Пусть Бум спросит Сандру в автобусе!
Командир трейсеров сначала отмахнулся, но потом, взглянув на мое лицо, выругался и крикнул в рацию:
– Бум! Узнай у пассажиров, есть среди них Сандра?
Я замер. Айвэн вслушался в ответ, и, не глядя на меня, покачал головой. А у меня будто сердце ухнуло в желудок.
Автобус зарычал наконец мотором и сдал назад, пытаясь отпихнуть бампером остатки гантрака. Муры поняли, что теряют часть добычи, и ударили из всех стволов. По броне автобуса застучали пули, посыпались искры рикошетов.
– Подавить их! – скомандовал Айвэн.
Вот только скомандовать было проще, чем осуществить.
В сторону врагов по пологой дуге ушли несколько гранат из подствольных гранатометов. Послышались хлопки и крики боли, но интенсивность огня не уменьшилась.