В замке прогрохотал ключ, и дверь открылась от мощного пинка.
– Хренассе! – хмыкнул ликан. – Носферату в смену заступили. Отморозки хреновы. Вот уж свезло так свезло.
В камеру вошли два вампира в камуфляжах, держа наперевес автоматы. Скрывать лицо на своей территории они явно считали за лишнее, потому балаклавы лежали у них на шеях наподобие шарфа.
Я невольно содрогнулся, хотя уже имел счастье мельком видеть неприкрытую голову носферату во дворе коттеджа Мангуста и Лады. Но сейчас я мог рассмотреть воинов-вампиров во всей красе.
Лысые шишковатые черепа, обтянутые лоснящейся жиром сизой кожей в наростах, отверстия на месте ушей без намеков на ушные раковины, по две дыры вместо носов, огромные безгубые рты, красные воспаленные глаза, проваленные внутрь глазниц… Да уж, теперь я каждый раз буду сильно думать, что находится под балаклавами – лица людей, не желающих быть узнанными, или хари нелюдей, которым явно есть что скрывать.
– Все на выход! – проревел один из носферату, качнув автоматным стволом.
Первыми ринулись выполнять приказ две особи мужского пола, да так резво, что мне стало неловко за род человеческий. Хотя… в любой семье не без урода, так что рефлексировать по поводу таких типов дело бессмысленное и бесполезное.
– А вам что, особое приглашение? – прошипел второй конвоир, менее громогласный, но, судя по его экстремально асимметричной харе, более подлый.
Я прикинул, насколько грамотно встали носферату, перекрывая сектора обстрела, и понял – зарезать вампиров и завладеть оружием не получится. Я помнил, насколько шустро действовала элита кровососов при захвате коттеджа, и потому не спеша вышел из камеры, краем глаза следя за Маргаритой и ликаном, идущими следом.
От меня не укрылось, что палач-оборотень, слегка отстав, попытался что-то сказать вампиру, закрывающему камеру. Но Маргарита решительно дернула его за руку:
– Папа, пошли уже, хватит бред нести, – заныла она. – То про Охотника гонишь, то про конец света, то от меня открещиваешься. Хоть перед смертью-то успокойся…
– Да какая ты мне дочь? – опешил ликан, не ожидавший такого оборота.
– Ну что я говорила, – прохныкала девчонка. – Вот опять…
– Проходи давай, Стукачев-Закладов, – ткнул ликана стволом в бок ближайший носферату, которых в коридоре было еще штук десять. – Дурак дураком, а туда же, в герои лезет.
– Он ульфхеднар, ему положено, – растянул рот до ушей второй носферату. – Вишь ошейник? Давай его к палачам.
«Спасибо, волчонок», – в который уже раз за сегодня поблагодарил я девушку, успевшую трижды помочь мне очень серьезно за последние полчаса.
Тем временем носферату грамотно разделили людей и нелюдей на две группы и повели их по широкому коридору, подгоняя тычками автоматов. Поскольку вампиры особо не принюхивались и обращали внимание только на ошейники, я и Маргарита попали к людям, при этом я старался держаться поближе к девушке. Впрочем, это было взаимно – ей было страшно, и вполне естественно, что она искала защиты хоть у кого-нибудь. И почему-то мне было хорошо оттого, что «кем-нибудь» оказался именно я.
Нас подвели к огромной клёпанной ржавыми болтами заслонке, от пола до потолка перегораживающей коридор. Видно было, что возраст металлической плиты исчисляется столетиями – в некоторых местах, несмотря на густой слой серой краски, коррозия прогрызла в металле неслабые дыры. Но, похоже, несмотря на ущерб, причиненный течением времени и сыростью подземелья, значительная толщина заслонки позволяла использовать ее по сей день.
– Всем лицом к стене! – проревел самый крупный носферату, видимо, старший конвоя.
И палачи, коих насчитывалось особей десять, и более многочисленная группа людей, стоящая у противоположной стены, повиновались приказу. Но я ухитрился встать последним в ряду и потому ничьи уши и плечи не загораживали мне возможность боковым зрением видеть глубину коридора.
По которому к нам приближался еще один отряд носферату, ведущий под конвоем троих узников.
Да, это были они. Руслан, Сергей, которого я мысленно продолжал называть Мангустом, и Лада. Брат с сестрой шли рядом, Рус держался несколько в стороне, особняком, насколько это было возможно под дулами автоматов.
«Они же не знают друг друга! – пронеслось у меня в голове. – Для Руса это только пара оборотней!»
На Ладе и Сергее была та же одежда, в которой они были в момент задержания. И если костюм Лады был без заметных изъянов, что меня порадовало – девушку, похоже, не мучили, то одежда Мангуста представляла собой сплошные лохмотья, едва прикрывавшие тело. Видать, когда мы с Ладой шагнули в Синюю мглу, носферату «приняли» единственного оставшегося защитника коттеджа максимально жёстко. Словом, выглядел Мангуст неважно, но старался держаться молодцом и идти не спотыкаясь.
Рус был одет в новый камуфляж и мягкие офицерские берцы. И если бы не ошейник и не знакомые браслеты на запястьях, можно было подумать, что это он командует конвоем. Такие же ошейники и браслеты были на брате с сестрой.
– Вот они, лиходеи, – вздохнул бородатый дядька средних лет, стоящий рядом со мной. – Только нам-то без разницы, кто нас жрать будет – преступники или палачи. И тем и другим подпитка требоваться будет, а помирают они долго.
– А нам что делать? – тихо спросил я.
– Сваливать, – сказал бородач. – Если будешь быстро бегать, есть шанс уцелеть. После того, как палачи всех приговоренных перемочат, шоу заканчивается. Конечно, победители по одному-то нашему из оставшихся всяко отловят. Но обычно на этом все и заканчивается, больше одного на харю они не употребляют. Нам мужики в камере рассказывали. Их двое с прошлого Суда в живых осталось. А на арену три десятка выходило.
– А бывает, что приговоренные отсюда выходят, завалив палачей? – полюбопытствовал я.
– Своя голова есть? – осведомился мужик, посмотрев на меня как на психа. – Чтоб вампир в людской ипостаси трансформировавшегося вампира завалил? Такой большой, а в сказки веришь.
– Ну, хоть какая-то надежда у осужденных должна быть, – пожал я плечами.
– А тебе они не похрен? – хмыкнул мужик. – Ты не о нежити лучше думай, а о том, чтоб самому в живых остаться.
Узников подвели к заслонке, и старший носферату что-то пробубнил в рацию.
Наверху лязгнуло, загудел невидимый механизм, и тяжелая плита со скрипом поползла вверх.
И то, что открывалось моему взгляду по мере ее подъема, мне очень не нравилось.
Сначала показался пол. Судя по всему, металлический. Но сказать наверняка было затруднительно – его сплошняком покрывала черно-бурая корка, которую никто никогда даже не пытался отскоблить. Разве что разбивали ее иногда вокруг многочисленных круглых драпов, чтобы обеспечить беспрепятственный сток крови в невидимые резервуары под полом. Из-за этих драпов пол напоминал дно гигантского дуршлага. Надо будет внимательно смотреть себе под ноги, чтоб не попасть стопой в такую дырку. Ногу подвернешь или сломаешь – и будешь валяться неподвижным бурдюком с кровью. Эдакой бесплатной бензоколонкой для нелюдей – подходи кто хочешь, хлебай сколько надо.
Мне в ребра довольно чувствительно воткнулся ствол.
– Чего встал, мясо? Давай, ныряй в кормушку.
Очень мне хотелось сейчас выхлестнуть из ладоней оба клинка и воткнуть их в красные глаза ощерившегося носферату – аж руки зачесались в прямом смысле этого слова. Но – нельзя. И себя угробишь, и своих не спасешь. Хоть я и слабо представлял, как буду спасать их на арене, но почему-то мне казалось, что там у меня будет больше шансов, чем в тесном коридоре против десятка автоматчиков.
В общем, сцепил я зубы, мысленно приказал мечам успокоиться и подчинился. То есть пошел куда велели. И уже за спиной услышал, как двое конвойных переговариваются между собой.
– Слушай, что-то я не понял. Девчонка палача отцом назвала. С какой это радости, если она – мясо, а отец – палач-оборотень?
Я немного напрягся, но продолжал двигаться вперед, отыскав глазами серебристый костюмчик Маргариты, мелькавший впереди между спинами остальных заключенных.
– Тебе оно надо? – безразлично отозвался второй носферату. – Местные вертухаи, которые мясо принимали, чего-то намутили, а ты хочешь умнее всех казаться?
– Нет, но погоди. Палач тогда, похоже, тоже в непонятках оказался. Надо доложить…
– Доложишь после Суда, – хмыкнул собеседник сообразительного носферату, до которого доходило хоть и с задержкой, но быстрее, чем до остальных. – Как от них останутся мумии и обрубки, так и доложишь – мол, те и те ошмётки при жизни вели себя подозрительно. После того, как наряд вне очереди в поилке оттарабанишь.
– За что? – возмутился конвоир.
– За унавоживание мозга непосредственному командиру при выполнении задания.
Вампир рассмеялся собственной шутке, словно зубилом по стеклу провели. Оскорбленный в лучших чувствах бдительный носферату обиженно засопел у меня за спиной – аж слизь из дыхательных дырок мне на затылок брызнула. «Ну и ладушки, слюнявый, – подумал я, вытирая шею. – Хорошо, что не только у нас инициатива наказуема».
Между тем заслонка полностью вползла в потолочный паз, похожий на хронически незаживающую ножевую рану.
Перед нами была арена. Больше похожая на стадион, как по размерам, так и по конфигурации. Или на Колизей, если исходить из того, для каких целей она была построена.
Только, в отличие от Колизея, трибуны зрителей, окружающие арену, были отгорожены прозрачным куполом, нисколько не мешающим обозрению даже несмотря на замытые, но вполне заметные следы крови на нем. Надо полагать, эту недешевую защиту установили, чтобы распаленные зрелищем зрители-вампиры не попрыгали, на арену и не приняли участия в Суде Крови. А также чтобы участники шоу не травмировали зрителей и не попытались сбежать.
Правда, сбежать отсюда было проблематично в любом случае. Хотя бы потому, что в противоположных концах арены стояли вышки, сваренные из стального профиля, с верхних площадок которых недвусмысленно торчали пулеметные стволы.