– Где это и что это?
– Крепость. До нее день перехода на север от Або.
– В чем смысл промежуточной остановки?
– В меди, мой дорогой князь. – Максим щелкнул пальцами и выразительно посмотрел на друга. – Ее добывают совсем недалеко от побережья и свозят по реке в крепость.
– Понятно, дальше идут на Або?
– Нет, после сбора кораблей с медью караван следует в Мариенхам. – Максим забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
– Знаю, это крепость на главном острове Аландского архипелага.
– После ночевки и только в хорошую погоду торговые суда под охраной больших драккаров направляются в Упсалу.
– Не понял? На кой хрен им тащиться в сторону от Готланда?
– Это столица Швеции и резиденция епископа. – Максим выразительно растопырил пятерню и изобразил у себя над головой корону.
– Ну да, слышал, – не обращая внимания на жесты друга, кивнул Андрей. – Шведами сейчас правит какой-то пришлый норвежец.
– Не отвлекайся, для Упсалы с каждого каравана взимаются десятина в пользу церкви и налог в пользу правителя.
– Купцы просо обязаны мухлевать! – засмеялся князь. – Никогда не поверю, что все корабли послушно идут к епископскому причалу.
Максим задумчиво покивал и иронически посмотрел на приятеля:
– Молодец, сразу сообразил. Готландцы приплачивают охране, часть судов остается у острова Худигсхольм.
– Прости, но я не верю, скандинавские воины в принципе не способны утаить от вождя свою добычу.
– Здесь не действует клятва рода. Караван охраняют шведы, а их взаимоотношения с норвежцами никогда не отличались дружелюбием.
– Проверил на своей шкуре. – Норманн медленно подошел к окну и стал смотреть на проплывающие в небе облака.
– Никак не ожидал от тебя подобной дурости! Ради чего ты рисковал своей жизнью?
– Обошлось ведь.
– Чистая случайность! Видно, мало тебя били по голове! Ладно, не заводись! Придется выследить караван и взять оставленные у острова суда.
– Последний вопрос, откуда у тебя эта информация? – Андрей наконец-то оторвал взгляд от окна и заинтересованно посмотрел на друга.
– Из архивов Тевтонского ордена. – Неохотно ответил тот. – Через шестьдесят лет они оккупируют Готланд, а Ганза моментально просчитает жульничество.
Вот теперь Норманн окончательно поверил всему, сказанному Максимом. Он нисколько не сомневался как в немецкой пунктуальности, так и в скрупулезной точности архивных записей. Только засада у острова Худигсхольм будет организована совершенно по иному принципу, шведские охранники и корабелы отнюдь не лохи. Попытка проследить за караваном не может остаться незамеченной. В лучшем случае Норманну подсунут пустышку, а в худшем заманят в ловушку. Дураков на белом свете нет, прошедший год предоставил этому достаточно доказательств. Сейчас в мире совершенно другая система ценностей, но люди отнюдь не глупы, а воинские умение и отвага в этих временах – на зависть любой армии двадцать первого века.
Из Оденсхольма, который впоследствии станет называться Осмуссааром, Норманн вышел на коге в сопровождении двадцати карфи Лунда и дюжины драккаров Варуфа. Новый правитель острова и глава зарождающегося клана остался в поселке: требовалось объяснить материковым крестьянам, кто теперь в здешних краях хозяин. Так что норвежским флотом командовал его сын Геланд, а рыжая Леанта взяла на себя управление когом. Общее руководство во избежание конфликтов между шведами и норвежцами лежало на Речане. Первым делом направились на Готланд в Висбю, где Норманн собирался продать шелк с парчой и бархатом: корабль заполнили тканями по самое не могу. По плану драккары должны были подождать в одном из пиратских гнездышек на северном побережье, а ког собирались ввести в порт под охраной карфи.
– Ума не приложу, как ты собираешься за один раз продать количество дорогих тканей, которое тянет на полугодовой оборот Висбю! – в очередной раз посетовал Речан.
– Не велика хитрость, и не такое проворачивал, здесь главное – окружение торговца. Вы должны мне подыграть.
– Сделаем, как ты научил, но все равно не верится. Местные купеческие дома торгуют веками, а ты хочешь их вокруг пальца обвести, – с сомнением ответил Речан.
– Ставка на человеческую жадность еще никогда не подводила. Покупатель должен быть уверен, что ему повезло и он обманул простака продавца.
– Смотри не заиграйся, здесь дикие нравы.
– Но норвежский король вроде бы крестил островитян, – заметил Норманн.
– Ты про Олафа II? Никого он не крестил, норги выперли его, надо же где-то жить, вот и захватил Готланд.
Норманн не ответил, ибо толком ничего не знал. Так, немного информации от Максима да упоминания об очередном правителе в разговорах с норвежцами. На рассвете драккары завернули в неприметную гавань между двух холмов, а ближе к вечеру показались сложенные из известняка и бревен невысокие стены Висбю. Ког пришвартовался к свайному причалу, когда солнце уже золотило парус своими предзакатными лучами. Тем не менее на потрескавшемся сосновом настиле еще толкалось несколько горожан.
– Ты уверен, что здесь с торговцев не берут мыто? – всполошился Норманн.
– Платят при провозе через ворота. – Речан указал на неширокий проезд в город.
Князь уже привык к реалиям здешней жизни. Это в кино всадники на полном скаку влетали во вражеский замок, а в реале – если въезжают через башню, ворота чуть шире телеги, а всадники ведут своих лошадок на поводу. Ни один здравомыслящий человек не даст врагу шанса легко прорваться через свои укрепления.
– Что продаешь? – чуть ли не хором заорали стоящие на причале люди.
– Один берковец[1] персидских тканей, – хмуро ответил Речан, которому досталась роль хозяина груза.
– Сразу возьмем! – откликнулись с причала. – В этом году цены значительно поднялись! Что еще продашь?
– Остальной груз для Любека! – последовал решительный отказ.
– Продай, мы хорошо заплатим. За хороший товар и золото отсыплем.
Что верно, то верно, Максим дал Норманну распечатку показателей производительности шведских приисков и рудников. Из Шеллефтео ежегодно вывозили шесть тонн золота и триста тонн серебра. Швеция до сих пор прочно занимала второе место по добыче серебра и золота.
– Приходите завтра! – недовольно крикнул Речан и ушел в каюту.
– Ребята, – набежавшие невесть откуда портовые жулики навалились грудью на борт кога, – давайте к нам, разопьем кувшинчик ур-бонекампа.
От этих слов Норманна передернуло, он не понимал, как разумный человек может добровольно пить отраву. Этот ур-бонекамп являлся не чем иным, как настоем поганок и ядовитого болотного корня аир с добавлением морской травы агар-агар. Скандинавы часто пили его перед боем. Во время своей службы в милиции Норманн не раз имел дело с токсикоманами. Под воздействием яда они считали себя всесильными героями и с безумными улыбками тушили о свое тело сигареты. Но проходила пара часов, и боги превращались в жалких безвольных мышек, судорожно вздрагивающих от малейшего шороха. Нет, Норманн не собирался даже нюхать эту отраву, не то что пить. Но в то же время князь не запрещал корабелам погулять, и они веселой гурьбой пошли за гостеприимными хозяевами в небольшой домик на берегу бухточки.
Крепостная стена Висбю представляла собой обложенную крупными камнями насыпь с частоколом по самому верху. Простенькое и в то же время надежное укрепление гарантировало жителям безопасность при набегах мелких шаек пиратов и бандитов. Серьезного штурма силами нескольких сотен человек подобная стена, конечно, не выдержала бы, так что не зря новгородцы хвалились богатыми трофеями, добываемыми после набегов на этот остров. Гавань образовалась благодаря естественным песчаным наносам и напоминала узкий полукилометровый тупичок. Свайный причал находился у входа, а дальше, почти до городских стен, на мелководье виднелись многочисленные карфи и коги. В целом получалась мажорная картина процветающего купеческого центра с удобным и уютным портом.
– Андрей Федорович! – Оклик подшкипера отвлек Норманна от созерцания местных красот. – Все сделаем в лучшем виде!
– Не много ли выпил? – поморщившись, спросил вышедший на палубу сотник корабелов.
– Нормалек, Речан, не впервой в здешних краях. Ур-бонекамп сильно бьет по голове, но до утра отпустит.
– Подкинули перекупщикам наживку? – заинтересовался Норманн.
– В лучшем виде! – Подшкипер покачнулся и, не найдя опоры, плюхнулся на палубу.
– Разве можно столько пить? – недовольно заметил Речан.
– Только ради дела! – Корабел попытался принять вертикальное положение, но снова покачнулся, потерял равновесие и распластался на палубе.
– Оставь его, Речан! – Норманн брезгливо перешагнул через безвольное тело. – Придется вдвоем до утра сторожить.
– Думаешь, полезут?
– Как пить дать! Зачем портовому жулью нам платить? Проще напоить корабелов и утащить десяток штук ткани.
– Твоя правда, Андрей Федорович, здесь нет мытаря, как в Новгороде, или таможенника, как в Любеке.
– Ты знаешь законы Готландского союза?
– Законы действуют только в городе.
– Как это? Не может быть! – не поверил князь.
– У них везде так, – пожал плечами Речан, – в Готландском союзе нет княжеского права.
– По-твоему, я вышел из Ревеля, Ругодива или Выборга и могу творить, что захочу?
– В городских воротах посмотри себе под ноги, обязательно приметишь камень с крестиком. Это граница действия законов.
– Как же люди живут без законов? – недоверчиво спросил Норманн.
– В общинах никто не отменял законы предков, – объяснил сотник.
Все стало ясно. Жестокая жизнь четырнадцатого века диктовала простые и понятные законы выживания рода. Разные условия проживания, возможности обеспечения едой и одеждой априори исключали единый набор правил для всех людей. Это-то как раз не требовало объяснения, вопрос вызывал специально помеченный в городских воротах камень.