– Не старайтесь, на Земфиру это не действует. Она ненавидит этот мир во всех его проявлениях.
– Как она у вас одна справляется?
– Она шустрая, только вот окна помыть, да еще такие большие, уже не в силах. Приходится два раза в год вызывать клининг. Хотя этим летом приходила какая-то совсем безрукая мойщица, Земфира на нее так ругалась, сказала больше по объявлению звонить не будет, лучше сама сделает. Хотя она может и докапываться, с нее станется. Мне кажется, брат специально себе такую работницу подбирал, под стать себе.
– А вы брата не любите? – спросил Эрик.
– А вы не ловите меня на слове. Я не люблю его отношение к жизни, его хмурость и его длинную бороду, потому как с ее помощью он копирует отца, а ему до него далеко. Главное, пока был жив папа, он не смел ее отпускать, знал, что тот его тотчас высмеет. Ну, наверное, и все, что я в нем не люблю… А нет, есть еще одно: не люблю его новую невесту, потому что понимаю, что она лишь охотница за деньгами и скоро нас, всех нахлебников, включая престарелую Сталину Павловну, подвинет из этого дома. Правда, сейчас надо очень аккуратно откровенничать. Вот убьют ее, и вы сразу вспомните об этом разговоре – и вуаля, я уже за решеткой, – спокойно рассуждала Иванна, и было трудно сопоставить два разных поведения этой женщины: ее орущую вчера не своим голосом и сегодня, взвешенно рассуждающую об убийстве.
– А почему ее должны убить? – спросил осторожно Эрик.
– Ну как же, вчера брат рассказал, что кто-то присылает ему открытки с угрозами и с Синей Бородой, а в сказке там что, там умирают жены. Вот кто-то, видимо, не хочет, чтоб брат женился, и пугает его, – пояснила Иванна.
Она была ровесницей Эрику, но выглядела немного старше своего возраста. Чуть полновата и не ухожена, словно в один момент она забыла о себе и перестала чувствовать себя женщиной. Хотя в волосах Эрик не увидел седины, видимо, они все же были покрашены, да и ногти покрыты свежим красным лаком, так не подходящим ей.
«Свежий лак у запустившей себя женщины», – промелькнуло в голове у Эрика, и он решил пойти ва-банк.
– Вы ведь ждали его, – спросил он тихо, оглядываясь на дверь, пытаясь продемонстрировать Иванне, что не собирается раскрывать ее маленькую тайну. – Убитый должен был приехать сюда, зачем?
– Я никого не ждала, – Иванна тут же замкнулась. – Как я и сказала полиции, он проводил со мной консультации только онлайн.
– А почему вы из всех психологов, имеющихся в сети, – не стал настаивать Эрик, чтоб не спугнуть, – выбрали именно его?
– У меня нет денег. Кстати, жадность – вот еще что мне не нравится в моем брате. У меня содержание двадцать тысяч рублей в месяц. Я раньше на чай могла оставить больше в ресторане. Это не только унизительно, но и проблематично, поэтому психологи мне не по карману. Я тусовалась на сайте, где психологи отвечают на вопросы пациентов в качестве рекламы. Тебе нравится, как отвечает тот или иной специалист, и ты записываешься к нему. Так же и им выгодно, они приходят туда, отвечают на вопросы и получают клиентов. Роберт Эдуардович написал мне сразу в личку после вопроса, который я задала другому специалисту, и, представившись психологом из Москвы, предложил бесплатные сеансы в свободное для него время. Сказал, что у меня интересный случай, вот и все.
– А о чем вы говорили? – спросил Эдик.
– Вообще-то, это личное, – ответила Иванна. – Даже следователь меня об этом не спрашивал.
«Вот это-то и прискорбно», – подумал Эрик, но вслух сказал абсолютно другое:
– Простите, я не хочу лезть в личное, мне нужно ваше ощущения от его разговоров, может, что-то показалось странным?
– Да что уж там, – махнула рукой Иванна, – теперь-то я знаю, что он был ненастоящий психолог, хоть врачом оказался, и то ладно. Мне его манера показалась немного странной, но я все оправдывала. То, что он ведет сеансы за полночь всегда, я объясняла тем, что разница во времени с Москвой, и он связывается со мной в свободное после работы время. То, что он просил выходить на связь каждый раз из новой комнаты, объяснялось им тем, что такой подход убирает ощущение привычки и того, что это лечение.
Женщина как-то сразу отвернулась от своих воспоминаний, словно вновь почувствовала, как ее предали. Вообще такой тип женщин Эрик про себя называл Аленушками. Они просто созданы для того, чтоб их обманывали и спасали.
– Иванна, а расскажите мне об отце и ваших взаимоотношений с ним. Как он относился к своим детям и как вы относились к нему? – спросил Эрик и, увидев удивленные глаза женщины, пояснил: – Это не связанно с карточками и убийством. Просто я считаю, что все мы ярче проявляемся в детстве, потом же учимся скрывать свои страхи и желания. Мне хочется узнать Андрея Андреевича лучше, чтобы понять, кому он перешел дорогу.
Эрик понимал, что завирается, но Иванну, к счастью, в его запутанных выражениях все устроило.
– Да всем он перешел, слишком много тогда у вас будет подозреваемых, если вы начнете копаться в Андрее, – хмыкнула Иванна. – Брат просто талант по части наживания врагов. Он замечает в людях только плохое и очень злопамятен.
– Странно… – Эрик видел, что Иванну это очень волнует, и постарался еще больше ее задеть: – А по Андрею Андреевичу так и не скажешь, на вид добрый и интеллигентный человек.
– То, что вы сейчас видите – это растерянная тень настоящего Андрея. Нынешние обстоятельства выбили его из колеи. На самом деле он мелкий и злой хорек, который не упустит возможности цапнуть, если такая представится хотя бы на миг. Ему всегда, с детства кажется, что ему все и всего недодают, даже я.
– Ну, у него и правда выдалось трудное детство, мать погибла, – продолжал выводить ее на эмоции Эрик.
– У нас у всех судьбы странные и тяжелые. Мне отец рассказывал перед смертью, что он очень виноват был перед матерью Романа, своей первой женой. Конечно же, я этого не помню, но тогда папа работал в тресте столовых и ресторанов и много гулял, вот жена от него беременной и ушла. Уехала в Иркутск и развелась. Сына назвала на свое усмотрение, хотя договор у них был, что назовут Андреем, мол, у Аюшеевых такая традиция, называть всех мальчиков в семье Андреями. Папа, кстати, тоже Андрей Андреевич был. Но надо сказать, что отец недолго переживал по поводу развода, женился второй раз и в новой семье наконец заимел себе Андрея. Так случилось, что его вторая супруга выпала из окна, когда мыла окно, и он стал вдовцом с маленьким сыном. Это папу, по его же словам, и остепенило, и сделало сильнее, он стал примерным семьянином. Андрюша, кстати, любит вспоминать эти годы как самые счастливые в его жизни. Любовь отца тогда принадлежала ему всецело. Вот такой вот детский эгоизм. Но счастье его было недолгим, когда Андрею исполнилось семь, появился Роман. Его мать умерла по болезни, а он учился тогда только в десятом классе, поэтому соцзащита, разыскав родного отца, поинтересовалась, не хочет ли он воспитать свое дитя.
– И что отец? Принял Романа? – спросил Эрик.
– Естественно, он оставил Рому в семье, и они стали жить втроем. Такая вот сказка «Теремок» получается. Позже, когда случилась эта кража, отец сокрушался, что вырастил вора, но по факту он воспитывал Рому только с семнадцати лет, и к тому моменту брат был вполне самостоятельной личностью. Ну и еще через два года, к ужасу Андрюши, их теремок пополнился – появилась моя маман. Женщина, надо сказать, легкодоступная, родила папе меня и тут же заскучала. По итогу мы жили вчетвером, сначала в той самой хрущевке на пятом этаже, из окна которой выпала мать Андрея, потом переехали в этот дом. Я мелкая была, Романа плохо помню, но мне он казался добрым и смешным, в отличие от Андрея, который всегда ходил хмурый и недовольный. Отец же всегда говорил, что все трудности, уходы, смерти жен, воспитание детей сделали его только сильнее.
– Скажите, а вы играли семьей в какие-нибудь настольные игры? Ну, вчетвером, может быть, «Монополия» или что-то наподобие? – спросил Эрик.
– Нет, – ответила Иванна спокойно, никак не среагировав на упоминание игры. – Я не помню, чтоб мы вообще во что-то играли. Папа с Ромой любили по вечерам сидеть и рассуждать о политике или бизнесе. Бывало, просто обсуждали то, что не успели обговорить в офисе, ведь Рома работал на отца, Андрей обычно сидел и слушал их скучные беседы, а вот я, знаете, была мелкая, и мне было все это неинтересно, поэтому я не участвовала в этих посиделках. Единственно, я помню, что любила сидеть возле Романа, когда он рисовал. Он очень хорошо рисовал.
– Вот смотрите, – снова вступил Эрик. – Мать Андрея умерла, упав с высоты, и его вторая жена умерла, упав с высоты. Первая жена отца умерла по болезни, и первая жена Андрея, сестра Риммы и мать Гели, тоже умерла от сердечного приступа.
– Вы хотите сказать, что Алиска должна замерзнуть в сугробе, как моя мамашка? – засмеялась Иванна. – Ну а если серьезно, у первой жены Андрея был порок сердца, Маринка, вторая жена, упала с лестницы на глазах двоих человек – девочки-администратора, которая сидела внизу на ресепшене именно у той злосчастной лестницы, и тренера, который проходил мимо, а Андрея на тот момент в клубе не было, они с Риммой ездили что-то там покупать для Гели. По-моему, вы притягиваете обстоятельства, как и тот, кто шлет брату эти дурацкие открытки, так сказать, натягиваете сову на глобус. Ведь у нас именно отца все называли Синей Бородой, но не потому, что у него умерли три жены, прозвище у него было с молодости, еще до всех жен, потому что у него действительно почему-то борода росла с синим отливом. Вот друзья и коллеги прозвали так, кто поближе, тот в лицо называл, кто посторонний – за спиной. Андрюха всего лишь жалкая копия. Бороду отрастил в надежде получить отцовскую харизму и удачу, но дело ведь не в ней, дело в личности. Да и черная она у него, совсем не такая.
– Расскажите, что случилось, когда умер отец, – попросил Эрик.
– Ну что случилось, – Иванна тут же покраснела. Видимо, ей было неприятно вспоминать то, что она тогда натворила. – Вы, я думаю, все прекрасно знаете.