рофа. Сначала я ждала до восемнадцати лет, усердно ждала, перестав жить. Ходила на автомате в школу, все остальное время проводила не с друзьями, а у компьютера или телефона, боясь, что кто-то, пусть и беззлобно, вдруг пошутит надо мной, и я этого просто не переживу. Потом мы стали ходить по врачам, и оказалось, что у меня в носу какие – то особенные хрящи, и их трогать нельзя. Сначала я не верила, но когда то же самое сказал сотый врач, моя жизнь просто рухнула. Я поехала учиться в Иркутск, уже не пряталась за экраном компьютера, но стала злая, очень злая. Решила, что лучше я буду нападать первая и давить сарказмом. Люди в таком случае просто побоятся со мной связываться. Так и получилось, я даже подружку, как мне казалось, в универе нашла. Но оказалось, что она дружила со мной, только чтоб подобраться к моему отцу.
Геля упала на плечо Юлия и стала обливать его солеными слезами.
– Ты ему открытки шлешь? – спросил Юлий по-дружески и был удивлен, когда ответ «нет», конечно же, прозвучал откуда-то из складок его кофты, но не сразу и как-то неуверенно.
– Ты меня еще спроси, как эти полицейские, не я ли убила этого Роберта Эдуардовича, – сказала Геля, вытерев слезы и запив свою обиду очередным бокалом вина. – Да я молилась на этого проходимца! – вновь разревелась она. – У меня надежда появилась, ведь я поверила ему, поверила, что он пластический хирург из Москвы, поверила, что он сможет сделать мне операцию. Мне только денег надо было, много денег, а отец не давал. Я, если хочешь знать, скорее отца бы убила, чем его, – выпалила Геля и подозвала официанта: – Еще бокал, пожалуйста.
– Прости, но не со мной, – остановил ее порыв Юлий, все же взглянув на сообщения от «злобного Эр». – Мне надо по делам.
– Возьми меня с собой, – попросила жалобно Геля. – Я не хочу быть одна.
Когда Геля уснула в такси вновь на его уже промокшем от слез плече, Юлий вспоминал другую девушку – Нину. Она тоже не была красавицей в общем представлении, но в ней была какая-то притягательная тайна. Возможно, ее невероятно зеленые глаза так завораживали, хотя и улыбка, и мимика – все было каким-то загадочным. Юлик вообще был влюбчивым мальчиком, как говорила его бабуля, и, получив отказ, ни капельки не страдал, а тут же переключался на другую, но Нина почему-то не выходила у него из головы.
– Эй, – Юлий немного растолкал спящую Гелю. – Приехали.
Они вышли у здания с темными окнами и огляделись.
– Уже девять, – сказала Геля, зевая. – Ты хотел попасть в контору после пяти? – засмеялась она. – В Зиме это практически невозможно. Что ж я тебя сразу не спросила, куда мы едем, – посетовала она. – Давай зайдем вон в кафе рядом, погреемся и такси вызовем.
Кафе оказалось баром, набитым мужчинами. Здесь стояли большие дубовые столы, пахло пивом и потом.
Геля и Юлий сели за единственный свободный столик и в ожидании такси взяли себе по пиву.
– Зачем тебе в эту контору? – спросила Геля.
– Ну, они там намудрили с установкой камер, хотел спросить, кто делал и почему, – честно ответил Юлий и, словно решившись, продолжил: – Знаешь, Гель, мы с тобой одногодки, и я думаю, могу сказать тебе напрямую, как бы я сказал другу.
Бар шумел, мужчины спорили и смеялись, на небольшой сцене музыканты исполняли русский рок, и Геля, чтоб слышать, что говорит Юлий, приблизилась к нему практически вплотную.
– Жалеть себя всегда легче, сравнивая с другими, у которых есть все, чего нет у тебя, а ты сравни с другими. Со мной, например. У меня никого, ни папы, ни мамы с раннего детства. Меня воспитывала моя бабуля, и ты знаешь, она очень точно доносила до меня мысль, что нельзя, категорически нельзя страдать от того, что ты не можешь изменить. Радуйся, что у тебя есть я и что ты не в детском доме, говорила она мне. Мы будем всегда помнить и чтить их память, но страдать и жалеть себя – никогда. Вот так с этой мыслью я и рос, чтил память родителей, помнил о них и скучал, но никогда, слышишь, никогда себя не жалел. Напротив, я благодарил бога, что живу в Москве, почти в центре, у меня красивая, умная и к тому же адекватная бабуля, актриса малого театра, на минуточку. И, осознав все это, я вдруг стал считать себя счастливым человеком.
– Но… – начала спорить Геля.
– Но у тебя нет такого носа, – перебил ее Юлий. – Это ты хотела сказать?
В ответ Геля лишь хмыкнула.
– Как говорит моя бабуля, нет некрасивых женщин, есть неухоженные. Вот ты принцессу Диану считаешь некрасивой? – спросил он.
– Нет, конечно, она очень красивая, – признала Геля, вздохнув.
– А ведь у нее такой же нос, как и у тебя. Ты посмотри как-нибудь видео с ней. Обрати на это внимание. А знаешь, почему ты никогда не выделяла ее нос? Потому что она ухаживала за собой, и вообще женская красота идет изнутри. Я не спец по этим делам, а вот бабулечка моя тебя бы научила.
– Жаль, что она умерла, – сказала Геля, и Юлий прыснул на сидящего впереди мужчину пивом и закричал на девушку:
– Ты что несешь, типун тебе на язык!!!!
– Э, пацан, ты че, рамсы попутал? – Из-за соседнего столика поднялся мужик и стал отряхиваться от выплеснутого Юлием пива.
Помощники налетели со всех сторон, кто-то огромный и бородатый схватил Юлия за шиворот, кто-то держал за руку, кто-то за ноги. Юлий попытался вырваться, но только получил кулаком по лицу. Рядом кричала Геля, но ее никто не слушал. Когда вся компания вышла на улицу, то Юлий уже сгруппировался, готовый получать по полной, как один из мужиков, тот самый, что держал его за шкирку, спросил:
– Гелька, это ты, что ли?
– Я, – неуверенно ответила Ангелина, видимо, не понимая, радоваться ей неожиданной встрече или нет.
– Что, не узнала? Это я, Виталик, ну, в школу вместе ходили, за партой одной сидели.
– Виталик! – сказала Геля, имитируя радость. – Как дела?
– Да отлично всё, вот с коллегами отмечаем мой день рождения, а этот малохольный твой муж, что ли? – уточнил он, не отпуская Юлия.
– Не, – тут же открестилась от него Геля. – Это к папе из Москвы по работе приехали, он просил город показать.
– Гость из Москвы, значит, – снисходительно протянул Виталик. – Ну ладно, гость, живи. Прощаю на первый раз. Гель, пойдем выпьем за мое здоровье, у меня сегодня праздник, приглашаю. И этого бери, покажем, как гуляют в Зиме.
Геля взглянула на Юлия, и тот кивнул в знак одобрения, понимая, что лучше выпить и погасить конфликт полностью, чем противится и раздувать его дальше.
– Пойдем, Виталик, – ответила, выдохнув, Геля и добавила уже без страха: – Я правда бы тебя никогда не узнала, мимо бы прошла на улице.
– Да, это я подкачался, бороду для солидности отрастил, я ведь бизнесмен теперь.
В баре уже всех без исключения встречали как своих. Капитально подпитые мужики тут же стали говорить тосты и обниматься со всеми без разбора.
Оказалось, что это еще и караоке бар, те кто еще пять минут назад собирался драться, тут же пели какие-то брутальные, настоящие мужские песни, аккуратно передавая микрофон друг другу, строго по кругу, не пропуская никого. Когда очередь дошла до Гели и она стала отказываться, дружная компания как-то обиженно загудела, а Юлий сделал грозное лицо, приказывая петь и не расстраивать друзей Виталика. По крайней мере, так ему самому казалось.
Когда же Геля запела, как-то так наивно и светло, по-доброму, в баре установилась полная тишина. Словно в это мужское, грубое царство спустилась сама чистота.
– Ти-ши-на,
Тишина вокруг, и мне так не хочется боли.
Я од-на,
Потому я ночами с великими спорю.
Хо-ро-шо,
Мне, наверное, очень прекрасно в придуманной сказке,
Лишь од-но:
В ней, увы, не случится счастливой развязки.
Ни-ко-гда
Принц на белом коне не примчится в темницу,
Где ду-ша,
Где душа моя бесконечно томится.
Лишь меч-та
Не дает на засов закрыть в доме окна и двери.
Ви-но-ват,
Виноват, конь подвел, скажет он, и я тут же поверю.
– Чтоб твоя контора по монтажу и установке видеонаблюдения, которую ты создал своими руками, жила и процветала, – прозвучал после песни очередной тост.
Юлий весь вечер только делал вид, что пьет, а вот с Виталиком такой фокус не прокатывал, и он быстро напился, но через туман зеленого змея, услышав эти слова, он подумал, что все не зря, и, обняв Виталика как родного, шепнул: «Я тебя нашел».
Глава 21. Зоя Саввична
Блокнот 4, страница 58
Год не писал в блокноте, но сейчас захотелось зафиксировать полученный результат на бумаге.
Мы в состоянии менять свою жизнь.
Взяв над Алькой шефство, за один год ее линия выровнялась и стала уже не такой страшной, как в начале.
Работаю дальше.
– Милочка, а вы знаете, что с таким лицом нельзя работать на кухне? – сообщила Зоя Саввична кухарке Земфире, делая себе бутерброд. – Вы просто отбиваете аппетит, и у человека может случиться несварение желудка.
– Некоторым полезно голодать, – ответила, ничуть не смутившись, Земфира. – Я им только помогаю, причем по доброте своей делаю это бесплатно.
– Вы как моя тетя Песя, – вздохнула Зоя Саввична, – которая очень любит, когда звонят телефонные мошенники. После пяти минут разговора они сами становятся ей должны. Вы уходите из кухни или остаетесь, не дай бог? – поинтересовалась она у Земфиры, думая, где же все-таки присесть и проглотить то, что у нее получилось из ветчины и батона, но вредная кухарка вместо ответа демонстративно заняла все столы пустыми кастрюлями.
Зоя Саввична хотела направиться в столовую, но, увидев, что там разговаривают Эрик и Иванна, пошла в сторону своей комнаты. Проходя через холл, она услышала чьи-то всхлипы и двинулась на звук. За тяжелыми портьерами на низком подоконнике сидела Алиса и шмыгала носом, вытирая слезы со щек.