– Но… – охнула я, невольно дернувшись, а Иней лишь едва заметно улыбнулся и коснулся легким, как ветер, поцелуем, уголка моего рта.
Я лишь недоуменно захлопала ресницами, а он улыбнулся и, все еще не отстраняясь, тихо сказал:
– Вот видишь… Правда, не страшно?
– Страшно, – не согласилась я, настороженно глядя на так опасно близкого сейчас Инейрана.
И правда страшно. Ведь он этим не ограничится, не сегодня, так потом. Но говорить это нельзя. Иначе он начнет под предлогом опровержения позволять себе больше действий. Не гарантия, что и правда развратных, но явно направленных на то, чтобы приручить меня.
– Глупая, – выдохнул мужчина и снова потянулся ко мне.
Я, поддавшись порыву, зажмурилась. Хрипловато рассмеявшись, рыжий коснулся поцелуями моих закрытых глаз, а потом, проведя пальцами по подбородку, мягко заставил немного приподнять голову и вновь прижался к моему рту. Всего на миг, не претендуя на то, чтобы углубить поцелуй. Он просто коснулся. Губы Инея были сухими и теплыми… Приятными. Они скользнули по коже шеи к уху, прошлись по изгибу ушной раковины, вырвав из моей груди какой-то слишком прерывистый вздох. Только сейчас я поняла, что последние несколько секунд не дышала. Свежий воздух, опьяняя, ворвался в легкие, а запах мужчины коснулся носа, дразня, заставляя искать именно этот аромат среди букета садового разнотравья.
– Лали, маленькая, милая девочка. – Мягкий баритон, мурчащий, вопреки змеиной природе мужчины, ворвался в сознание, помогая на миг выплыть из странной прострации. Осознав его слова, я сначала вспыхнула возмущением, но почти сразу оно превратилось во что-то иное. – Глупая, молоденькая и очень наивная. Очень желанная. Чарующая, волшебная, дивная. Если бы не знал, что твоя мама была человеком, то подумал бы, что ты дочь исчезнувших высших фейри.
– Прекрати, – выдохнула я, приподнимая ресницы и почти сразу попадая в плен синих глаз. Его губы снова прижимаются к моим, на этот раз не покидая так сразу.
– Почему? – хрипло спросил рыжий, сжимая ноги плотнее вокруг моих бедер, поглаживая шею и ключицы, лаская горячим дыханием мочку уха. – Что плохого в том, что я хочу быть к тебе немного ближе? Что ужасного в том, что ты трепещешь от моих прикосновений? Милая… – Властная ладонь с нажимом скользит по спине, почти заставляя прогибаться ему навстречу. – Я с ума от тебя схожу.
– Тому нет причин, – почти задыхаясь, шепнула я в ответ, все еще не в силах разорвать наши взоры. Я утонула, потерялась в его бездонных глазах, чувствуя, как по коже прокатываются волны жара от того, что я в них вижу. Говорить становилось все сложнее. Тем более что он не пытался облегчать мне задачу, продолжая невесомо касаться тела. – Иней… тут лишь влечение, а без подпитки интереса разума оно быстро… ох, угаснет.
Я запрокинула голову, прерывисто выдохнув, потому что он прикусил нежную кожу чуть выше запястья. Но почему? Что такое… Лишь заметив довольные огоньки в синеве напротив, поняла, что и это было продуманно и ожидаемо.
Да, я понимала, все понимала. Это лишь новый шаг, новый этап, попытка как-то навести мосты, исправить то, что было. Но даже зная это, я не могла… перестать чувствовать, не могла заставить сердце не заходиться от волнения, снова ровно дышать… и не ощущать то, как он пахнет. Цитрусы и зеленый чай.
– Запах, – шепнул Инейран, зарываясь носом в мои волосы и делая глубокий вдох. – Лали, моя змейка… Ты мой дурман, который туманит разум, заставляет сладко замирать и забывать о дыхании. А вспомнив – набирать полную грудь отравленного твоим запахом воздуха.
Теперь сердце стучало так, что отзывалось в ушах. Оно заглушало все звуки вокруг, кроме его голоса и его дыхания.
Голос, какой же у него голос! Низкий, хрипловатый, от которого я трепещу, ощущая, как по телу распространяется покалывание и нетерпение.
– Запах, тело… – все же смогла вымолвить я, всеми силами стараясь не раствориться в рождаемых им ощущениях. – Тебе важно лишь это. А как же я? Та, настоящая я, а не тело. Я, а не аромат, который лишь физиология.
– Неправильно. – Ласковые пальцы касаются волос, перебирая шелковистые пряди, а вторая рука медленно путешествует от плеча все ниже и ниже.
Создатель, я и не знала, что даже это может быть настолько чувственным. Он медленно, но ощутимо скользил пальцами по ткани, задерживаясь на внутренней стороне руки, лаская сгиб локтя, и когда наконец подушечки пальцев Инея коснулись обнаженного запястья, я вздрогнула. А когда он поднес ладонь к губам и, не отводя от меня взгляда, поцеловал внутреннюю сторону, так вообще стало жарко.
– Ты важна. – Шепот – и снова поцелуй на губах, и я подавляю внутреннюю потребность потянуться за Инеем, когда мужчина отстраняется. – Ты дорога. Ты самая лучшая, самая хорошая девочка. Чудо светлое.
Я, словно зачарованная, не могла двинуться или отстраниться, не могла даже думать. Казалось, что его слова, голос, его запах лишили всего. Я вся теперь его. Дыхание выпивают его губы, тепло тела забирают пальцы, потому что без его касаний почему-то становится холодно и неуютно.
Когда он снова поцеловал меня, мои губы дрогнули в ответ. Почувствовав его улыбку, я было на миг одумалась, но тут он впервые за все это время заключил меня в объятия. Настоящие, прижимая близко-близко к своему телу, окутывая, окуная в свой запах, сжимая кольца рук так, что мне становилось сладко и страшно. И поцелуи. Медленные, томные, лишающие остатка здравого смысла, заставляющие тянуться за каждой лаской, вскинуть руки, запутавшись в медных прядях, прижиматься все ближе.
Сколько длилось это сладкое безумие? Я не знаю… Я и правда не знаю. Все потерялось в нем. В этом мужчине. Солнце уже зашло за горизонт, погружая сад в бархатные сумерки, но я и это заметила лишь потому, что его глаза стало хуже видно. Нет, он не раздевал меня, он ничего не делал сверх того, что уже было заявлено. Но и этого хватало, чтобы я таяла, теряла связь с реальностью, растворялась в… нас. Общем дыхании, касании губ, ласках, которые всегда были на грани целомудренности.
В тот вечер мы были вместе, пока не стемнело. И не только целовались. Сидели. Дышали одним воздухом, не отпускали ладони друг друга. И я не вспоминала. Ни о чем. Я просто жила этой минутой, пока была счастлива. Жила, зная, что она обманная, что он, как обычно, говорил не о деле, а о теле. Но я была счастлива и не видела смысла отказывать себе в этих мгновениях.
Все потом. Все завтра.
А сегодня – рыжий обманщик, который так красиво лжет. Да, мы, женщины, и правда любим ушами.
И мы сидели… сначала по-прежнему рядом, а потом я как-то незаметно оказалась на коленях мужчины и положила голову ему на грудь. Мы тихо разговаривали. Обо всем на свете. Уж не знаю, что тому виной, но с Инейраном я никогда не чувствовала себя глупой. Не знающей чего-то – да. Но он рассказывал… И я тоже. Сказки, которые Иней с удовольствием слушал, а он отвечал мне легендами далеких народов, которые узнал в путешествиях.
Был замечательный, волшебный и очень чувственный вечер. Но мне было грустно, потому что я все равно не отступлюсь от своего слова. И, несмотря на такое отношение, он по-прежнему общался со мной как с маленькой. И ценность моя состояла для него лишь в одном. Казалось бы, это закономерно, ведь он делец и политик… но все равно обидно.
Когда на землю опустилась ночь, я высвободилась из рук Инейрана и встала, глядя на озаренный огнями дом.
– Почему меня не искали?
Лишь услышав свой голос, я поняла, что сказала это вслух.
Ласковые руки сжали мои плечи, горячие губы коснулись виска, и тихий голос шепнул:
– Я сказал, чтобы не волновались. И чтобы придержали твою пташку, которая снова обхамила меня, когда я пришел.
Кеша, Кеша… Я не сдержала улыбки. Но мысль о попугае отдалась одновременно и якорем, напомнившим об обязательствах. Надо возвращаться.
Спасибо создателю за этот вечер, за то, что сейчас было… так.
Я повернулась, приподнимаясь на цыпочках и касаясь губ Инея легким поцелуем, но отстранилась прежде, чем он заключил меня в объятия: лишь покачала головой, и рыжеволосый послушно замер.
– Я пойду… – Я решительно направилась к дому, но, поддавшись порыву, остановилась, развернулась и, глядя в глаза Инейрана, почти неслышно проговорила: – Мне было хорошо с тобой сегодня. Спасибо.
После этого я стремительно сорвалась с места, не реагируя на зов дорогого мужчины. Да, это было глупо. Да, это подтвердило его выводы о том, что я сдалась. Но он и так это знал. Так что… напоследок я побаловала нага, который считал себя самым хитрым, и позволила себе немного откровенности.
Прости, хороший мой, но я не хочу стать игрушкой на пару недель, «лекарством» от одержимости. А ты ко мне относишься именно так. Пусть с симпатией, но даже не пытаешься увидеть что-то равное. И правильно, наверное, ибо не разглядишь. Я не равна.
Но это мои проблемы. И время у меня есть. Вернее, будет, если я доберусь до Земляны и она возьмет нас на службу.
Глава 11
Столица. Заседание платы лордов
Просторный зал, больше всего напоминающий амфитеатр, утопал в полумраке, который рассеивали лишь четыре сверкающих шара божественной силы. В центре этого квадрата стояло королевское кресло, на данный момент пустующее. Многие ложи амфитеатра тоже были пусты, так как время заседания еще не подошло.
Финист Ширзан Цари, впрочем, как всегда, пришел раньше и сейчас сидел в углу средней ниши в глубоком кресле и с явным наслаждением… пил кофе и курил. И то и другое было вредно, о чем прекрасно знали и Элу, и секретарша, а потому сейчас он получал огромное удовольствие как от того, что гробил здоровье, так и от мыслительной деятельности. И неизвестно, что приносило ему большее удовлетворение. Финиста всегда восхищала работа мозга. Чаще всего, разумеется, своего, но некоторым индивидам он в уме тоже не отказывал. Очень некоторым. Да, как говорила Элу, если он от чего в этой жизни и помрет, так это от самодовольства.