- Гай, - шепотом дохнула тьма.
Гай вздрогнул и отступил на шаг. Какая-то неясная тень двигалась за свалкой разлагающихся отбросов на краю площади.
- Сюда, - позвал голос, - иди сюда
- Кто это? - Гай сообразил, что снова забыл оружие в лагере.
- Дурак, это я, - выступившее из кромешной тени бородатое лицо Вика напоминало маску рассерженного древнегреческого божка.
- Ты что там... крадешься?
- Пойдем, брат, покажу тебе кое-что.
Гаю не хотелось никуда идти, и чего-то там, наверняка очень неприятное в темноте смотреть, но он, конечно, промолчал. Он шагал за своим товарищем, стараясь попадать след в след, чтобы не споткнуться и не свернуть шею. Однако едва они вышли на окраину городка, он понял, что дневной свет еще не угас полностью - Гай видел силуэты холмов и даже разглядел по обочинам руины разваленных демоном шалашиков. Холодный ветер забрался за шиворот, ударил в лицо, и песок, смешанный с пеплом, заскрипел на зубах.
- Куда мы идем? - спросил Гай.
- Сейчас увидишь.
Гай догадывался, что Вик уводит его на север от города, в сторону, противоположную той, откуда они атаковали Содом. Вскоре Вик свернул налево, на тропинку, убегающую вверх по склону холма.
- Только тихо, - прошептал он, когда они взошли на вершину, - не удивлюсь, если они могут нас слышать. Не знаю, как они отреагируют.
Сперва Гай ничего не увидел, и хотел уже спросить Вика о ком тот говорит, но замер с открытым ртом.
Ночная пустыня медленно двигалась. Это было похоже на страшный сон: в глубокой котловине между холмами шевелилось, извивалось что-то многорукое, многоногое, молочно-белое на фоне черного песка. Ветер на минуту затих, и сквозь тишину проступил монотонный скребущий звук, перемежаемый шорохами и скрипом. Гай протер глаза, чувствуя, как стремительно выветривается из головы хмель.
- Господи, Вик... - его шатнуло, - это... это... они что, все живые?
- Мертвые, парень, - зло сказал Вик, - дохлые, как сама смерть.
- Но почему...
Гай на ватных ногах подошел к краю обрыва и боязливо глянул вниз. Там, в широком квадратном рву, лежащие вповалку обнаженные, белые тела мужчин и женщин. Тела монотонно двигали руками и ногами, словно пытались уплыть. Из раскрытых ртов не исходило ни звука - над котловиной лишь шуршала от трения мертвая кожа.
- Их же тут сотни... если не тысячи...
- Я решил обойти город, на всякий случай, - объяснил Вик, - и увидел эту дорогу. Ею часто пользовались. Когда я дошел сюда, тоже сперва подумал, что они живые... какая-нибудь рекордная групповуха... потом смотрю - у них раны от пуль и еще от чего-то... вон, видишь - оторванные ноги и руки - тоже дрыгаются... они их всех приносили сюда, Гай, их всех, кого убивали в своем поганом Содоме, всех, кто умирал от голода, болезней, пыток. Братская могила. И они мертвы, да... но они не упокоились, черт возьми!
На груде шевелящихся трупов крупный бородатый мужчина с черными гноящимися дырами вместо глаз вдруг поднял голову и уставился слепым взором на Гая. Губы его открылись, задвигались, сообщая что-то на рыбьем языке. Голое бугристое тело напряглось, изогнулось, словно под действием электричества.
Гай закрыл лицо руками.
- Нет, ты смотри, - прошипел Вик, с силой дернув его за руки, - смотри! Страшно? Вот и хорошо, что страшно! Ты мне не нравишься в последнее время, Гай. Ты забыл, с чем мы имеем дело? Смерть! Смерть! Ничего не осталось живого, и они, там, в этой яме - такие же мертвецы, как те цыплята у костра с этой своей черной наседкой! То, что они все еще двигаются - ничего не означает! Сомнение! О, Господь свидетель - слишком легко заронить сомнение в слабое сердце - в твое сердце, Гай! Я видел, как ты смотришь на неё! Забудь! Забудь! О, искушение, чертово семя!
- Но Вик! - придушенно пискнул Гай, - она же теперь одна из нас... то есть, я не хочу сказать, что я собираюсь... просто я... она...
- Искушение! Она - искушает нас..., - Вик осекся, - искушает тебя! Я не знаю, что все это значит, но я пойму! О, я разберусь. А если она послана не Богом?
- А кем? - помертвел Гай.
Бородатый мужчина на куче трупов с мольбой тянул к Гаю распухшие белые руки.
- Сам подумай!
- Не может быть, Вик... она добрая, и...
- И что?
- И вообще...
Гай радовался, что в темноте не видно, как горят его щеки.
- Дьявол приходит в обольстительном женском обличье! - воскликнул Вик - Дьявол сладкими поцелуями вливает в уста твои смертный яд! Дьявол за минутное удовольствие забирает бессмертную душу!
Он шагнул к Гаю, и тот - хоть и был на две головы выше его, испуганно попятился.
- Обещай мне, - отчеканил Вик, - что ты будешь все время настороже.
- Ну конечно, я обещаю...
- Поклянись спасением души твоей, что ты будешь слушаться меня беспрекословно!
- Да клянусь, дружище! Конечно же, я клянусь, Господи, ну что ты так...
Вик остановился, тяжело вздохнул, помотал головой:
- Ты не понимаешь, парень, какие опасности могут поджидать нас. За каждым гребаным холмом. Под каждым сраным камнем.
- Ви-и-ик, - пьяно протянул Гай, взял друга за плечи, - ну ты и напугал меня... ладно... слушай, пойдем отсюда... от вида этой ямы у меня волосы дыбом. Пошли, а?
Они зашагали прочь, Вик - еле переставляя ноги, Гай - почти бегом, все время останавливаясь, чтобы дождаться друга. Сразу после их ухода на холмы опустилась непроглядная тьма, скрыла жуткую яму, и лишь монотонные шорохи и скрип мертвой кожи наполняли ночь.
- Главным у них был Швайнштайгер, - тихо говорила Кати, - ребятишки звать его Швайни. Говорят, когда все это началось, он находиться в какой-то военный бункер, потому что он... как это... начальник солдат.
- Генерал? Офицер? - подсказал Гай.
- Ага, генерал. Он прятать большой запас. Продукты, вода, les armes Ю feu. Очень плохой человек. Сукин сын, да. Назвать себя королем... иметь много женщин, очень много. С ним собраться большая банда, они гонять в Содом всех, много женщин и малышей, и делать с ними что хотеть. Лучше вам не знать это.
Кати сидела, немного сутулясь, на ящике из-под пива, и смотрела в костер. В глазах ее плясали недобрые огоньки.
- Нас ты такими историями не напугаешь, подруга, - поцокал языком Вик, - рассказывай.
- Нехорошо от этих memoires, - покачала головой девушка. Гай подумал - неужели ей не холодно в этом коротком платьице? Он смотрел на гладкие темно-коричневые плечи и бедра Кати, и чувствовал, как затылок его горит. Боже мой, мелькнуло у него в голове, клянусь, я отсюда могу чувствовать её запах! Но что там Вик толковал об осторожности?
- Хорошо, что Швайни больше нет, - сказала Кати, - вы сделать хорошо. Но зачем вы убить всех других людей? Детей, женщин? Если вы делать насилие и убивать всех вокруг - сами погибнете, и даже вера вас не спасет!
Какие у нее большие, широкие ступни, думал Гай. Плоские и розовые, как у африканской богини. Казалось бы - такие некрасивые, но почему я не могу без волнения смотреть на них? А Вик - неужели он ничего не чувствует? Он только и способен думать о трупах?
- Я устал повторять, - Вик нацелил на негритянку указательный палец, - мы никого не убиваем! Все уже давно мертвы... и ты, и я, и эти детишки, - он махнул рукой в сторону палатки, где спали малыши. - Господь дал человечеству расчет за шесть тысяч лет службы, это его решение. Все! Автобус на конечной станции! Мы с Гаем только проверяем - не спрятался ли кто-нибудь под сиденьем.
- Зачем? - мягко спросила Кати. - Вы хорошие мужчины, я вижу. Ну зачем вы делать зло?
- Вот заладила - хорошо, плохо, зло! - Вик вскочил, и запыхтел в темноте сигаретой, - все у тебя просто!
- Не кричи, разбудишь дети.
- Да черт с ними. Вот что, дорогуша, если ты теперь у нас в отряде - запомни первое правило: я здесь главный. И делать нужно то, что я говорю. На каком основании? Очень просто - Господь говорил со мной и достаточно четко дал понять, что я и мои помощники должны делать. Я тебе уже рассказывал эту историю, и дважды повторять не буду.
- Я еще не решить, - тихо сказала девушка. Гай смотрел на одну из её косичек - она свалилась с плеча и скользнула между грудей. Щекотно, наверное, подумал он.
- Что именно? - переспросил Вик, вновь усаживаясь на бревно
- Идти я с вами или нет.
Вик ухмыльнулся, и посмотрел на Кати с удивлением:
- Что же ты... в Мясорубку хочешь?
- Я хочу остаться с детьми и смотреть за ними. Кто-то должен заботиться. А Бог, может и говорить с тобой, но мне он молчит.
Вик бросил окурок в костер, пихнул кулаки в карманы куртки и быстро ушел в ночь.
Кати только вздохнула. Ее ладони с длинными тонкими пальцами лежали на голых коленях. Пальцы едва заметно дрожали. Она только изображает спокойствие, понял Гай, Бог мой, она так напряжена!
- Держи, Кати, - он протянул девушке флягу.
- Спасибо.
Кати сделала несколько глотков и улыбнулась. Отблески костра в ее глазах влажно дрожали. Гай, раздавив сапогами робость, подсел к девушке.
- Ты помнишь, кем была до того, когда... случилось все это?
Девушка кивнула.
- Многое стираться, бежать из памяти... но это я помнить. Я тогда жить в Гамбурге. Я... не думаю, что тебе лучше знать.
Гай положил Кати руку на плечи - как бы успокаивая, на самом деле он сгорал от желания прикоснуться к ней. Кожа девушки оказалась прохладной и чуть грубоватой на ощупь - как он и ожидал. Он вспомнил, как где-то читал, что из негров редко получаются хорошие спортсмены-пловцы - слишком велико трение кожи о воду, и они не могут соперничать с белыми.
- Отчего же мне лучше не знать? - спросил Гай преувеличенно весело.