Он принялся уговаривать Кати рассказать ему все о себе. Девушка долго смотрела с тихой улыбкой в костер, потом сделала еще один глоток из фляги и хрипло сказала:
- Меня и еще нескольких девушек привезти в Гамбург из Камерун. Нам сказать - есть работа, хороший работа на фабрике, в магазине, сиделка с детьми. Потом отобрать паспорта, запереть, и заставить спать с мужчинами. Потом сказать - если вы дергаться, сообщим в полицию, и вас заберут тюрьма. Наш хозяин один албанец, звать Али, потом продать меня за 5 000 евро другому, звать Фатих.
Ее спина под рукой Гая закаменела.
- Нам сказать снова спать с мужчинами. Каждую ночь несколько мужчин. Иногда сразу несколько мужчин. Белые мужчины любят африканскую экзотику.
- И ты... не могла сбежать? - хрипло спросил Гай. Ему очень хотелось отдернуть руку, но он заставил себя не делать этого.
- Нас держать в подвале, глубоко-глубоко... не закричать, не позвать никого, - девушка закрыла лицо руками, голос ее треснул, - нам сказать, что отпустят через месяц, и мы верить... потом прошел месяц, и они сказать, что надо еще один... а потом...
Она тихо заплакала.
- Поэтому ты выжила, да? - после долгой паузы спросил Гай, - была в подвале, когда случилось... это?
Кати кивнула.
- Хозяин, Фатих, вести нас сюда... он знать про Содом от друга и менять нас за коньяк, воду и консервированную ветчину.
Девушка тяжело вздохнула, вытерла слезы. В костре попискивали уголья.
- Мне было хорошо жить здесь.
- Хорошо? - изумился Гай.
- Я заботиться о детях, кормить, стирать - потому меня не держать в сарае avec autres jeunes filles. Не как в Гамбурге. Конечно, тут ужасно... но tu comprendes, человек ко всему привыкать.
Гай медленно кивнул. Они долго сидели у огня, глядя на пляшущие языки пламени, и молчали. Потом Гай снял с себя куртку и накинул ее на плечи Кати. Небо над головами начинало светлеть.
Проснулись далеко за полдень. Дети, рассудившие, что жизнь продолжается, и сегодняшний день определенно лучше вчерашнего, с визгом носились среди перевернутых повозок. Вик словно и не ложился. Он устроился на гранитном валуне и, вооружившись толстой иглой, сосредоточенно штопал рукав ковбойки.
- Bon matin, - осторожно приветствовала его Кати.
Вик кивнул ей - словно не было между ними вчера никакой ссоры.
"Вот и славно подумал Гай, жуя завтрак. Похоже, жизнь налаживается. И пусть Вику перемены не по нутру, ему так или иначе придется принять их. Надо жить сегодняшним днем, улыбнулся он, прикладываясь к фляжке (голова ныла после ночных возлияний) - пусть завтра нас поразит огненный дождь, но в данную секунду мы спокойны и счастливы. Да, все хорошо. И пусть это продлится как можно дольше".
- Кати, ты теперь с нами, со Мстителями, - сказал Вик и посмотрел на небо, - мы должны тебе кое-что показать, прежде чем свалим отсюда. Ты когда-нибудь была на севере от города, вон за теми холмами?
- Нет. Меня не пускать далеко.
- Так я и думал. Пришло время тебе сходить туда.
- Я схожу, - сказала Кати, жуя лепешку, - но помни: я еще не сказать "да".
- Гай, - Вик словно не слышал её, - я попрошу тебя сводить новенькую туда, где мы были вчера и объяснить ей всё так, как если бы объяснял я сам.
Гай поперхнулся.
- Черт, Вик! Ты хотя б подождал, пока я доем!
- Что там? - с любопытством спросила Кати.
- Увидишь, - загадочно проговорил Вик.
"Все-таки есть в тебе эта идиотская склонность к игре на публику, дружище, - хотел сказать Гай, но удержался, - иногда это выглядит, как... дешевое пятничное шоу".
- Я надеюсь, ты постараешься ввести Кати в курс наших дел. - Добавил Вик, - для меня важно, чтобы объяснил ей все именно ты, брат.
- О'кей, постараюсь.
"Впрочем, не такое уж и дешевое. Как бы бедняжка в обморок не грохнулась".
- А дети? - спросила Кати.
- За детьми я присмотрю. Идите.
Гай встал, облизнул пальцы и вытер их о куртку.
- Пошли?
Ветер выдохся за последние дни, и в это утро над пепельными барханами нависло прохладное спокойствие. Песок шуршал под ногами. Гай с кислой миной огляделся по сторонам - Содом уже скрылся за холмами, жуткая братская могила была где-то близко.
- Тебе не холодно босиком? - спросил он Кати.
- Я ходить, как в Камеруне, - белозубо улыбнулась девушка.
Гай опять повертел головой и вдруг остановился.
- Слушай, Кати... тебе хочется в такой славный денек любоваться кучей трупов? - тихо спросил он.
Девушка вздрогнула, её широкая нижняя губа оттопырилась, из-за чего Кати стала еще некрасивей:
- Зачем?
- Вот и мне не хочется. Давай здесь посидим.
"Тихий бунт и саботаж, - мелькнуло в его мозгу, - если Вик узнает, дело может и Мясорубкой кончиться". А Кати неожиданно поддержала:
- Хорошо, - и снова улыбнулась.
- Да садись ты, - Гай дернул девушку за руку, - вдруг он смотрит?
Они сидели на корточках в ложбине меж двух круглых холмов, похожих на женские груди. И две настоящие упругие женские груди с любопытством поглядывали на Гая из-за краешка декольте. Тонкая каемка, когда-то оранжевая, теперь выцвела и истерлась, там и сям свисали лохматые нитки. Платье было слишком тесным для такой крупной девушки; нижнего белья Кати не носила. "Этот сарафан - просто тряпочка. Ничего же не скрывает", - подумал Гай, чувствуя, как рот наполняется вязкой слюной. После вчерашней сцены у костра он ощущал себя куда уверенней. Кати встретилась с Гаем глазами и смущенно опустила взгляд. Гаю почему-то стало очень хорошо оттого, что она смутилась.
- Ты заметить - небо сегодня красный? - нарушила девушка неловкое молчание.
- Небо? - удивился Гай и поднял голову.
Серая облачная пелена и в самом деле изменила цвет - словно в ней растворили капельку крови, но мысли Гая были направлены совсем в другую сторону, и он даже не задумался над этим.
- Знаешь, Швайни и другие ребята рассказывать про вас, - Кати зачерпнула песок ладонью и выпускала его тоненькой серой струйкой.
- Интересно, - отозвался Гай.
Он смотрел на её острые гладкие плечи и представлял, как его язык касается ее черной, необыкновенно ровной кожи. Господи, она такая чистая. Среди всей этой грязи она - такая чистая! Гаю казалось - он чувствует мягкий и сильный, терпкий запах женщины. "Сделай это, Гай, - подумал он, - поцелуй её. Давай, сейчас. Когда еще представится такой удобный случай? Для кого в воздухе разлит этот аромат? Для тебя. Почему это платье такое прозрачное и тонкое? Потому что ты рядом. Давай, трус". Но он не смел! Девушка продолжала:
- Они говорить просто слухи... говорить - кто-то ходить в пустыне и убивать всех, где встречать. Мы, женщины в Содоме, думать, это такие психи в пустыне. Но Швайни сказал, что ему сказали - видел четверо и один робот. А вас только два и робот. Почему так? Были еще?
- Н-н-насколько я знаю, нет, - пробормотал Гай, отдирая прилипший к небу язык, - Вик всегда говорил, что д-д-до меня ходил один.
Какие длинные у нее ресницы. Знаете ли вы, дамы и господа, что у негритянок бывают ресницы, похожие на крылья сумрачных тропических мотыльков?
- Значит, есть еще другие как вы, - Кати задумчиво играла оплавленными камушками-голышами, - Получается, никто не сможет уцелеть. Рано или поздно, да?
Гай не ответил. Он не слышал вопроса.
Девушка вдруг рассмеялась и нежно взяла его за руку своей широкой, чуть шершавой ладонью - розовой внутри, шоколадной снаружи:
- Почему так смотришь? Что с тобой?
За мгновение перед катастрофой в сознании Гая успел промелькнуть целый сонм мыслей: что я делаю, сумасшедший, скорее целуй, бежать с ней, Вик найдет, нет не найдет - если убежать далеко-далеко, всю жизнь быть с ней, всю жизнь целовать её, всю жизнь чувствовать запах её кожи, мы можем возродить человечество, у нас будут дети, много детей - как? - ты забыл, что женщины перестали беременеть? - ну и что, у нас уже есть целых семеро, убежим все вместе, завтра же ночью, а если жизнь еще вернется в мир? снова выйдет из моря, как уже выходила пятьсот миллионов зим назад - море, конечно же, море, там же должны были остаться какие-то организмы, в глубине... Бежать! Бежать со всех ног к морю, на юг! Вик не найдет, не догонит; только быть с ней, всю жизнь быть рядом с ней, касаться этой гладкой кожи, этой упругой груди...
Чувствуя льющийся за шиворот пот, Гай потянулся губами к лицу Кати. Девушка, улыбаясь, искоса смотрела на него. Она не отстранялась.
В этот момент за холмами грохнул выстрел. Гай и Кати, стукнувшись лбами, вскочили на ноги.
Вдогонку первому выстрелу прогремели еще три.
- Это парализатор, - побледнел Гай, - неужели кто-то...
Девушка очнулась первой. Она заполошно вскрикнула и побежала к лагерю, смешно размахивая длинными черными ногами и руками.
- Подожди! - воскликнул Гай, - а что если там...
Он представил, как из-за холма выходит толпа заплутавших содомцев с оружием, видит разрушенный город, и не раздумывая, бросается мстить.
- Les enfants! - крикнула на бегу Кати, - Les enfants!
- А, черт, - выдохнул Гай и припустил следом.
Вику не так-то просто было решиться. Еще с ночи на самом дне его души скреблась кошка - одна-единственная мелкая кошка с длинными наглыми усами и драным хвостом - точила когти о совесть Вика. Она не унималась и утром (завтракать Вик не стал), и позже, когда он отсылал из лагеря Гая и Кати, и когда остался наедине с ребятишками, даже не подозревавшими о том, что их судьба решается прямо сейчас, внутри черепной коробки за этими темными колючими глазами. Совершенно некстати выпрыгнуло из глубин памяти "Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном"