– Естественно, – поморщился Краев.
Похоже, слова академика чем-то его зацепили. Первый раз, что ли, сталкивается с явлением, который в интернетах называют троллингом? Пора бы уж эдакому профи вырастить на себе непробиваемую броню пофигизма, от которой, словно мелкокалиберные пули от экзоскелета, отскакивают любые чужие мнения, не совпадающие с твоей жизненной позицией.
Академик кивнул и направился было к огромному агрегату с кучей мониторов, явно намереваясь отбить необходимые команды на встроенной клавиатуре. Но не дошел буквально трех шагов, остановленный раздавшимся из-под потолка нежным женским голосом:
– Проникновение на объект. Уровень опасности – красный. Количество проникших на объект биологических форм шестнадцать… семнадцать… двадцать две…
– Активировать охранный контур, – коротко бросил академик. – Откуда проникновение, Грета?
– С двух направлений – с минус пятого уровня и с нулевого.
– Твою ж мать! – неинтеллигентно ругнулся Захаров. – Сеть подземных тоннелей, плюс еще из Зоны кто-то залез в комплекс…
– Кого из них вы не ждали, господин Захаров? – поинтересовался я. – Тех, что снизу, или тех, что поверху пришли?
– Что вы хотите этим сказать? – надменно поинтересовался академик.
– Ну, не зря же вы так медленно и степенно шли сюда, – пожал я плечами. – Наверняка ждали гостей, которые помогут вам выпутаться из проблемной ситуации. Уверен, что вы наверняка предусмотрели сценарий захвата вас в заложники. Кому послала Грета сигнал с просьбой о помощи, получив команду отключить охранный контур?
Захаров усмехнулся.
– А вы довольно проницательны для простого сталкера, молодой человек. Жаль, что вы работаете не на меня, у вас были бы блестящие перспективы…
– Активация охранного контура невозможна, повреждены управляющие блоки, – скучным голосом прервала Грета академика. – Количество проникших на объект биологических форм сорок ше…
В невидимом динамике что-то заскрипело, затрещало – и в автоклавной наступила тишина. Следом погасли потолочные лампы и вырубилась вся аппаратура. Правда, сразу же включилось аварийное освещение. А еще я заметил, что зеленоватый свет внутри автоклавов не погас ни на секунду. Похоже, особо ценные исходники питает тот же резервный аккумулятор, что и красные аварийные лампы, заливающие всё помещение жутковатым кровавым светом.
– Они добрались до управляющего центра, – мертвым голосом произнес Захаров. – Греты больше нет. Ими управляет кто-то очень умный. Слишком умный для…
Академик замолчал.
– Для кого, договаривайте? – потребовал Краев. Похоже, и он понял, что теперь оживить тех, кто лежал в стеклянных гробах, вряд ли удастся.
Видно было, что произошедшее и вправду стало для Захарова полной неожиданностью. Гордый блеск в глазах уступил место старческой растерянности, веки набрякли, словно морщинистые мешочки, как это бывает у пожилых людей, когда случается что-то действительно страшное, выбившее их из колеи. Академик сгорбился, опустил плечи, будто из него стержень выдернули. Но всё же нашел в себе силы ответить.
– Для мутантов, обитающих в подземных тоннелях, которыми пронизана вся Зона. Персонал подкармливал их биологическими отходами моей научной деятельности. Удобно. Ни мусора, ни вони, ни каких-либо следов запрещенных экспериментов, которые при желании можно найти даже в печи крематория или бочке с кислотой. На минус пятом уровне был люк, через который их и кормили. А когда отключился охранный контур, они как-то нашли способ допрыгнуть до того люка, выбраться на самый нижний уровень комплекса и вытащить из подземелья остальных. Я не думал, что это возможно, даже предположить не мог…
Я видел – сейчас академик говорит чистую правду. Когда человек теряет всё, ради чего он жил, пропадает смысл врать. Просто не остается причины юлить и изворачиваться.
– Понятно, – кивнул я. – А что насчет тех, кто снаружи, из Зоны сюда приперся?
– Это штурмовой отряд группировки «Воля». У меня с ними договор. Если я приказываю вырубить охранный контур, не назвав кодового слова, Грета его отключает – и одновременно шлет сигнал вызова на рацию командира «вольных». У них тут новая база неподалеку, которую я сам им и отстроил. Думаю, они уже здесь.
– Уверен в этом, – сказал я, прислушиваясь. Из-за полуоткрытой двери автоклавной был еле слышен какой-то шум, будто в глубине коридоров комплекса кто-то игрался с трещоткой.
Краев тоже навострил уши, при этом в его облике появилось нечто волчье.
– Два ручных пулемета, с десяток автоматов, – сказал он. – Давят огнем кого-то, кто прёт на них. Причем вместо ответных выстрелов рёв и визг. Не иначе ваши «вольные» с мутантами схлестнулись. И не особо им прёт, кстати. Слышу минус два автомата и один пулемет. Такими темпами через минуту их всех схомячат за милую душу.
Я с удивлением посмотрел на Охотника. Вычленить из еле слышной трескотни эдакие подробности – это реально надо волчий слух иметь. Впрочем, если он не врёт, то в опасности не только мы, но и те, кто сейчас беспомощно лежит в автоклавах.
– Можем мы заблокировать эту дверь и попытаться отбиться, если эти твари сюда доберутся? – спросил я.
– Можем, – безразлично ответил Захаров. – А толку? Аварийных аккумуляторов данной автоклавной хватит на двадцать четыре часа, после чего они вырубятся, исходники погибнут, а дверь разблокируется. Что это даст?
– Это даст шанс, – жестко сказал Краев. – И это не так уж и мало.
– Как пожелаете, – пожал плечами Захаров, шагнув к агрегату, который, похоже, в автоматическом режиме контролировал всё в этой автоклавной. – Что предпочитаете – посидеть тут сутки либо встретить волну мутантов в коридоре?
– Какой смысл сидеть тут? – удивился я. – Муты отличаются завидным терпением, могут ждать, когда добыча вылезет из норы, и сутки, и двое. Встретим их в коридоре. Если удастся уничтожить волну, вы восстановите Грету и вновь запустите нормальный режим энергообеспечения.
– Хочется верить, что это удастся сделать, – вздохнул Захаров. При этом я отметил, что в его убитом голосе появились бодрые нотки – так всегда бывает, когда у человека появляется надежда.
Академик отбил на клавиатуре агрегата замысловатую дробь, после чего довольно шустро рванул к двери. Мы с Краевым – за ним. На мгновение у меня промелькнула мысль, что старый прохвост решил нас похоронить в этой автоклавной. Но нет, мы все успели выскочить наружу прежде, чем бронированная дверь захлопнулась намертво.
В коридоре слышимость была лучше, поэтому до нас довольно отчетливо донеслись звуки последних выстрелов и предсмертные крики умирающих. А потом мы услышали топот множества ног. И увидели, как из-за поворота длинного коридора прямо на нас накатывается толпа мутантов.
Впереди бежало квазимясо, вращая вылупленными глазами и стуча по бетонному полу ногами, напоминающими острые костяные пилы. Следом на четвереньках неслись два снарка, карикатурно похожих на людей, изрядно изуродованных лучевой болезнью. Еще я успел заметить как минимум одного волкопса и, что уже не удивительно, дампа – человекоподобного мутанта из мира Кремля, чем-то похожего на прямоходящего снарка, сжимающего топор в облезлой руке, обезображенной язвами.
Дальше рассматривать эту кучу мутировавшего мяса у меня времени не было, потому что я начал стрелять из автомата, стараясь попадать по бессмысленным глазам и разинутым, окровавленным пастям – так вернее всего можно вывести мутанта из строя. Рядом отрывисто начал долбить пулемет Краева, и надо отдать должное, Охотник стрелял неплохо.
Чудовища, бежавшие первыми, умерли сразу – даже муту непросто выжить, поймав мордой несколько пуль с расстояния менее ста метров. Но дальше у нас появились сложности. Куча мяса, обезображенного кошмарными мутациями, замедлилась, но продолжала двигаться на нас – те, кто бежал сзади, давили на тела мертвых товарищей, образовавших щит из окровавленной мертвой плоти.
Мы были вынуждены прекратить огонь – бесполезно стрелять в мертвых, если только они не зомби.
– Желательно временно отступить, – сказал я, бросая на пол бесполезный опустевший автомат и берясь за молниемет. – Есть куда?
– Считайте, что нету, – мрачно сказал академик. – Сзади, как вы видите, аварийный эвакуационный лифт на случай пожара, ведущий прямиком на минус пятый уровень. Туда, откуда притащились эти твари. Кстати, вы не отцепите от моего горла эту вашу гадость? Теперь мы вроде как в одной лодке.
– Согласен, – кивнул Краев.
В следующее мгновение из разорванного кислородного шланга экзоскелета высунулся умильный смайлик – по другому я не могу описать милую мордочку жуткой твари, каким-то образом связанной с Охотником. И со мной. Очень странно. Хотя если мы с ним оба Меченосцы, то, может, и одинаково успешно можем общаться со всякими монстрами, помогающими нам?
Прыжка пиявки Газира я не увидел – лишь смазанный от скорости черный росчерк, который в мгновение ока вгрызся в руку Андрея и прополз под его кожей, превратившись в ту самую татуировку, которую я увидел в начале. Охотник поморщился – больно это небось, когда в твоё тело внедряется такая тварюга. К подобному не привыкнешь. Но, перефразируя народную пословицу, своя пиявка не напрягает – особенно если она обладает такими полезными свойствами.
А между тем куча окровавленного мертвого мяса продолжала неумолимо ползти в нашу сторону, словно багровая зубная паста, выдавливаемая из гигантского тюбика.
– Что ж, придется пробовать уйти через минус пятый, – сказал я.
– Я отсюда никуда не пойду, – скрипнув зубами, сказал Краев. – Спецназ своих не бросает!
– Хороший закон, – кивнул я. – Только много ли будет проку своим от твоего трупа? А так есть возможность найти помощь и вернуться менее чем через сутки. Господин Захаров разблокирует дверь, и…
Договорить я не успел.
Внезапно экзоскелет с академиком внутри взлетел вверх, ударился об потолок, пролетел вдоль коридора и рухнул где-то за кучей кровавого мяса, ползущей к нам.