– Алия еще там? – повторил вопрос Круг.
– Я думаю, там. Хотите – проверьте.
Круг подошел к входу и кивнул своим людям. Когда те стали полукругом у входа, Круг постучал.
– Кто там? – спросили из фургона.
Нет сомнений: это сладкий голосок Алии Лов. Круг глянул на дрессировщика, тот сказал:
– Ну, это еще ничего не доказывает. Мог остаться только голос.
Круг постучал снова.
– Ну кто же там?
Снова тот самый голос, еще нежнее и слаще прежнего.
– Я хочу обыскать фургон. Мы знаем, что у тебя был гость.
За дверью рассмеялись.
– Ну заходи, но только ненадолго.
Круг указал своим людям на два внутренних замка и большой навесной.
Пока стражники возились с замками, Круг думал о том, что никогда прежде у него не было пленника, которого приходилось предупреждать перед входом в камеру. А ведь спросил, особо не задумываясь, почти мимо воли. Круг не хотел себе в этом признаваться, но он по-настоящему боялся Алии Лов.
Лучше бы оказалось, что она удрала.
Когда замки были открыты, он широко распахнул дверь, увидел лежащую в постели Алию, прикрытую одеялом, и вошел. Он открыл одни внутренние двери и другие, без особой надобности проверил шкафы, и крайне неловко себя при том ощущал. Повсюду валялась женская одежда. Любовница Туута и в мыслях не имела наводить порядок, а Алия – прибирать за ней. В фургоне не оказалось никого помимо довольно ухмыляющейся Алии.
– Ну что, обыскал? – осведомилась она. – А теперь уходи.
Он ушел – неохотно, с нарочитой неспешностью. Хотя он и желал поскорее убраться, очень не хотелось поворачиваться к Алие спиной.
Снаружи он прищурился – свет костров слепил глаза. Пусть и посреди ночи, там было светлей, чем в фургоне, а может и светлей, чем на лесной поляне в жаркий безоблачный день,
– Я видел ее. Она там.
– Это еще ни о чем не говорит, – возразил дрессировщик. – Это могло быть видéние.
– Когда замешивается магия, ни в чем нельзя быть уверенным. Однако я видел своими глазами, и мне достаточно, – сказал Круг, задумался на минуту и добавил: – Я в этом уверен.
Дрессировщика уверения, похоже, не совсем уверили. Он ласково потрепал холку пса и сказал:
– Я магию такой силы встречал только раз, на войне с хунг. Господин полковник, я вот что вам скажу.
Он тревожно посмотрел в темноту, облизнул губы.
– Магия такой силы никогда не появляется случайно. Да вы и сами об этом знаете, недаром ведь постучали и спросили разрешения, перед тем как зайти в фургон.
Кругу показалось, что слова дрессировщика прозвучали без малого насмешливо. Так ли уж, на самом-то деле, нужен это наглый тип?
Так, дьявол его раздери, так.
Круг отвернулся и уставился на то, как стражники возятся с замками. Шлюхи Туута не запирались на ночь, замки вовсе проржавели. Наконец стражники задвинули засов и повесили замок. Круг подумал, что с таким же успехом можно было бы просто повязать розовую ленточку.
Кто-то положил ему руку на плечо. А, Туут.
– Что тут происходит?
Круг посмотрел на подошедшего следом Кестеля и сказал ему:
– У нас тут проблемы, и немалые. Лучше бы твой гусляр помог хоть чем-нибудь.
Во сне башня казалась выше, чем была в яви. Жутко грохотали молотившие воздух драконьи крылья.
Кестель боялся дракона, ненавидел вздымавшуюся от сожженной земли пыль, лезущую в горло, раздирающую легкие и ноздри.
– Ты придешь ко мне? – спросила девушка. – Я буду ждать тебя.
В ее голосе жила надежда на то, что Кестель придет и вызволит из ада, куда упекла ее мать. А Кестель не пришел. Змея невозможно победить. Его крылья величиной в бальные залы, они заслоняют все небо, закрывают солнце.
– Ты придешь? Я буду ждать.
Драконья шкура как стена, тверже скалистых утесов. Ее не пробить мечом.
А еще пыль.
– Придешь?
Голос не умолкал в его голове – отчаянный, закрытый в каменную клетку…
Кестель проснулся измученным, будто вовсе не спал. Голос пульсировал в ушах в такт биению сердца. Но постепенно он затих, смешался с людскими криками, звоном конских копыт о мостовую.
Кестель уселся на кровати. Он лег, когда уже рассвело, а теперь солнце лишь чуть продвинулось от горизонта. Ну что же, заснуть хоть на несколько минут – уже неплохо.
– Поправь упряжь! – зло приказали из-за стены. – Не так это делают, и ты о том знаешь.
– Да сойдет, – отмахнулся кто-то, считавший, что раз упряжь, значит, и в самом деле сойдет.
– Я тебе сто раз говорил: нельзя так делать!
– А, вот оно что, – подумал Кестель. – Туут сворачивает обоз.
Туут много думал, и когда уже передумал обо всем множеством способов, утвердился в том, что ситуация ему очень не нравится. И с каждой минутой нравится все меньше.
– Давайте мне сюда Кестеля Нетсу, – приказал он стражнику. – Пусть приходит ко мне как можно скорее.
Кестель послал пришедшего ловчего к дьяволу. Усталость совершенно лишала воли, обессиливала. Кестелю досталась кровать, отгороженная от кроватей прочих ловцом тростниковой перегородкой, и это было замечательно. Однако очередная практически бессонная ночь отнюдь не поправила его настроение, и Кестелю было совсем неинтересно узнавать, чего именно от него захотел Туут.
Караван стронулся в полдень. Фургоны долго ползли по каменным улочкам Клоокблока, медленно выехали на тракт. Кестель подпрыгивал от каждой выбоины. Было непросто привыкнуть к жизни в фургоне.
К Тууту Кестель явился лишь ближе к вечеру.
– Есть проблема, – услышал Кестель вместо приветствия.
– Проблемы всегда есть.
– Эта проблема с твоей пленницей.
– Удрала?
– К сожалению, нет.
Кестель кивнул. Ну что ж, раз не убежала, то проблем нет.
– Проблема в том, что чем больше я думаю, тем больше прихожу к убеждению: это не она у нас в плену, а мы у нее, – вздохнув, поведал перевозчик.
– Но ведь она по-прежнему за решеткой.
– Это да, конечно, и, как было договорено, в фургоне моей подружки. Наверное, бывшей – уж больно ее расстроил переезд.
– Так в чем дело? – удивился Кестель.
– А в том, – раздумчиво подбирая слова, сказал Туут, – что вокруг нее много очень сильной магии. Кто-то Алию охраняет, дрессировщики ментальных псов уверены в этом. И выглядят наши дела до крайности паскудными.
– Если бы я не видел трупов, то подумал бы о тех трех гроблинах, ее обожателях.
– Шеронах, что ли? – ухмыльнувшись, сказал Туут. – Да я таких ловлю уже много лет и делаю из их алмазов ожерелья для своих женщин. Знаешь, эти камешки почти ничего не стоят. Промышленный разряд, дешевка.
Туут пренебрежительно махнул рукой.
– Круг убил их, потому что не имел на них ордер. Жаль, что он не подождал, я бы сделал. В любом случае, я говорю не про колдовство пещерного самоучки, а про настоящую, очень опасную магию, способную разнести в клочья весь наш караван.
– Бессмыслица, – отрезал Кестель.
– Смысл или бессмыслица – дело интерпретации. А я говорю о фактах. Смысл обнаруживается вместе со знанием. А у нас не знания, а подозрения, и потому мы не видим смысла, мать его так и перетак.
Кестель спросил себя, с какой стати пошел слух о том, что Туут – примитивный болван.
– Нетса, ты мне, конечно, спас жизнь, но тут делается уж слишком горячо, – сообщил вспотевший от мыслительной натуги и страха Туут.
– Отступаешься от обещания?
– У меня нет выхода. Вообще-то, следовало бы ее прикончить, но, если подумать, это крайне рискованно. Тебе она нужна живой, а я не знаю, что учинит маг, который возле нее крутится, если я вышлю к ней убийц.
– На твоем месте я бы больше опасался того, что могу учинить я, – предупредил Кестель.
– Ну да, ты мне уже говорил о том, что она тебе нужна живой. Вот только я ее здесь совсем не хочу.
– Туут, я тебе поверил.
– И был прав. Ну да, я же человек чести. Стараюсь блюсти принципы с тех пор, как Третий генерал хунг дал нам всем пример, совершив самоубийство из-за чести, и вдохновил меня на добродетель. То бишь не на такую добродетель, чтобы совсем без баб, но в общем.
Туут вздохнул и вытер ладонью потный лоб.
– Конечно, это я шучу. Ну, конечно, не очень хорошо шучу, потому что по поводу чужого несчастья… В общем, я хочу дать тебе шанс. Если тот гусляр, о котором ты говорил, не выяснит, что происходит, и не защитит нас от магии – заберешь Алию. А я тебе за нее все равно заплачу, хоть и заберешь. Я дам тебе фургон и коней, и еще чего пожелаешь.
Кестель поразмышлял с минуту, затем покрутил головой.
– Ты с ней говорил про ту магию?
– Нет, – ответил Туут.
– Может, с того и следовало начать?
– Тот фургон, про который я говорил, я тебе даю в долг. Вернешь его в Арголане – если доедешь, конечно, – сказал Туут и притом скривился – наверное, уже посчитал фургон безвозвратной потерей.
Алия крепко спала и не проснулась даже от скрежета засовов. Но когда Кестель вошел и посмотрел на нее, открыла глаза – однако тут же закрыла снова.
– А, Нетса, – сонно буркнула она.
– Мы можем поговорить?
– Отчего нет? Даже и приятно.
– Алия, я не знал, что ты якшаешься с магами.
Она села в кровати – похоже, разозлилась. Пышные длинные волосы Алии спутались комками, но даже и так смотреть на Алию в постели был приятней, чем смотреть на Алию ухоженную и одетую.
– И как я это, по-твоему, должна понимать?
– Кто тебя охраняет?
– Думаешь, я тебе скажу?
– Ну похвастайся знакомствами.
– Ох, Кестель, какой же ты милый… – сладко пропела Алия, уже целиком проснувшаяся и заметившая, как Кестель смотрит на нее. – Однако я нравлюсь тебе. Тут все на меня таращатся так, будто сто лет не видели женщины.
– Я одного не понимаю: если твой маг настолько силен, как тут все твердят, отчего ты еще под замком? – поинтересовался Кестель, не обративший внимания на насмешку.
– Так я отдыхаю. А ты милый, я же сказала… зачем же мне бежать от милого?