– Что, вправду?
– Лабиринты могут наказать вас. А вместе с вами и нас.
– Вправду? – повторила Алия. – Лабиринты могут наказать и вас? Ну, жду не дождусь.
– Мне кажется, вы решили слушать только то, что вам нравится, – медленно выговорил Дунтель. – Я сказал: накажут вас. Прежде всего вас.
Затем путники шли час за часом, не разговаривая друг с другом. Туннель просто тянулся вдаль: безо всяких развилок, поворотов и перекрестков, прямой, ровный и пустой, а местами даже и темный, будто сюда не добирались консерваторы. Тогда шли в кромешной темноте, и Кестель ощущал подползающий страх. Но вечные огни появлялись опять, принося облегчение и уверенность в том, что Лабиринты не забыли о незваных гостях.
Зато убавилось хлопот с Алией. Отчего-то она держалась поблизости, а в особенности в темноте. Тогда Кестель ощущал ее тепло и запах. Когда снова появлялись огни, Алия отходила чуть дальше.
Хотя обычные двери не попадались вовсе, то и дело встречались Белые, и все с символами, иногда одинаковыми, иногда вообще не похожими ни на что.
Кестель задержался подле знака, показавшегося знакомым. Хотя уверенности не было. Вроде, звезда, вросшая в дерево. Только вот звезда ли? И раньше было ли дерево?
– Белых дверей всего двенадцать, – сказал Дунтель. – Но Лабиринты так часто показывают одну и ту же, что может показаться, будто их гораздо больше. В древних книгах написано, что на каждой из двенадцати свой особый символ. Но я не знаю никого, кто понимал бы эти символы, а про их смысл не пишут в книгах.
– А что за Белыми дверями? – спросил Кестель.
– Говорят, что смерть.
– И в самом деле?
– В точности никто не знает. Но доподлинно известно: никто из ушедших в них не вернулся назад, – сообщил Дунтель.
– И вы не знаете? – удивился Кестель.
– Представьте, да, – сказал Дунтель и усмехнулся. – Я лишь однажды открыл одну из них, но не шагнул внутрь.
– А вы увидели то, что за ними?
– Там темнота, – ответил Дунтель и неопределенно махнул рукой.
– Может, там и смерть, а может, что-нибудь удивительное и великолепное, и никто не захотел возвращаться. Ведь может быть так?
– Наверное. Но вряд ли.
Они шли и шли, почти не разговаривая.
– Не хотят ли почтенные господин и госпожа передохнуть, поспать? – наконец предложил Дунтель.
– Я в последнее время мало сплю, – сказал Кестель. – А ты, Алия, хочешь?
– Хм? – сонно произнесла она, словно только что пробудилась.
Кестель посмотрел на ее серебряную маску. Неужели Алия умела спать на ходу? Есть племена кочевников, где такому учат воинов. И в рыцарских школах тоже учат подобному.
Неужели сон на ходу практикуют и в Ордене Ама? Кестелю совсем не понравилось то, что в последнее время Алия слишком уж часто удивляла его.
Путешественники поели сушеного мяса – подарок Туута. Алия питалась, не поднимая маски. Кестель предложил мясо Дунтелю, тот принял угощение. После еды все улеглись отдыхать на голых камнях. Кестель временами проваливался в зыбкую дрему и жалел о том. Бессонница была бы сейчас на руку. Он боялся того, что может внезапно учинить Алия, и просыпался при каждом ее движении.
Не зря ее боялись. Она жестока и безрассудна, ее опекает маг, и она умеет спать на ходу. А вдруг она умеет и шастать по Лабиринтам не хуже Дунтеля? Тут поверишь чему угодно. А главное, Алия и не думает удирать, и это хуже всего.
Кестель услышал странный звук и сразу распознал его: шелест множества крыльев.
Кестель вскочил. Шелестело вдалеке, в темноте – и стремительно приближалось.
– Летучие мыши?
– Если бы только они, – ответил вглядывающийся в темноту Дунтель. – Оно летит на нас.
Перед тем как налетело, Алия прикрылась плащом. Тварей была целая туча. Они клубились над головами, били крыльями, пробовали дотянуться до закрытых лиц.
Не летучие мыши – но голуби. Они яростно ворковали, метались между стен, заполнили все пространство суматохой и криком. А потом улетели – так же внезапно, как появились.
– Что это было? – осматривая свои руки, спросил Кестель. – Меня даже и не клюнули.
Дунтель холодно и безжалостно рассмеялся.
– Курва, – сказала Алия.
Кестель посмотрел на нее – и отшатнулся. А Дунтель не переставал хохотать – и заразил Кестеля.
– Холера, да заткнитесь вы оба! – рявкнула Алия.
Те никак не могли уняться. Алия Лов стала почти такой же белой, как и Дунтель – правда, оттенок белизны был немножко другой.
Женщину с ног до головы покрывало гуано.
– Ну я же предупреждал, – отсмеявшись, напомнил Дунтель.
– И это ваша месть Лабиринтов?
– Нет, лишь напоминание. А вы надеялись на стадо троллей, которое бы разорвало вас в клочья? Вы были невежливы, Лабиринты преподали вам урок. Я скажу вам, что за многие годы путешествий под землей вежливость стала моей второй натурой.
– И потому вы треплетесь, как придворный шут.
– Ваши слова можно считать комплиментом. Я знавал нескольких придворных шутов. Весьма влиятельные люди.
– И что мне теперь делать? – спросила Алия.
Похоже, она была готова расплакаться.
– Ну, если найдем воду – умоешься, – предрек Кестель.
Дунтель отошел на шаг, чтобы не запачкаться, и добавил:
– Я бы на это в особенности не рассчитывал.
Как ни странно, воду нашли. Просто из стены била струя чистой воды, стекавшая в небольшой бассейн.
– Мне кажется, Лабиринты протягивают вам руку примирения, – с удовольствием сообщил Дунтель. – Ужели вы оттолкнете ее?
Алия что-то буркнула и впервые в присутствии Дунтеля сняла маску. Алии пришлось помучиться, было трудно со связанными руками.
Дунтель поклонился и замер, весь воплощенное обожание. Кестель развязал ее, чтобы она смогла умыться.
Если Алия рассчитывала на скромность спутников, то просчиталась. Оба без стеснения пялились на то, как она умывается.
– Она и вправду красива, – шепнул Дунтель. – А еще наш общий друг говорил, что она очень уж опасна.
– Хм, – сказал Кестель.
Алия постирала плащ. Наверное, в воде было что-то растворено, потому что отстирывались нечистоты с легкостью.
– Он мне рассказывал о том, что наша госпожа сделала с вами. И вспоминал о кое-каких еще фактах вашей, э-э, жизни.
– Ребиер слишком много болтает.
– Я кое-что знал и сам. Мои родственники вспоминали о вас.
– Родственники? – удивился Кестель.
– Вы проникали за границу их мира, которую они могут перейти лишь однажды – и безвозвратно. С вашей точки зрения, каково это, умирать? Я прошу прощения за бестактность, но вряд ли когда-либо встречал человека, пережившего подобное. То бишь столько раз пережившего умирание.
Кестель не ответил.
– Так вы мне не расскажете?
Кестель молчал.
– Жаль. Я разочарован, но понимаю вас.
– Наверное, рано или поздно вы сами узнаете, каково оно, – сказал Кестель.
– О да, иначе и быть не может. Уж в этом я уверен. Прошу прощения за нескромность.
Алия закончила умываться, и Кестель, к немалому ее раздражению, опять связал руки. Алия не стала надевать маску, но закинула ее за спину. Путники двинулись вперед по коридору, казавшемуся бесконечным.
– Собственно, с такими способностями вы могли бы попробовать и за Белые двери, – предположил Дунтель. – Если не вы, кто же еще сможет принести знание о том, что за ними?
– Как-то я не пылаю желанием.
– Для всех смерть – это раз и навсегда. А для вас лишь временное неудобство. Когда я об этом размышляю, то меня охватывает некоторая радость.
– Меня – нет, – отрезал Кестель.
– Ну конечно же, притом вы рискуете. Если умрет наложивший заклятие чародей, его чары утратят силу. То есть вы никогда до конца не уверены в том, что бессмертны. Вы знаете о том, что были бессмертны, но не уверены, что победите смерть и на этот раз.
Впереди послышались рыдания.
– Игра начинается заново, – предостерегающе подняв руку, сообщил Дунтель.
Глава 11
Девушка сидела на корточках у стены и плакала. Путники подошли ближе. Девушка посмотрела на них. В ее опухших от слез глазах не было страха – только горечь и боль.
– Что случилось? – спросил шагнувший к ней Дунтель.
Она шмыгнула носом, уставилась на Кестеля и, не обратив на Дунтеля внимания, сказала:
– Ты убил их. Всех убил.
Дунтель отошел, встал рядом с ловчим и показал на девушку.
– Кажется, это ваша загадка. Я думаю, Лабиринты очень заинтересовались вами.
Кестель подошел к девушке. На ней было простое серое платье и серые же кожаные сапоги на босу ногу.
– Кого я убил?
– Ты убил их всех. Хотя, может быть, и не ты. У того не было головы.
Кестель посмотрел на Дунтеля. Алия присела подле него на корточки и, склонив голову, наблюдала за происходящим.
– Пожалуйста, говорите, – попросил Дунтель. – Если не будете говорить – мы проиграем.
– А у кого не было головы? – спросил Кестель.
– У вурдалака.
– И что случилось?
– Ты же знаешь, что случилось. Хотя, может быть, и не знаешь, если это не ты. Я же говорила, что у того не было головы, – сказала девушка.
Она уткнулась лицом в ладони и застыла. Кестель коснулся ее плеча.
– Не трогай меня, ты, убийца! – взвизгнула она и стряхнула его руку.
– Ты же сама сказала, что это не я.
– Это ты. У того не было головы, но это был ты. Ведь правда?
– Не бойся меня. Я ничего тебе не сделаю.
– Ты думаешь, у тебя было право убить всех?
– Это не я, – повторил Кестель.
– Ты убийца и лжец!
– Это не я. Я не знаю, о чем ты.
– Ты думал, убьешь их всех и никто о том не расскажет? Я тоже так думала. Я считала, что ты убил и меня.
Девушка отвела волосы за ухо, открыв длинный рваный шрам.
– Когда я очнулась, то увидела, что ты сделал с моей семьей, во что превратил мой дом. Я тогда хотела умереть…
Кестель снова умоляюще посмотрел на Дунтеля. Тот вглядывался в лицо девушки и казался взволнованным. Он не сразу заметил взгляд ловчего, а когда заметил, то просто развел руками.