– Спи, мой кайооо, – прошептал кутруб, проводя когтистой лапой над веками Лиса, которые от такого несложного движения немедленно опустились. – Спиии. А Октоо пойдет и помоожет побратииму смерти. Его сестраа забрала сейчаас у него оочень много… Слиишком мноого даже для такоого сильного хоомо…
Граф Стоунхенда в сопровождении кавалькады рыцарей и большого отряда конных сержантов подъехал к храму. Никто ему не препятствовал. Конные разъезды пиратов спешили побыстрее убраться с дороги хорошо вооруженного отряда латников. Скорее, даже не отряда, а армии, ибо пять сотен конников, закованных в сталь, это уже армия, которая вполне может причинить серьезные неприятности противнику, многократно превосходящему ее числом.
Слуга подбежал к коню правителя с небольшой деревянной подставкой, расписанной золотой краской, но граф, проигнорировав церемонии, поднял забрало шлема и легко спрыгнул с коня без посторонней помощи. Любой высокородный вельможа в Центральном мире с детства воспитывался прежде всего как воин, что уж говорить про человека, под чьей рукой находилось целое графство.
Возле входа в храм, сложив крылья, неподвижно стоял черный дракон, но огромная диковинная рептилия графа ничуть не впечатлила – чего нельзя было сказать о рыцарях и сержантах, опасливо косящихся на чудовище. Но правитель Стоунхенда равнодушно прошел мимо дракона и легко взбежал по ступеням на второй этаж храма – ему уже доложили, что командир армии пиратов ждет его там. Четверо рыцарей и два очень сильных мага из гильдии Воинов Ночи следовали за своим повелителем, гремя доспехами. Вполне достаточная сила для того, чтобы скрутить любого в графстве Стоунхенд, кто посмеет пойти против воли его правителя.
Граф пинком распахнул дверь и перешагнул порог. Следом за ним ворвался отряд телохранителей. Мечи рыцарей с шипением покинули ножны, маги мигом достали из потайных кармашков пробирки с заранее заготовленными заклинаниями. Одно движение брови господина, и любой ослушник мигом будет порублен в капусту, а останки его развеяны по ветру.
Зал был пуст, если не считать одинокой фигуры в черном плаще с капюшоном, стоящей возле окна спиной к вошедшим. На лязг мечей и грохот доспехов она никак не отреагировала – как стояла, так и осталась стоять, внимательно наблюдая за действиями армии пиратов, осаждающих Стоунхенд.
– Какого кутруба ты делаешь, Ингар?! – взревел граф, кладя ладонь на рукоять меча. – Ты сказал, что не помнишь старых обид, нанесенных тебе моим отцом, и в качестве жеста примирения готов отдать под мое начало свою армию для большого похода в южные земли! Вместо этого толпа грязных пиратов осадила мой город. Не желаешь ли объясниться, колдун, перед тем как мои люди сотрут в порошок и тебя, и твою шайку оборванцев?
Из-под капюшона, накинутого на голову одинокой фигуры, раздался приглушенный смешок.
– Вряд ли ты, о могучий граф, поверил тому, кто был с позором изгнан из Стоунхенда. И не поэтому ли ты сосредоточил свою армию в окрестностях Вичтана, чтобы ударить в тыл шайке грязных пиратов, а после победы двинуть войска на Бедфьорд? Хороший план по быстрому и безболезненному захвату северных земель, верно? Просто ты не ожидал, что после того, как все пиратские кланы встанут под одну руку, эта шайка окажется настолько многочисленной, что рискнет осадить Стоунхенд. И сейчас ты здесь, вместо того чтобы биться с осаждающими, ибо не уверен в победе так, как раньше.
Несмотря на то что голос был сильно приглушен глубоким капюшоном, граф все-таки уловил разницу. Да и ростом фигура была пониже, чем маг земли, на что повелитель Стоунхенда в горячке не обратил внимания.
– Ты не Ингар! – рявкнул он, делая шаг вперед и одновременно извлекая из ножен богато украшенный меч. – Кто ты, кутруб тебя побери?!
Глубокий капюшон, сброшенный с головы коротким движением руки, мягко упал на плечи. По черному плащу заструились роскошные пепельные волосы.
Фигура медленно развернулась лицом к вошедшим.
Граф и его рыцари застыли в изумлении. Девушка, стоящая перед ними, была ослепительно, невыразимо прекрасна. Правда, ее лицо немного портил свежий ожог на щеке, формой похожий на когтистую лапу дракона, но ее красота затмевала этот маленький недостаток, как в лучах восходящего солнца теряется небольшая тучка.
– Так ты и есть граф Стоунхенда? – слегка насмешливо произнесла девушка. – Тот, кто постоянно пропадает то на охоте, то в Вичтане, предпочитая тамошних шлюх делам государственной важности?
Граф пару раз хлопнул глазами, осознавая услышанное. До этого никто не пытался говорить с ним подобным образом, а все новое и неожиданное обычно доходит до людей не сразу.
Но до графа наконец дошло. Рука в латной перчатке, сжимающая рукоять меча, сжала ее еще сильнее, как это обычно бывает перед атакой.
– Ах ты, тварь! – взревел граф, делая шаг вперед и занося меч для одного-единственного удара. Второго не потребуется. Правитель Стоунхенда отличался недюжинной физической силой и на городских праздниках своим мечом легко сносил голову быку, демонстрируя прекрасную воинскую выучку…
Но на этот раз великолепно поставленного удара не получилось. Рот красавицы внезапно растянулся во все стороны, словно был слеплен из теста. В черном провале жуткой пасти сверкнули острые, длинные зубы, слегка загнутые внутрь.
Но самое страшное было не это.
Изо рта чудовища вырвалась широкая и мощная струя огня, сбившая с ног графа и его рыцарей. Пламя мгновенно окутало фигуры воинов, закованных в тяжелые латы, заставив тех бросить оружие и кататься по каменному полу. Люди пытались содрать с себя доспехи, мгновенно разогревшиеся до немыслимой температуры… Но тщетно. Рыцарские тяжелые латы не предусматривают возможности самостоятельно от них избавиться. Более того – в отличие от доспехов простого стражника, стальные пластины дорогих доспехов соединяли не полоски кожи, а искусно выполненные металлические петли. Глядишь, будь латы попроще, кожаные сочленения просто сгорели бы и воинам не пришлось так мучиться. Но в данном случае их ждала страшная участь быть заживо запеченными в своих богато украшенных панцирях.
Впрочем, мучились они недолго. От крайне высокой температуры жидкость просто испарилась из их тел, прежде чем люди успели ощутить всю прелесть медленной прожарки в раскаленных доспехах. Теперь на полу неподвижно лежали пять полных комплектов рыцарской брони, внутри которых находились сморщенные мумии, – все, что осталось от воинов, только что полных сил, энергии и неутоленных амбиций.
Между тем лицо огнедышащего монстра вновь приняло прежнюю форму. Девушка неописуемой красоты неторопливо подошла к трупу графа и носком сапога подняла забрало шлема.
Картина открылась жуткая. На нее тупо смотрели глазницы черепа, обтянутого сухой, сморщенной, местами отслоившейся кожей.
– Тварь? – переспросила Хелла, словно продолжая прерванный разговор. – Да, тварь. И еще какая.
Сейчас внутри себя она чувствовала страшную, нереальную силу. Изначально всеми колдунами Центрального мира способности оборотня считались сочетанием магии воды и воздуха, ибо оба этих элемента участвовали в процессе трансформации человека в волка и наоборот. Кровь и дыхание Ингара дали Хелле магию огня, а плоть колдуна, вырванная из его тела и проглоченная, необъяснимым образом наполнила тело девушки силой магии земли. Соединение всех четырех элементов в одном существе делало его поистине всесильным.
Улыбнувшись, девушка пинком вернула забрало на место. Ее подданным еще предстоит привыкнуть к тому, что у них теперь новый хозяин. А пока придется разыграть небольшой спектакль.
На кончиках ее ногтей заклубились крохотные облачка черного тумана. Девушка протянула руки вперед и пошевелила пальцами.
– Вставайте, граф, вас ждут великие дела, – произнесла она с ухмылкой, неприятно исказившей ее прекрасное лицо.
Позолоченные латы неуверенно шевельнулись, проскрежетав по каменному полу острыми налокотниками.
– Ну же, смелее.
Труп с видимым усилием поднялся с пола. Неудивительно. Живому рыцарю при всей его физической подготовке это удается далеко не всегда. А сейчас внутри доспехов находилась высохшая мумия, не разваливающаяся на части лишь под воздействием черной магии земли. Впрочем, по внешнему виду не скажешь. Чистое всепожирающее пламя, ударившее по металлу в четверть реальной силы, не оставило копоти на остывающих доспехах, а подчиненным наплевать, кто находится внутри, главное, были бы золоченые латы. При этом личность кукловода, дергающего за ниточки, для основной массы людей не имеет ни малейшего значения.
– Ты можешь говорить?
Молчание.
Плохо… Хотя, если добавить в сморщенные легкие трупа немного магии воздуха…
– Ты можешь говорить? – повторила Хелла.
– Да… – раздался глухой, неуверенный голос из-под забрала.
Нет, так не пойдет. Тупая кукла нужна лишь для тупой работы. Ей же нужна кукла, способная принимать самостоятельные решения. Поэтому в высушенный мозг добавляем толику магии воды…
– Да, госпожа, – произнес труп, неуклюже опускаясь на одно колено. – Чем могу служить?
Вот так-то лучше. Мудрый экспериментирует со своим даром и непременно находит решения. Дураку же зачастую вообще невдомек, каким сокровищем он владеет. И разница между ними лишь в том, что мудрец, в отличие от дурака, не боится экспериментировать.
– Сейчас ты выйдешь к своим людям и скажешь, что отныне твоя армия присоединяется к войску северных пиратов. А потом откроешь ворота Стоунхенда.
– Да, госпожа, – пробубнил мертвый граф.
«Пожалуй, стоит еще добавить воды ему в мозги, – подумала Хелла, между делом оживляя мумии рыцарей одну за другой. – Он и при жизни-то не особо хорошо соображал, так пусть хоть после смерти научится шевелить извилинами во благо своей хозяйки».
«Сталкер» с трудом входил в кладбищенскую землю, пронизанную корнями трав. «Бритва» же, наоборот, легко рассекала любые препятствия, даже при слабом ударе проваливаясь в почву по рукоять. Но у Снайпера уже был богатый опыт подобной работы, и он с остервенением продолжал работать обоими ножами одновременно. Широким клинком «Сталкера» стрелок действовал словно небольшой лопатой, а лезвием «Бритвы» рубил узловатые корни, которые порой шевелились, будто длинные, толстые черви.