ское содержимое, я нарушил устойчивый психологический и психиатрический баланс, нанес непоправимый ущерб океану, устроил мини-экологическую катастрофу. Силы покидали меня, я поплыл наверх, устало загребая, как жаба, объевшаяся червями. Где-то внизу тускло догорал фонарь, освещая место подводного побоища. Если здесь есть акулы, они обязательно приплывут на запах крови.
Я поплыл к яхте, предварительно выключив фонарь. Всплыл под кормой, рядом с гребными винтами, вдохнул морской воздух и тут услышал очень знакомый голос с кавказским акцентом.
– Непонятно, куда они пропали. Мундохаются… Свяжешься с этими узкоглазыми…
– Может, их акулы сожрали?
Я обомлел. И Мария здесь! Значит, вся компания в сборе. Но теперь преимущество за мной.
Они стояли со стороны якорной цепи – держали ее под контролем. Мне оставалось только незаметно пробраться на палубу и вернуть все долги или же получить по векселям – смотря что иметь в виду. Многое накопилось за эти дни. В голове не укладывалось…
Я добрым словом помянул Хонга, который снабдил меня веревкой с крюком. С первой попытки я зацепил его за поручни и, собрав последние силы, полез наверх. Мне удалось незаметно залезть на палубу, спрятаться в тени капитанского мостика.
– Что-то случилось, – встревоженно произнесла Мария. – А что, если там работает какая-нибудь морская полиция?
– Подводное МВД… – недовольно бросил Шамиль.
Скинув ласты, я перевел автомат в боевое положение. Сколько человек на борту? Капитан, помощник, моторист, радист, кок, три матроса – это максимум для яхты такого класса. После визита полиции оружие скорей всего спрятано. Но самое главное – за мной внезапность. Я пошел по другой стороне, мне оставалось пройти еще метров пять, длина палубы была около двадцати пяти метров, как сзади раздался голос:
– Что это за веревка здесь? И следы…
Я понял, что сейчас проиграю – в последний раз. В судьбе моей исчерпаны последние лимиты…
Я метнулся к носу яхты и увидел моих любимых врагов. Они не услышали – почувствовали меня.
– Привет, голубки! – сказал я хрипло. – Лапы в гору. Ну! И в каюту…
Шамиль медленно, будто раздумывая, поднял руки, Мария последовала его примеру. Раззаев первым вошел в каюту, за ним – она. Я плотно закрыл дверь и повернул щеколду.
Они неплохо смотрелись, будто обеспеченные молодожены в свадебном путешествии. Шома вырядился в белые брюки, светлую рубашку с выточкой и франтоватой жилеткой с золотой цепью. Он также отрастил модную щетинку. А Мария была в розовых шортиках, которые украшали ее стройные ноги, и облегающей футболочке с надписью «Pattaya». Все это я разглядел позже, а в то первое мгновение хотел лишь одного: насладиться страхом и растерянностью сладкой парочки.
Они стояли с поднятыми руками и напряженно ждали от меня дальнейших действий. Видимо, они считали, что со мной можно договориться. Я поразился их выдержке, и тут до меня дошло, что они не узнали меня в диверсанте с блестящей зеленой кожей. Я сорвал маску. И вот тут ужас исказил лицо Раззаева, он инстинктивно прикрыл лицо руками, Мария дико вскрикнула и рухнула без чувств. Смуглая кожа Шамиля стала серой, как сигаретный пепел, судороги исказили его губы, лицо покрылось испариной.
– Откуда… ты взялся?..
– Течением принесло.
– Что ты хочешь? – устало выдавил он, сразу сникнув и потеряв цветущий вид.
– А ты, мразь, не догадываешься? Во-первых, ты вернешь мне паспорт, деньги и билеты на обратный рейс, которые ты украл, как жалкий воришка.
– Хорошо. Я могу опустить руки?
– Да, только осторожно, чтобы не повредить себя. Эта штука стреляет отличными иголками.
Я взял со стола пластмассовую бутыль с «фантой», приложился к ней, остатки вылил на голову Марии. Она что-то застонала, стала шевелиться, открыв глаза, села, прислонившись к стене.
Я подчеркнуто не глядел в ее сторону, хотя мне очень хотелось глянуть в ее глаза: чего там было более – мистического ужаса перед воскресшим покойником или желания хоть каким-то образом оправдаться передо мной? Впрочем, мне надо было следить за каждым движением Раззаева. Он открыл сейф, достал целлофановый пакет, свернутый прямоугольником, протянул мне.
– Разверни и положи на стол! – распорядился я.
В пакете лежал паспорт и обратный билет. Потом он достал объемную пачку стодолларовых купюр и бросил на стол.
– Здесь в десять раз больше… Ты забираешь их и прыгаешь туда, откуда пришел.
– Ах ты, мерзавец! – во мне все заклокотало. – Ты еще будешь мне условия ставить! Я все заберу, а тебя отправлю за борт с пачкой кокаина, чтобы приправить твое дерьмовое тело прежде, чем его сожрут акулы.
В дверь каюты постучали. Шамиль метнул быстрый волчий взгляд, затравленно блеснули глаза Марии. Кажется, даже в Первотравном ей не было так плохо. Там была хоть и жестокая, кровавая, но романтика войны. А здесь пришел палач. Палач – не психиатр, не священник и не собеседник. Ему недосуг слушать ваши жалобы. Ему пахать надо.
– Ну что молчишь? Скажи, что занят.
– Я занят! – повторил Шамиль.
Вдруг он метнулся к столу, схватил медную вазу и швырнул в меня. Я выстрелил – пули прошили его, вспыхнув на белой рубашке ярко-красными точками. Шамиль неловко рухнул на кресло, завалив голову и руку на поручень.
Мария сильно побледнела, встала, зачем-то оправила шорты и футболку. Ее красивые коленки мелко дрожали.
– Ну давай, стреляй и в меня! – она, видно, хотела произнести это с ненавистью, но не хватило сил.
– Ты была счастлива с ним?
– Какое тебе дело?
– Мне все равно…
– О каком счастье ты говоришь? Наше счастье – взять бабки и вовремя уйти, – она кисло усмехнулась и поправила волосы.
– Оружие на борту есть? Команда вооружена? – продолжал спрашивать я.
– Не знаю. Мне об этом не говорили… Где-то спрятали от полиции, – добавила она, почувствовав, что первая опасность миновала.
«Теперь будет строить глазки», – подумал я и приказал вести меня к капитану.
Тот мрачно посмотрел на меня раскосыми глазами. Видно, ему не раз доводилось торчать под стволом. Я сказал ему:
– Ты должен довезти меня до Паттайи…
Малый оказался вполне понятливым. Видно, такой исход встречи с одиночкой-пиратом его вполне устраивал. Капитан застегнул на все пуговицы свой голубой китель-безрукавку, отдал распоряжение помощнику.
– Сколько человек на яхте? – спросил я.
– Было семь, – аккуратно ответил он, естественно, слышав выстрелы.
Люблю исчерпывающую точность.
– А пассажиров сколько?
– Было два, – ответил он в том же духе и добавил: – Сэр…
Загрохотала якорная цепь, мы снялись, развернулись и пошли к берегу.
Не считая, я тщательно завернул в целлофан деньги, паспорт, билеты и спрятал на груди. До конца визы у меня оставались еще три недели. Но сейчас меня волновала более важная проблема: сойти на безлюдный берег или на пристани? Где я быстрей и вероятней попаду в лапы полиции и надолго сяду за убийство и причастность к наркомафии? Попробуй начни рассказывать им, как ты где-то на дне морском нашел контейнеры с кокаином и принялся кромсать их ножом… Я уже и сам начал сомневаться: уж не привиделись ли мне подводные похождения от перепада давления?..
– Капитан! Труп еще не выбросили? Так что ж вы медлите?
Тело известного террориста полетело за борт. Дай бог, не всплывет где-нибудь в Москве-реке.
– Володя, не бросай меня здесь! – услышал я рядом вполне щенячий голос.
– А как целоваться-то сладко было? – выродилась вдруг ужасно поучительная фраза.
– Они меня убьют. Не те, так другие…
– Догадываюсь. Ты ведь сама по себе – никто.
– Тебе не жалко меня?
– Я и сам бы с удовольствием тебя убил. Принципы не позволяют…
Паттайя приближалась в извечном сиянии праздничных огней. Интересно, преследовал ли нас полицейский корабль?
– Володя, в этой мерзкой стране я никого…
– Это прекрасная страна!
– Кавказцы убьют меня! Ты должен помочь мне! Ты ведь спасал меня, зачем ты тогда делал это?
– Чтобы ты потом предала меня…
– Все это не так просто было! Они обманывали меня на каждом шагу, шантажировали, угрожали, говорили, кто изменит клану – вырежут всю семью… А Шамиль обещал, что не станет убивать тебя. Ему нужны были только документы, которые ты прятал. Я ему поверила, ведь он не тронул тебя в Первотравном! Ведь у вас афганское братство!
Она скулила и тараторила всю эту ахинею, но я ее не слушал.
До берега оставалось метров триста. Неплохая разминка для крепкого сна. Держа автомат наготове, я осторожно спустился в воду. Марию трясла лихорадка, она что-то шептала. Возможно, молитву.
Я, как беглый Ихтиандр, сразу ушел на глубину. Время от времени всплывал, сверял направление, снова нырял. Когда до берега оставалось совсем немного, безжалостно утопил автомат и баллоны. Потом избавился от ласт и уже на песке освободился от зеленой кожи. На мне только что и остались шорты, майка и пакет в зубах. Я выкрутил свою одежонку и отправился искать телефон. В ближайшем отеле мне охотно разрешили позвонить среди ночи за десять долларов, а также поменяли не без выгоды и остальные девяносто. Я позвонил Пат. Спросонья она не узнала меня.
– Ты откуда? – спросила она, поняв, кто этот полуночный ковбой.
– Из океана.
– Приезжай прямо сейчас! – потребовала она и назвала адрес – в начале Потисан-роуд. Я разбудил таксиста, и мы поехали. По пути попросил остановиться у дежурного магазина, купил несколько бутылок шампанского, разнообразную закуску и огромного омара.
Я сразу нашел ее одноэтажный домик. Пат ждала на пороге, бросилась мне на шею, и я подумал, что в нашем мире не все решают деньги. Меня прошибла слеза, от которой я постарался незаметно избавиться. Моя психика после жесточайших испытаний стала изношенной, как ручная стиральная машина…
– Ты почему такой мокрый? – смеясь и ощупывая меня, спросила она.
– От слез…
Она звонко рассмеялась.