А когда пошли в третий двор, там Серёга тоже вначале выигрывал, уже рублей пять выиграл, как вдруг приходят трое парней лет по пятнадцать и говорят:
– Давай, Серёга, мы с тобой теперь сыграем.
– Давайте, – согласился Серёга, хотя было видно, что эти почти взрослые ребята пришли неспроста.
Начали играть. Серёга, как всегда, выигрывал. Вдруг один из противников сказал:
– А давай-ка поиграем не твоей битой, а нашей. А у Серёги в качестве биты был старинный медный пятак.
– Пожалуйста, – согласился Серёга.
Стали играть их битой, а Серёга всё равно выигрывал. Видно, он уже так много играл, что натренировался выигрывать.
Тогда один из этих ребят говорит:
– Он мухлюет.
– Где же он мухлюет? – говорю я. – И где здесь в расшибалочку можно смухлевать?
– Вам виднее, – сказал самый старший из них, сгрёб все деньги и добавил: – Валите отсюда, пока целы.
– Валёк, – говорит Серёга, – не по правилам играешь.
– Валите, я сказал! – прорычал Валёк.
Стало ясно, что сейчас нас начнут бить. Силы были неравными. Их трое пятнадцатилетних и ещё трое нашего возраста. Пришлось уйти. Но Серёга на этом не успокоился.
На другой день он позвал троих взрослых ребят и ещё человек пять поменьше, и все вместе мы пошли в тот дальний двор. Мы долго ждали, но всё-таки они вышли. Эти трое и ещё человек пять пацанов.
Серёга сказал:
– Давайте играть.
Вальку деваться некуда было, он сказал:
– Играем.
– Ставь, что вчера забрал.
Валёк вынул из кармана вчерашние монеты и поставил на кон. Стали играть, и, надо же, Серёга проиграл. И их битой, и своей. Драки не получилось, ушли мы из того двора, оставив там три рубля. Что поделаешь, не всё коту масленица.
Через несколько дней мы нашли ещё один способ добычи денег. Один наш пацан сказал, что в Ростокино есть пункт сбора цветных металлов. Платят в зависимости от веса. И мы стали собирать повсюду медные провода, алюминиевые ложки, нашли старый электродвигатель и всё это отнесли в пункт сбора цветных металлов. Получили аж 18 рублей.
И потом до самого лета носили туда всё, что найдём цветного. Однажды Серёга даже хотел сдать туда два старинных подсвечника из дома, но я ему не дал этого сделать. Это было бы уже слишком – сдать в утиль два шикарных бронзовых подсвечника. Мы их сдали в антикварный магазин на Арбате. Не сами, конечно, сдали, у нас же паспортов нет. Нашли мы одного дядьку, который согласился за нас сдать подсвечники. Получили мы за это 34 рубля. Дядька, правда, забрал себе четырнадцать, но нам всё же досталось двадцать.
Денег всё равно не хватало, поэтому я решил продать свою коллекцию минералов.
Серёга подумал и сказал:
– Тогда я продам свой велик.
И ради мечты мы продали свои самые дорогие вещи. Коллекцию минералов родители подарили мне год назад на день рождения. Каких там только не было камней. Слюда, камень с вкраплениями меди, агат, малахит. И самые мои любимые – это кристаллы горного хрусталя и аметистовая щётка. Это только так говорится – щётка, а на самом деле это такие розовые кристаллики на камне. Очень красивые. Я иногда открывал ящик с этой коллекцией и просто любовался камнями. А один раз я даже принёс всю коллекцию в класс, чтобы другие ребята посмотрели на камни и порадовались.
А один мальчик, Толя Королёв, сказал:
– Подари мне эту коллекцию на день рождения, а я тебе за это скрипку подарю.
– Ещё чего, – говорю я, – мне самому подарили.
Он тогда говорит:
– Тогда продай.
– Нет, – говорю, – мне они самому нужны.
А теперь я позвонил Толе Королеву и говорю:
– Знаешь, я решил продать тебе свою коллекцию.
Мы с ним встретились во дворе и долго торговались. Я сказал, что продам коллекцию за 20 рублей. А он сказал, что купит её за пять. Я сказал, что за пять рублей я могу продать только горный хрусталь.
Он говорит:
– Семь рублей.
А я говорю:
– Двадцать три.
Он так удивился, что сразу сказал:
– Хорошо, пятнадцать рублей и ни копейки больше.
Пришлось продавать за пятнадцать, потому что у него всё равно больше не было.
А Серёга продал свой велосипед Генке Рябову, и тоже за пятнадцать рублей. И когда Генка уезжал на велосипеде, у Серёги было такое выражение лица, будто он сейчас заплачет.
Конечно, жалко такой велосипед классный, с переключением скоростей. Но мотоцикл для нас всё равно важнее, потому что Серёга когда-нибудь будет ездить на мотоцикле, а я на Эльбрусе соберу новую коллекцию камней. Там же, в горах, полно этих минералов.
А когда начались каникулы, мы стали сниматься в кино. Об этом кино я прочитал объявление в газете. Там было написано, что для съёмки фильма «Мальчики» требуются участники массовых съемок. Позвонил по указанному телефону, и мы с Серёгой поехали на киностудию. А там уже толпа собралась тех, кто хотел сниматься. Нас с Серёгой отобрали для съёмок и сразу отправили сниматься.
При входе в павильон записали наши имена и фамилии и дали картонные номерки, которые мы должны были сдать после съёмки. Потом нас приодели в какие-то костюмы и повели на площадку. Там стояли кинокамеры, прожекторы светили, нам объяснили, как и куда ходить. По команде выходила девушка, объявляла: «Кадр такой-то», хлопала хлопушкой, и мы шли толпой, будто бы по улице. И так вот весь день мы ходили, а нас снимали. Правда, был перерыв на обед. Нас там покормили бутербродами и чаем. А в конце дня нам выдали по три рубля. Это было здорово. Мы стали почти каждый день ходить на съёмки.
Где-то через неделю мы заметили, что в начале съёмки нас, артистов массовки, было много, а потом некоторые куда-то исчезали.
Однажды мы увязались за одним дядькой и, пойдя за ним в соседний павильон, оказались внутри огромного корабля. На нём снимали фильм про моряков. А внутри корабля сидела тёплая компания, пили чай и беседовали об искусстве. Разговор шёл о том, как надо подходить к роли, как применять систему Станиславского.
К концу дня все вылезли из-под корабля и пошли получать свои три рубля. А мы с Серёгой так наловчились, что даже иногда снимались сразу в двух фильмах. Отметимся в одном фильме и бежим в другой. Так и бегаем между двумя съёмками. Один раз мы снимались в какой-то битве. Мы с Серёгой играли трупов. На нас надели старинные доспехи, и мы в них лежали на поле боя, как погибшие воины. Прозвучала команда: «Мотор!», задул вентилятор, и мои доспехи от сильного потока поднялись в воздух. Еле успел я их рукой схватить и к себе прижать. Хорош труп. Часа через два этой съёмки мы с Серёгой сбежали на другую площадку, а ещё через два часа вернулись на поле боя. Подходим к съёмочной площадке и слышим крик:
– Здесь были два трупа. Где два трупа?
Оказалось, что нас сняли, а потом вдруг мы пропали, на нашем месте пустота. Стали нас искать. А мы как раз и подходим. Вот так и обнаружили, что мы снимались в другом месте. И нас выгнали. Но ничего, кое-какие деньги мы заработать успели.
И вот когда мы дома у Серёги подсчитывали, сколько у нас денег, мне вдруг пришла в голову такая пугающая мысль: «А вдруг мы приедем в этот Чегет, а дядя Махмуд не захочет взять нас с собой на Эльбрус, и что нам тогда делать? Сами-то мы не сможем туда дойти».
Серёга, после того как я озвучил свою мысль, просто остолбенел.
– Ты что? – закричал он. – Ты что, только сейчас это понял? Я велосипед продал, мне родители трёпку устроили за то, что я вещи продал, а ты теперь говоришь, что он нас не возьмёт?
Я говорю:
– Ты не понял, мы ведь должны всё предусмотреть, а вдруг не возьмёт, а вдруг он раньше уйдёт, чем мы приедем, – всё надо продумать.
И тут вдруг Светка говорит:
– А вы напишите ему письмо, что приедете, и всё.
Надо же, додумалась, маленькая, а сообразительная.
И мы сели писать письмо. Долго писали и написали вот что:
«Дорогой дядя Махмуд, пишут вам два московских школьника. Мы оба отличники и примерные ребята…»
Тут Серёга сказал:
– Но я же не отличник.
Я говорю:
– Ты отличник по физкультуре.
– Ладно, – согласился Серёга.
«…Мы прочитали в газете, что вы свой день рождения празднуете на вершине Эльбруса. Это очень здорово. И мы подумали: наверное, вам скучно одному праздновать день своего рождения. Мы хотим вам помочь. Если вы согласитесь, то мы приедем к вам в гости, а потом пойдём вместе с вами в гору. Мы ребята закалённые и не хнычем никогда. Обещаем, что будем помогать вам во всём и развеселим вас в день рождения. Всё. С приветом, ждём ответа, как соловей лета».
Вот эти последние слова придумал Серёга и настоял, чтобы были и соловей, и лето.
Адреса мы не знали и написали: Эльбрус, Чегет, Махмуду Отпаделову. И отправили письмо. Но самое интересное, что, когда мы уже про него забыли, нам пришёл ответ. Он пришёл на мой адрес, и папа мой, Георгий Петрович, принёс письмо и говорит:
– Лёнька, а тебе тут вдруг письмо пришло откуда-то с Чегета. Кто у тебя там завёлся?
Я говорю:
– Это я переписываюсь с одним мальчиком, который тоже камни собирает.
– Ну-ка, сейчас почитаем, что он тебе пишет про эти камни.
Тут я понял, что всё пропало, и как закричу:
– А чужие письма нельзя читать, ты меня сам учил, – и выхватил письмо.
– Ладно, – смутился папа и не стал требовать письмо обратно, а я ушёл в свою комнату и прочитал:
«Дорогие ребята, получил ваше письмо. Спасибо вам, что вы оказали мне внимание. Конечно, хорошо бы было пойти на вершину в тёплой компании, но восхождение на Эльбрус – очень тяжёлое дело. Извините, но я не смогу вас взять с собой».
Дочитав до этого места, я понял, что всё пропало, но продолжил чтение:
«Но просто приехать ко мне в гости вы можете. Я буду рад вас видеть. Законы кавказского гостеприимства не позволяют мне отказать вам. Приезжайте, если хотите, но в гору я пойду один. Пойду туда 15 июля, чтобы 18-го быть на вершине. Но только возьмите у своих родителей письмо, где они разрешают вам ехать ко мне. До свидания, ваш