Потом гости разошлись, и мы остались одни с дедушкой Махмудом.
– Что ж, – сказал дедушка, – давайте рассказывайте, с какой целью приехали.
Несмотря на то что он был горец, то есть родился и жил в горах Кавказа, он очень хорошо говорил по-русски. Безо всякого акцента.
Мы его называли дедушкой, может быть, он и был кому-то дедушкой, но выглядел он очень молодым, намного моложе своих лет.
Я стал рассказывать, что мы прочли в газете заметку о том, что он празднует свой день рождения на Эльбрусе, вот мы и решили приехать сюда и вместе с ним отметить день рождения на вершине Эльбруса. Мы согласны нести его вещи, мы согласны собирать хворост для костра. Мы на всё согласны, лишь бы он, дедушка Махмуд, взял нас с собой на гору.
– Зачем вам это нужно? – спросил дедушка.
– Ну как же, – отвечал Серёга, – это же так интересно – пойти в поход, забраться на самую высокую гору Кавказа. Мы потом приедем домой и всем будем рассказывать, и все обзавидуются.
– А вы привезли разрешение от родителей? – строго спросил дедушка Махмуд.
– А как же, – ответил я. И протянул дедушке лист бумаги.
Дедушка прочитал разрешение, улыбнулся и сказал:
– Кто из вас писал это разрешение?
– Я писал, – сознался я, – потому что у нас не было времени. Но подписи настоящие, вот и вот.
– Ну да, – сказал дедушка, – подписи настоящие, только неизвестно, чьи они.
– Моего папы и его папы.
– Понятно, – сказал дядя Махмуд. – У твоего папы не было времени, и у его папы не было времени написать письмо, как только у них времени хватило расписаться. Считайте, что я вам поверил. И денег вам родители дали на проезд?
– Конечно, – сказал я, – иначе откуда бы мы взяли столько денег?
– Хорошо, – сказал дедушка, – приехали, и молодцы, поживите у меня, я гостям всегда рад.
– А на гору нас с собой возьмёте? – не удержался Серёжа.
– А вот на гору я вас с собой не возьму. Маленькие вы и слабенькие. Идти на Эльбрус – это не забава, это тяжёлое дело.
– Мы слабые? – возмутился Серёга, – да я, если хотите знать, подтягиваюсь пятнадцать раз.
Вообще-то он подтягивался четырнадцать раз, но тут Серёга слегка прибавил.
– Хотите, – разошёлся Серёга, – мы вам все дрова на зиму нарубим?
Он это сказал потому, что во дворе лежали чурки. Бревна распилили на большие куски, а поколоть ещё не успели.
– Хочу, – сказал дедушка, – сегодня не надо, а завтра с утра займёмся, будем колоть дрова.
Он показал нам нашу комнату на втором этаже. Оттуда хорошо виден был весь двор и часть сада. Я посмотрел на множество бревён и сказал:
– И как мы будем их колоть? Это у тебя сил полно, а мне что делать?
– Не бэ, – сказал Серёга, – прорвёмся.
«Не бэ» в переводе на русский означает «не бойся», если кто не знает.
«Ну что ж, – сказал я сам себе, – не бэ так не бэ».
Утром мы проснулись, умылись. Зарядку не делали, потому что зарядка нам предстояла на весь день. Поели и пошли с дедушкой колоть дрова. Дедушка показал нам, как это делается. Берёшь полено, ставишь на пень и колуном разрубаешь его пополам. А потом каждую половинку топором разрубаешь на более мелкие доли. Дедушка не только показал нам, но и сам стал рубить дрова. Я подносил брёвна, Серёга их рубил, а потом я дрова относил под навес и складывал в стеночку. Мы работали вдвоём, а дедушка один, но возле него куча дров всё время была больше, чем у нас. И вот так мы работали до двух часов дня. Я уже разогнуться не мог, так устал. Пот лил с нас градом, но Серёга не сдавался, рубил и рубил.
В два часа дня дедушка позвал нас обедать. На обед мы ели кавказский суп харчо. Острый и очень вкусный суп с мясом, картошкой и овощами. А какие вкусные ломти душистого хлеба! Я такого хлеба никогда в жизни не ел. Его можно съесть очень много. Что мы и сделали. А может, просто наработались, от того и аппетит был зверский. После обеда и мы, и дедушка поспали часик, а потом снова пошли работать.
Серёга продолжал рубить дрова, а мне дедушка поручил пропалывать грядки с клубникой.
Я на грядке находил сорняки и выдёргивал их с корнями.
И так мы работали до восьми вечера и только потом пошли ужинать. Правда, сил не было даже ужинать. Но есть хотелось ещё сильнее. Мы сидели и молча ели. А когда дедушка спросил:
– Что, завтра снова будем рубить дрова? – Я ничего не ответил, а Серёга, он же спортсмен, сказал:
– Будем.
– Молодцы, – сказал дедушка.
И мы пошли спать.
А к дедушке снова пришли гости, пили чай, вино и пели песни. А мы свалились на кровати и заснули как убитые.
На следующий день мы снова рубили дрова, и снова я выбивался из сил. Еле доработал до обеда, но к обеду мы покололи все дрова. Сели обедать. Молчали. Вдруг дедушка сказал:
– Там опасно, – и снова замолчал. Потом, после долгой паузы продолжил: – Там можно поскользнуться и упасть в пропасть. Там можно стереть ноги. Можно замёрзнуть, ночью там холодно. Там ещё тяжелее, чем колоть дрова.
Мы молчали. Дедушка спросил:
– Вы всё ещё хотите идти со мной наверх?
– Хотим, – в два голоса сказали мы.
На следующий день мы собирались в поход. Дедушка Махмуд дал нам тёплые вещи, которые мы уложили в свои рюкзаки. А также он достал нам удобную и тёплую обувь. Это здесь, внизу, тепло, а там, наверху, снег, ветер – холодно.
Мы сели в автобус и поехали. Доехали до конечной остановки, а потом пошли пешком. Сначала было даже весело. Мы шли за дедушкой вверх. Он пел песни. Мы ему подпевали. А потом мы ему пели свои песни и он нам подпевал. Когда гора стала круче, было уже не до песен. Но мы упорно шли и не жаловались.
И вот наконец первый привал. Мы собрали хворост. И хотя его было совсем немного, вокруг росли редкие деревца, а в основном камни и трава. Дедушка Махмуд повесил над костром котелок. Воду мы набрали из журчащего неподалёку ручья. Сварили похлёбку, поели и отправились дальше. Идти было всё труднее и труднее. Дорога закончилась, и мы уже шли по тропе. Поздним вечером мы дошли до ветхой избушки. Положили на пол спальные мешки и легли спать.
Ночью какие-то неведомые нам птицы издавали крики и даже вопли, а может, нам это снилось, потому что мы так устали, что тут же и заснули.
Утром, совсем рано, мы проснулись оттого, что солнце светило во все щели нашего домика. Мы пошли к ручью, помылись и сели завтракать. И тут Серёга, оглядев окружающую красоту, спросил:
– А что это за гора, вон там, напротив?
– Это Эльбрус, – сказал дедушка Махмуд.
Мы оба с Серёгой поперхнулись едой.
– Как? А мы на какой горе сейчас?
– На Эльбрусе.
Мы просто не знали, что сказать. Мы на Эльбрусе, и вдали тоже Эльбрус.
– У Эльбруса, – продолжал дедушка Махмуд, – две вершины. Одна западная, другая восточная.
Мы просто онемели. Помолчав, я спросил:
– Как две?
– Так две. А что вас так удивляет?
– Да нет, – сказал я, понимая, что нельзя проговариваться о том, зачем мы идём вверх.
Но Серёга об этом не подумал и выпалил:
– А мотоцикл на какой вершине?
– Какой мотоцикл? – будто не понимая, спросил дедушка.
– Как же, – продолжал выдавать нас Серёга. – Мотоцикл, на котором спортсмен заехал на вершину.
– А-а-а, мотоцикл. – Кажется, дедушка стал догадываться. – Мотоцикл на той вершине, которая там вдали.
Видно, мы настолько не смогли скрыть своего огорчения, что дедушка спросил:
– А что это вы так расстроились?
– Да нет, ничего, – сказал Серёга, но было поздно хитрить.
– Я вижу, – сказал дедушка, – что вы из-за мотоцикла решили пойти на Эльбрус, а не из-за моего дня рождения.
Мы не могли больше врать и признались:
– Да, дедушка Махмуд. Мы действительно хотели добраться до этого мотоцикла.
– И хотели забрать его себе?
– Ну да. – Мы опустили головы, но я добавил: – Он же ничей.
– Что ж, – сказал дедушка Махмуд, – пойдём дальше. Я вас обманул, сказав, что мотоцикл на той вершине, он именно здесь, на нашей горе. Так что, дорогие ребята, пойдём вперёд и вверх. Доберёмся до вершины, я буду отмечать свой день рождения, а вы возьмёте мотоцикл и поедете на нём вниз.
Нам нечего было ответить, мы промолчали и пошли за дедушкой. Вокруг были альпийские луга. Как и говорил нам наш знакомый альпинист дядя Ян, это оказалась земля, усеянная камнями и травой. В траве иногда попадались маленькие светлые цветочки.
– А что это за цветочки? – спросил я дедушку.
– Эдельвейсы, – ответил дедушка.
Мы даже остановились от удивления.
– Эдельвейсы? Такие? Неужели это и есть те самые знаменитые эдельвейсы? Мы-то думали, что это будут какие-нибудь большие, как тюльпаны, цветы. А тут эти крохотульки.
Мы их набрали по пути целый букет, маленьких, невзрачных цветочков.
Понятно было, что они все до Москвы завянут, но надо было держать слово, данное Светке.
Мы набили эдельвейсами мешочек из-под сухарей, а сухари переложили в рюкзак.
Поднимаясь всё выше и выше, мы стали ощущать нехватку воздуха. Дедушка объяснил, что воздух на высоте разреженный и потому становится трудно дышать. Не хватает кислорода.
Мы шли по какой-то тропке над пропастью. В одном месте тропа была такой узкой, что дедушка завязал нас верёвками и мы шли спиной к скале, а перед нами была пропасть, в которую страшно было заглянуть.
Потом, когда мы прошли это страшное место, я глянул вниз, держась за выступ. Я глянул, и у меня закружилась голова, так высоко мы забрались.
Наконец-то мы остановились на привал. Развели костёр. Мы подбрасывали в огонь ветки и траву, а дедушка пошёл за водой.
Вдруг мы услышали, как он кричит, зовёт нас. Мы пошли на его голос и увидели, что он лежит на земле, а рядом с ним стоит котелок с водой.
– Что с вами, дедушка? – кинулись мы к нему.
– Ногу подвернул, идти не могу.
Я взял котелок и встал с одной стороны от дедушки, а с другой стороны его поддерживал Серёга. И вот так, опираясь на нас, он поковылял к костру.