Такого успеха я больше никогда в жизни не имел.
И ещё одна история, связанная с именем Шаинского.
На Центральном рынке работал мясник Иван Юшин. К нему ходили известные композиторы и поэты. Шаинский тоже к нему ходил за мясом.
Потом Шаинский на стихи этого мясника написал знаменитую песню «Травы». Иван Юшин стал получать за эту песню хорошие авторские.
Однажды к нему пришёл за мясом поэт Михаил Танич.
Иван спросил Танича:
– Михаил Исаевич, у меня за «Травы» большие деньги идут, может, бросить мне это мясо и заняться песнями?
Танич подумал и сказал:
– Ваня, учти: не мясо к травам, а травы к мясу.
Ваня понял и из мясников в поэты не перешёл.
Михаил Державин
Мы с женой в конце 1970-х годов жили на Ново-Сущевской улице в двенадцатиэтажном доме. Мы жили на первом этаже. А на десятом этаже жила Роксана Бабаян.
Как-то к ней приехал её будущий муж Михаил Державин. Лифтёрша Люся, увидев Державина, спросила его:
– Откуда я вас знаю? Что-то лицо знакомое.
Известный в то время по «Кабачку» Державин скромно опустил глаза.
Люся продолжила:
– А мы с вами в техникуме не учились?
Державин помрачнел и сказал:
– Нет, в техникуме я не учился.
– Откуда же я вас знаю?
– Думайте, – сказал Державин и шагнул в лифт.
Женщина, которая присутствовала при разговоре, сказала Люсе:
– Так это же Державин из «Кабачка».
Люся всплеснула руками и тут же выключила лифт. Потом набрала номер своей подруги и закричала: «Галя, дуй сюда, у меня сейчас Михаил Державин из «Кабачка» в лифте застрял!» – и держала Державина в заточении, пока Галя на него не посмотрела.
Вот такая история. Я потом спрашивал Михаила Михайловича, было ли так.
Он сказал: «Что-то подобное было».
Юрий Темирканов
Было это году в 1972-м. Меня только-только взяли в команду «Клуба 12 стульев», которая ездила с концертами по стране.
Всюду были битковые аншлаги. В Ленинград тогда поехали – завотделом юмора Л.Г. Веселовский, его зам – Илья Суслов, редактор Виталий Резников и писатели: Арканов, Горин, Жванецкий и так далее. Я среди них был самый молодой. После какого-то концерта, а они проходили в зале Ленинградской филармонии, мы с Веселовским и ещё каким-то парнем, которого звали Юра, поехали в гости, в совершенно незнакомую компанию.
В комнате набилось человек тридцать. Мы с Веселовским и Юрой сидели за столом. Там же, за столом, сидели какие-то незнакомые люди. Веселовский быстро напивался. Вдруг он произнёс тост:
– Давайте выпьем за самого талантливого из нас, за заслуженного артиста. Юра, за тебя!
Мы выпили. Через пару минут мы с Юрой услышали, как кто-то сказал:
– А чего эти знаменитости молчат? Раз они такие знаменитые, то пусть веселят нас.
Мы с Юрой переглянулись, он произнёс:
– Давай отсядем отсюда.
Мы покинули стол и пересели к окну за маленький столик. Выпили с ним по рюмочке, и я спросил:
– А что это Веселовский сказал, что ты заслуженный артист?
В то время у меня не было ни одного знакомого – заслуженного, а этот парень был молод, похож на горца, красивый, стройный, и видно было, очень энергичный.
Юра сказал:
– А я действительно заслуженный артист.
– Ну ты даёшь, – сказал я. – Такой молодой и уже заслуженный.
Мы выпили ещё по одной, видно было, что мои слова задели Юру. Он не предполагал, что кто-то его может не знать.
– Я не только заслуженный, я ещё и дирижировал в Мадриде и в Париже.
Я засмеялся:
– Это уже слишком, и в Мадриде, и в Париже?
– Ну да, – подтвердил Юра. – Да ты что, мне не веришь? Меня Фурцева сама уговаривала быть главным дирижёром в Большом театре.
– Мания величия, – фыркнул я.
Юра помолчал и сказал:
– Значит, не веришь. Вот посмотри туда, видишь, у стены стоят люди и глаз с меня не сводят.
Я посмотрел: действительно, там было человек пять гостей, которые внимательно издалека следили за нами.
– Так вот, – продолжал Юра, – завтра они всем будут рассказывать, что они пили в одной компании с самим Темиркановым.
Я спросил:
– А что же ты в Большой не пошёл?
– А мне и у Мравинского хорошо, – сказал он. – Давай сматываться отсюда. Захватим пару девушек и смоемся.
Я говорю:
– Ладно, пойду приглашу кого-нибудь потанцевать, познакомлюсь, и поедем.
Он сказал:
– Какой познакомлюсь. Пошли.
Мы подошли к сидящим вдоль стены женщинам. Юра сказал:
– Ты и ты.
Две девушки послушно встали и пошли с нами. Одна, высокая, – с Юрой, другая, миниатюрная, – со мной.
Дальше малоинтересно. Помню только, что мы с миниатюрной легли спать на диван в узкой комнате. Юра сидел на стуле перед нашим диваном и приговаривал, обращаясь ко мне:
– Ну что, ты так и будешь лежать? Обними девушку.
Мы умирали со смеху. Минут через пять Юра уехал.
На другой день они с Веселовским пропали. Их разыскивали, но найти нигде не могли.
У нас шёл последний концерт. В середине первого отделения в филармонию дозвонился Веселовский и сказал своему заму:
– Начинайте первое отделение без меня.
11 часов вечера. Мы в поезде «Красная стрела». Осталось пять минут до отъезда, Веселовского нет.
За три минуты до отхода поезда они появились – Веселовский и Темирканов. Они шли под ручку, и так осторожно, будто боялись расплескать то, что их переполняло.
Темирканов подвёл Веселовского к двери в вагон и тихонько подтолкнул его в спину. Витя упал в вагон, на руки Резникова. Так закончилась наша гастроль в Ленинграде…
Больше я с Темиркановым никогда не встречался. Не делал никаких попыток найти его, потому что всё потом про него узнал.
Великий дирижёр, который после Мравинского принял его оркестр. Симпатичный был парень, к тому же и с юмором.
Виктория Токарева
Мы с Викой печатались в «Клубе 12 стульев» и потому были знакомы и даже приятельствовали. У неё были свои сложные отношения с завотделом юмора Виктором Веселовским. Однажды они рассорились, а у нас намечалась поездка в Томск.
Я ей позвонил, сказал, чтобы помирилась с Витей, я знал, что у Вики с деньгами плохо, а поездка в Томск была выгодная.
Так мы вместе съездили на гастроли в Томск. Там они снова с Витей разругались.
В Москве Вика мне позвонила и сказала, что она придумала месть Веселовскому. Она решила подогнать к зданию ЛГ ассенизаторскую машину, вставить трубу в окно кабинета Веселовского и загадить весь его кабинет.
– Хороший план, – сказал я, – но кабинет Вити на пятом этаже, и труба туда не достанет.
– Ладно, – сказала Вика, – я что-нибудь ещё придумаю.
Через некоторое время она помогла мне поступить на Высшие сценарные курсы. Набирал абитуриентов её друг и соавтор, Георгий Данелия.
Вика позвонила ему и попросила прочитать мои рассказы. Потом были экзамены, и я два года проучился на замечательных курсах, где нам показывали лучшие мировые фильмы.
Когда-то мы встретились в Юрмале. Прошли с ней пешком от Дубулты до Майери. Сели чего-то попить. Она мне сказала, что всё у неё прекрасно. Всё замечательно. Хотя я знал, что именно тогда Данелия женился.
Месяца через четыре мы с ней встретились в Доме кино. Она сказала:
– Помнишь, мы сидели в Юрмале и я сказала, что у меня всё хорошо?
– Помню.
– А мне тогда было так плохо…
Однажды я ехал в машине, а по «Эху Москвы» шло интервью с Токаревой. Она говорила, что не любит Достоевского, потому что у него плохо с юмором.
Когда мы снова встретились, я ей сказал, что у Достоевского с юмором всё в порядке.
В «Братьях Карамазовых» есть сцена – «Мальчики на базаре». Её просто можно исполнять со сцены как юмористический номер.
Вика сказала:
– Если говорить честно, то я его просто не читала.
А однажды я ей рассказал свой замысел пьесы.
Она мне позвонила на другой день, в семь утра:
– Лёня, я всю ночь не спала, отдай мне этот сюжет. Ты всё равно хорошо не напишешь.
Я не мог ей отказать, и она написала рассказ «Сладкие объедки». Но это не лучший её рассказ. А в основном пишет так, что не оторвёшься.
Муслим Магомаев
В сентябре 2002 года я ездил на шестидесятилетний юбилей Муслима Магомаева в город Баку.
Юбилей отмечался широко. Главный концерт проходил в зале на три тысячи человек. На нём, естественно, присутствовал Гейдар Алиев – президент Азербайджана.
Я выступал в первом отделении. Прежде чем читать свой номер, я сказал, что Муслим, несмотря на свою великую славу, человек очень скромный. Когда я вёл концерты и приезжал выступать Муслим, я спрашивал его, когда он хочет выйти на сцену.
И он неизменно отвечал мне: «Когда вам удобно, тогда я и пойду».
Для артистов это редкость, а тем более для знаменитых артистов.
А он был такой знаменитый, что однажды после концерта поклонники несли Магомаева к машине от концертного зала до вокзала.
А одному случаю, связанному со славой Магомаева, я был свидетель.
С группой артистов мы были на гастролях в Усть-Каменогорске. Мы обедали в ресторане с очень популярным в то время Евгением Моргуновым.
После обеда он пригласил меня к себе в номер. Я пришёл к нему где-то через час. Моргунов лежал в белом халате на постели. Вдруг приоткрылась дверь ванной, и женский голос произнёс:
– Муслик, принеси мне халат.
Моргунов встал с постели, отнёс халат в ванную и вернулся назад.
Я спросил:
– Женя, а почему она тебя называет Муслик?
– Да понимаешь, она не хотела идти со мной, тогда я сказал, что я – Муслим Магомаев, и она пошла.
Рассказ имел оглушительный успех на дне рождения Муслима.
У меня оставался только один вопрос: где он в те времена нашёл женщину, которая не знала, как выглядит Муслим Магомаев?
Марина Неёлова
Когда-то в конце 1960-х, а может, это уже было начало 1970-х, я, уже выпускник МАИ, продолжал заниматься в своём родном институте самодеятельностью.