— Тогда забудь.
Я иду к двери, но он хватает меня за локоть и заставляет посмотреть ему в глаза.
— Я не знаю, кто еще может мне помочь.
— Танцы или ничего, — говорю я, стоя на своем.
Карлос сжимает челюсти.
— Ладно. Танцы. Но тебе придется надеть платье… и каблуки. И я говорю не о бабушкиных колодках.
— У меня нет туфель на каблуках.
— Купишь. — Он протягивает мне руку. — Договорились?
Я еще с секунду размышляю, но в конце концов беру его руку и крепко пожимаю ее.
— Договорились.
Я стараюсь скрыть свое воодушевление, но я не могу просто пожать ему руку. Я распахиваю руки и крепко его обнимаю. Думаю, он удивлен моей реакцией, но мне все равно. Я буду танцевать! И не с кем-нибудь… а с Карлосом, который, пожалуй, лучше, чем кто-либо еще, подходит для роли фальшивого бойфренда. Вот если бы еще убрать из всего этого фальшивость…
Я подбираю Карлоса у здания «Горизонтов» в пять и еду вместе с ним в Хайлэндс. Целая группа собралась в ожидании нас возле своих мольбертов, сгорая от нетерпения порисовать. Я отвожу Карлоса к Бетти Фридман, администратору, которая составляет расписание занятий.
— Бетти, это Карлос, — говорю я, представляя его. — Он будет помогать мне сегодня.
Бетти смотрит на нас.
— Спасибо, Карлос. Рада, что ты здесь. Все так воодушевлены, что смогут порисовать людей. Мы пригласили местного художника помочь нам сегодня.
Мы идем следом за ней в комнату отдыха, где парень в черной водолазке и узких черных брюках расставляет баночки с красками.
— Вот твои модели, — говорит ему Бетти. — Киара и Карлос, это Энтони Солей.
— Я принесла костюмы, — говорю я Энтони, доставая красную клетчатую рубашку и ремень для Карлоса и платье девушки-ковбоя для себя. Я одолжила их в школьном театральном кружке.
Карлос бросает взгляд на костюм и отступает на несколько шагов.
— Ты ничего не говорила о костюмах.
— Разве?
— Точно нет.
— Прости, — говорю я ему. — Нам придется переодеться.
Бетти указывает на соседнюю комнату.
— Вы можете переодеться в конференц-зале, если хотите. Или подождите, пока одна из гостевых уборных освободится. Хотя я только что видела, как миссис Хеллер заняла ближайшую к нам, и, думаю, она не скоро оттуда выйдет.
Карлос берет у меня рубашку и ремень и направляется в конференц-зал. Я иду следом со своим платьем.
— Напомни мне, пожалуйста, почему я согласился на это?
— Потому что ты хотел сделать для меня что-нибудь хорошее, — говорю я ему, запирая нас в комнате, чтобы кто-нибудь ненароком не зашел, пока мы переодеваемся.
— Точно. — Он стягивает с себя футболку, обнажая твердый, как камень, пресс, на который с завистью бы смотрел любой парень и пускала бы слюни любая девушка. — В следующий раз, когда я соглашусь сделать что-нибудь хорошее, влепи мне пощечину. — Он смотрит на меня, и усмехается. — Шучу.
— Я поняла.
Я надеваю платье из джинсы и кружева через голову, радуясь, что стол хотя бы частично скрывает меня. Когда платье село, я вытаскиваю руки из своей рубашки и отбрасываю ее в сторону, затем выбираюсь из своих штанов. Ого! Это платье очень короткое. Очень, очень короткое. Я опускаю взгляд на свои голые ноги и стараюсь натянуть подол чуть ниже, но там столько слоев кружева, что оно торчит в разные стороны, как цветочные лепестки.
— Пожалуйста, не говори, что мне и правда нужно надеть этот ужасный ремень, — говорит Карлос из другого конца комнаты, застегивая огромную серебряную пряжку.
— Представь, что ты чемпион родео, — говорю я ему.
— Скорее уж чемпион по боксу, судя по размеру этой штуковины. А что у тебя за костюм? Надеюсь, ты выглядишь не менее глупо, чем я.
Я смотрю на свое короткое кружевное платье с пришитым спереди искусственным корсетом из джинсы.
— Выйди из-за стола, чтобы я тебя видел.
— Нет.
— Да ладно тебе. Мы же теперь пара, разве нет?
— Мы притворяемся парой, Карлос.
Он садится на краешек стола.
— Я тут подумал… Раз уж мы с тобой знаем, что это никуда не зайдет, мы могли бы, ну, знаешь, проводить больше времени друг с другом.
— И что это значит? — спрашиваю я.
— Ну, знаешь, чаще что-нибудь делать вместе. Ты заставляешь меня смеяться, Киара, а у меня сейчас такой период в жизни, когда положительные эмоции точно не будут лишними. — Он обходит стол, чтобы посмотреть на мой наряд, и одобрительно присвистывает.
— Красивые ноги. Тебе стоит почаще их показывать.
Я пожимаю плечами.
— Я подумаю над этим.
— Над тем, чтобы почаще показывать миру свои ножки, или над тем, чтобы проводить больше времени со мной?
— И над тем, и над другим.
Хоть идея проводить с ним время и кажется заманчивой, мне нужно позаботиться о своем сердце. Если я соглашусь на это, мне придется выстроить эмоциональную стену, чтобы не позволить себе слишком им увлечься. И я не знаю, смогу ли сделать эту стену достаточно крепкой.
В комнате отдыха я представляю Карлоса Сильвии, Милдред, мистеру Уиттэкеру и другим. Сильвия хватает меня за рукав.
— А он красавчик.
— Я знаю. Беда в том, что он тоже в курсе.
Милдред подзывает Карлоса.
— Дай-ка я на тебя погляжу. — Она смеривает его взглядом с ног до головы. — Я сразу обратила на тебя внимание. К чему все эти татуировки? Они делают тебя похожим на хулигана.
— Подозреваю, что я и есть хулиган, — говорит он ей. — Что бы это ни значило.
— Это значит, что от тебя жди проблем, — говорит Милдред, тыча в него своей кисточкой. — Проблем, и только. Мой муж тоже был хулиган. Куда бы он ни пошел, всюду за ним беда. Катался на своем мотоцикле, будто Джеймс Дин.
— Что с ним случилось? — спрашивает Карлос.
— Старый пройдоха погиб десять лет назад в автокатастрофе. — Она треплет Карлоса за щеку. — Ты немного похож на него. Подойди ближе.
Когда он подходит, она закрывает глаза и протягивает руки к его лицу, едва водя по нему кончиками своих пальцев. Карлос не шевелится, позволяя ей перенестись фантазиями в лучшие времена и представить, что она трогает не его лицо, а лицо своего мужа. Милдред вздыхает и открывает глаза.
— Спасибо, — шепчет она со слезами, выступившими на глазах.
Карлос кивает, молча принимая благодарность за подарок, который он только что ей сделал. Я стою и смотрю на него в восхищении. Снаружи Карлос может казаться грубым придурком, который никого к себе не подпускает. Но когда я вижу, как наружу показываются запрятанные в нем тепло и сострадание, я чувствую, как моя внутренняя стена дает трещину.
— Итак, начнем наш урок, — говорит Энтони.
Он установил посреди комнаты небольшой помост.
— Вы двое, — говорит он, показывая на нас. — Становитесь сюда и позируйте.
Карлос первым забирается на возвышение, а потом берет меня за руку и помогает мне подняться.
— Теперь что? — спрашивает он.
— Мы должны позировать, — шепчу я.
— Как?
Энтони хлопает ладонью по сцене, привлекая наше внимание.
— Я скажу как. Киара, положи руки ему на плечи. Карлос, возьми ее за талию.
Мы делаем, как он говорит.
— Вот так? — спрашиваю я, стараясь не обращать внимание на то, каково это — чувствовать руки Карлоса на своей талии.
— Вы как будто боитесь приблизиться друг к другу, — говорит Энтони. — Ты слишком зажата, Киара, подайся к Карлосу верхней частью тела. Да, вот так. Теперь согни одно колено… Карлос, держи ее как следует, иначе она упадет… Киара, посмотри на него так, как будто ты влюблена и ждешь, когда он тебя поцелует… а ты, Карлос, смотри на нее так, словно Киара — девушка, которую ты ждал всю свою жизнь. Идеально! — хвалит он. — А теперь замрите и не шевелитесь следующие полчаса.
Он поворачивается к воспитанникам Хайлэндс и начинает рассказывать о силуэтах и человеческих формах… но вскоре я перестаю различать, о чем он говорит, потому что теряюсь в глазах Карлоса.
— Ты здорово повел себя с Милдред, — говорю я ему. — Я оценила, что ты пришел сюда.
— А я оценил, что ты надела это платье.
Все следующие полчаса, которые мы стараемся не шевелиться, я смотрю в глубокие темные глаза Карлоса, а он смотрит в мои. Даже несмотря на то что мое тело уже затекло, в душе у меня хорошо и спокойно. Мне не остается ничего другого, как сказать:
— Я приняла решение.
— О чем?
— О нас. Думаю, мне бы хотелось проводить с тобой больше времени.
Он изгибает бровь.
— Правда?
— Да.
— Что, и руки пожмем друг другу, чтобы скрепить сделку?
— Мои руки вообще-то сейчас немного заняты, — говорю ему я.
Он улыбается своей самодовольной улыбкой, без которой он не был бы Карлосом.
— Твои руки, может, и заняты, но губы нет.
33. Карлос
ОБЫЧНО ПО УТРАМ меня будит голос Брэндона, напевающего свои глупые песенки, которые застревают у меня в голове: «Доброе утро, доброе утро. Мы на своих местах, с улыбками на устах. Прочь сон, прочь лень, начинаем новый день!» Это кого угодно с ума сведет. Но сегодня меня будит не младший брат Киары, а голос Така, разносящийся по коридору. «Ла кукарача, ла кукарача, я но пуеде каминар, порке но тьене, порке но фальта, не помню дальше, ла-ла-ла!» И если Брэндон раздражает меня невольно, то Так словно сделал целью своего существования выводить меня из себя.
— Ты хоть когда-нибудь затыкаешься? — кричу я, надеясь, что он услышит меня в коридоре.
— Эй, амиго! — восклицает Так, распахивая дверь. — Проснись и пой!
Я приподнимаю голову с подушки.
— Я что, забыл запереть дверь, чтобы такие, как ты, не могли войти?
Он вертит в воздухе разогнутую скрепку для бумаг.
— Нет, не забыл. Но, к счастью для меня, я знаю, как пользоваться волшебной отмычкой.
— Убирайся.
— Мне нужна твоя помощь, амиго.
— Нет. Исчезни.
— Ты так меня ненавидишь, потому что я нравлюсь Киаре больше, чем ты?
— Это ненадолго. Выметайся отсюда. Сейчас же, — говорю я ему.