Но еще раз: я не верю в обещания. И почему только все люди на них ведутся?
Когда входит Кено, я тут же замечаю, что он меня игнорирует. Обычно я бы даже внимания не обратил, но сегодня все пялятся на меня так, как будто на моем лице поселилась внеземная форма жизни. Рад, что они не видели меня в воскресенье. Сейчас я выгляжу в сто раз лучше. Бергер входит в комнату, бросает на меня один взгляд и тут же выходит обратно. Конечно же, через минуту появляются Кинни и Морриси. Морриси показывает на меня.
— Карлос, идем с нами.
Они вдвоем сопровождают меня в небольшую комнатку в конце коридора. Это похоже на процедурный кабинет в больнице со шприцами и баночками для анализов на полках вдоль стен. Но есть одно различие. Тут в углу стоит туалет, отгороженный от посторонних глаз свисающей с потолка занавеской. Морриси показывает на мое лицо.
— Твой опекун предупредил, что тебя не будет с нами в понедельник и вторник. Он сказал, что ты подрался. Хочешь посвятить нас в подробности?
— Не особо.
Кинни подходит ко мне.
— Хорошо, Карлос, дело вот в чем. Судя по тому, как ты выглядишь, мы подозреваем, что на прошлой неделе ты связывался с нелегальными делами. Драки обычно случаются под воздействием алкоголя и наркотиков. Мы берем у тебя мочу на тест. Иди помой руки вон в той раковине.
Я закатываю глаза. Мне очень хочется объяснить им, что не обязательно быть наркошей, чтобы тебе надрали зад, но вместо этого я просто пожимаю печами.
— О’кей, — отвечаю я, помыв руки. — Просто дайте мне банку, и покончим с этим.
— Если тест окажется положительным, ты исключен, — говорит Морриси, открывая один из шкафчиков и доставая баночку для мочи. — Ты знаешь правила.
Я протягиваю руку за банкой, но Кинни останавливает меня жестом.
— Позволь сначала объяснить, что тебе нужно сделать. Ты должен раздеться в нашем присутствии до нижнего белья и только потом зайти за занавеску и помочиться в баночку.
Я швыряю свою футболку на один из стульев, затем выбираюсь из джинсов. Я широко раскидываю руки и верчусь перед ними.
— Довольны? — спрашиваю я их. — На мне нет контрабанды.
Морриси отдает мне банку.
— У тебя четыре минуты. И не смывай за собой, иначе придется проделать все еще раз.
Я захожу за шторку с баночкой в руке и писаю. Должен признать, мне стыдно оттого, что Морриси и Кинни слышат, как это происходит, хотя для них это просто обязанность, к которой они давно привыкли.
Когда я закончил и оделся, мне велели снова вымыть руки и вернуться к группе. У них не будет результатов до завтрашнего дня, так что до тех пор все идет по расписанию. Когда я вхожу в комнату, на меня таращатся все, кроме Кено. Очевидно, им знакома процедура и они поняли, что у меня брали анализы.
— Добро пожаловать назад, — говорит Бергер. — Наверное, у тебя выдалась тяжелая неделя. Нам тебя не хватало.
— Я был прикован к постели.
— Хочешь рассказать нам об этом? Все, чем делятся в этой комнате, остается в ее стенах. Правда, ребята?
Все кивают, но я замечаю, как Кено что-то бормочет себе под нос и по-прежнему избегает смотреть на меня. Он что-то знает, и мне нужно выяснить что. Но застать его в одиночестве довольно трудно, потому что после каждой встречи он уходит довольно быстро.
— Пусть сегодня говорит кто-нибудь другой, — отвечаю я.
— Он встречается с Киарой Вестфорд, — встревает Зана. — Я видела, как он обнимал ее, когда они шли по школьному коридору. И моя подруга Джина видела их вместе за ланчем и слышала, как он пригласил ее на выпускной бал.
В последний раз я делился чем-то с публикой.
— Ты когда-нибудь перестаешь совать нос в чужие дела? — спрашиваю я Зану. — Серьезно, тебе больше заняться нечем, кроме как обмениваться сплетнями со своими глупыми друзьями?
— Пошел ты, Карлос.
— Довольно, Зана, здесь не разговаривают подобным образом. Я не потерплю ненормативной лексики. Делаю тебе предупреждение. — Бергер берет ручку и записывает какое-то дерьмо в свой блокнот. — Карлос, расскажи мне о бале.
— Нечего рассказывать. Я просто иду на него с девушкой, вот и все.
— Это особенная девушка?
Я смотрю на Кено. Если он знаком с кем-то из людей Девлина, он может передать им эту информацию. Неужели Бергер и правда наивно полагает, что наши разговоры не покидают этих стен? Как только мы выходим из этого здания, готов поспорить, Зана тут же достает телефон и разбалтывает своим глупым друзьям все, что только может выжать из наших историй.
— У нас с Киарой… все сложно, — говорю я группе.
Сложно. Кажется, это слово в последнее время стало определением моей жизни. Остальная часть занятия посвящена Кармеле, которая жалуется на своего старомодного отца. Он запрещает ей поехать с друзьями в Калифорнию на зимние каникулы. Кармеле бы понравилось жить с такими родителями, как Вестфорды, которые верят, что каждый человек должен отыскать свой собственный путь и набить свои собственные шишки (а когда ты их все же набьешь, они окружат тебя заботой и не отойдут ни на шаг). Они полная противоположность родителям Кармелы.
Когда нас отпускают, я выхожу из здания следом за Кено.
— Кено! — окликаю я его, но он не останавливается. Я тихо выругиваюсь и ускоряю темп, чтобы нагнать его прежде, чем он сядет в машину. — В чем, черт возьми, проблема?
— У меня нет проблем. Уйди с дороги.
Я преграждаю ему путь к машине.
— Ты работаешь на Девлина, не так ли?
Кено озирается по сторонам, словно подозревает, что за нашим разговором следят.
— Убирайся прочь.
— Ни за что, чувак. Ты что-то знаешь — и это значит, что мы с тобой теперь лучшие друзья. Я буду драть твою задницу, пока ты не расскажешь мне все, что у тебя есть на меня или Девлина.
— Ну ты и pendejo.
— Меня оскорбляли и хуже. Не испытывай мое терпение.
Он кажется немного обеспокоенным.
— Тогда забирайся в машину, пока нас не заметили.
— В последний раз, когда я слышал эту фразу, мне надрали задницу пятеро pendejos.
— Просто делай, как я сказал. Иначе никаких разговоров.
Я собираюсь запрыгнуть через окно, но потом вспоминаю, что только у машины Киары не открывается пассажирская дверь. Кено выезжает с парковки. Алекс ждет меня в мастерской. Он вне всяких сомнений пришлет за мной кавалерию, если я вскоре не покажусь, поэтому я набираю его.
— Где ты? — спрашивает меня брат.
— С… другом. — Вообще-то он мне не друг, но нет никакой необходимости вызывать у Алекса подозрения. — Встретимся позже, — говорю я и кладу трубку прежде, чем он начнет о чем-то заливать.
Кено не говорит ни слова, пока мы не приезжаем к маленькому многоквартирному дому на окраине города.
— Иди за мной, — произносит он и заходит в здание.
Внутри Кено по-испански здоровается со своими ма и сестрами. Он представляет меня, после чего мы уходим в глубь квартиры. Его крошечная спальня кажется мне до странного знакомой. Я бы, наверное, с ходу узнал комнату любого мексиканского парня-подростка. Молочного цвета стены увешаны семейными фотографиями. На одной из них висит мексиканский флаг. Глядя на него, а также на красные, белые и зеленые наклейки на столе, я сразу же чувствую себя комфортнее, хоть я и должен оставаться с Кено начеку. Я все еще не уверен, в какую игру он играет.
Он вытаскивает пачку сигарет.
— Курить хочешь?
— Нет. — Никогда не любил этого, несмотря на то что меня вырастила кучка курильщиков. Mi’amá курит, и Алекс тоже курил, пока не начал встречаться со своей Мисс Вселенная. Если бы он предложил мне пару таблеток викодина, я бы не отказался. С воскресенья я почти не вылезал из постели, и мое тело все еще не пришло в норму.
Кено пожимает плечами и прикуривает.
— Морриси взял у тебя сегодня анализы на наркотики, да?
Видимо, мы сначала походим вокруг да около, прежде чем перейти к разговору, ради которого он привез меня сюда.
— Да.
— Думаешь, прокатит?
— Я не переживаю на этот счет. — Я отклоняюсь на подоконник и наблюдаю за тем, как Кено, сидя на стуле, пускает дым. Чувак выглядит так, словно в его жизни вообще нет забот, так что мне даже становится завидно.
— У Бергер чуть инфаркт не случился, когда она тебя сегодня увидела.
— Ты ведь знаешь, что можешь говорить со мной по-испански.
— Да, но если я заговорю по-испански, моя ма поймет, о чем мы треплемся. Уж лучше пусть остается в неведении.
Я киваю. Всегда лучше, когда родители ни о чем не подозревают. К сожалению, мне все же пришлось позвонить вчера дяде Хулио и посвятить его в происходящее. Он пообещал, что за Луисом и mi’amá присмотрят, не вызывая у них лишних подозрений. Он не был рад, когда услышал, что я впутался в какие-то дела с Девлином, но он всегда считал меня неудачником, так что не сильно удивился.
В такие моменты мне хочется доказать, что я не совсем бесполезен, но вряд ли это произойдет. Ведь я был неудачником почти всю свою сознательную жизнь. Я чувствую себя немного лучше, зная, что Киара и ее родители верят, будто каждый человек в любой момент может начать жить с чистого листа.
— Так, значит, ты встречаешься с этой девчонкой, Киарой, да? — Он выпускает облако дыма. — Она горячая?
— Ты даже не представляешь, — говорю я. Кено понятия не имеет, кто такая Киара, ведь он не учится во «Флэтайрон». Я вспоминаю Киару, одетую в футболку с надписью «НЕ БОЙСЯ РАБОТЫ — ОДОЛЕЙ ВЫСОТЫ!». Должен признать, она не принадлежит к типажу девушек, обычно привлекающих меня, и я уверен, что Кено она бы совсем не понравилась. Но в последнее время я не могу представить себе девушку сексуальнее той, которая умеет спаивать провода или печь печенье с магнитами. Мне нужно перестать так много думать о ней, но я не могу. И не хочу. Может быть, я сумею справиться с этим после бала. Кроме того, мне нельзя упускать ее из виду, чтобы защитить от Родригеса и Девлина.
Кстати о Девлине…
— Кончай треп, Кено. Расскажи мне, что знаешь.