– А что за запрет? – поинтересовался любопытный разведчик.
Айгуль нахмурилась, недовольная, что ее перебили, но ответила:
– Существует поверье, что за Красным туманом в башне живет тварь, знающая секрет вечной жизни. Говорят, она бродила по миру со времен Последней войны, ища себе смерти. Но любой, кто пытался убить ее, умирал сам. Наконец она нашла пристанище в древней башне, подпирающей небо, и с тех пор живет там. Любое живое существо, перешагнувшее границу тумана, исчезает навсегда. Но некоторым раненым тварь дарит жизнь, и с тех пор они становятся проклятыми.
– Угу, – кивнул Дунай. – У нас в Кремле такие сказки тоже любят травить. Особливо зимой, когда делать нечего.
Айгуль бросила на него такой взгляд, что, будь Дунай ледяной статуей, мгновенное испарение ему было бы гарантировано. Но разведчик лишь поднял руки в примирительном жесте:
– Всё-всё, молчу. Прям слово нельзя сказать…
– Вот и молчи, – проворчала девушка. – Авось за кремлевского сойдешь, а то как-то порой не верится.
– Так что дальше было с тем кешайном? – съехал со скользкой темы хитрый разведчик.
– Дальше на следующий день в стойбище пришел совершенно здоровый воин. Его лицо вместо страшной, гноящейся раны пересекал лишь тонкий шрам. Правда, с того дня он не сказал ни слова. И рубиться стал так, как никто из кешайнов, с детства воспитывавшихся с мечом и луком в руках…
– Погоди-ка! – снова перебил ее Дунай. – Со шрамом, пересекающим все лицо, говоришь? Так этот самый тип и вырубил меня возле Садового кольца, когда я… впрочем, ладно, неважно. Проклятый, ишь ты! А машется как ветряная мельница во время урагана. Меня б кто так проклял, чтоб я мечом работал, а клинка не видно было.
– Ты, может, все-таки помолчишь? – поинтересовалась Айгуль.
– Ладно, – буркнул Дунай. – Ну прямо реально слова не скажи…
– А где сейчас тот воин? – прохрипел я. – И как найти Красный туман?
Вместо ответа Айгуль отстегнула с пояса небольшой кожаный бурдюк и протянула мне.
Холодная вода смочила горло и почти моментально ударила в голову не хуже хорошего вина. Я протянул девушке обратно кожаную флягу, изготовленную по старинной технологии восточных народов, и кивнул в знак благодарности.
– Где тот воин, Дунаю лучше знать, – задумчиво сказала она, втыкая в горлышко бурдюка плотно пригнанную пробку. – Насчет тумана я не ведаю, это секрет высших хайнов, жрецов и правителей нашего народа. Но он точно здесь, на мертвых землях Московии. А где именно, думаю, знает он.
И показала глазами на раненого, внимательно прислушивающегося к разговору.
– Знает, знает, – закивал волосатой башкой разбойник, недавно пытавшийся цапнуть меня за ногу. – Только Зюн боится, что не дойдет. Вы помочь Зюну дойти до Красный туман? Тварь поможет Зюну. Зюн и руку прихватил, тварь оживит ее и приставит обратно.
Для наглядности трупоед, покопавшись здоровой рукой в своих лохмотьях, вытащил и продемонстрировал обрубок собственной конечности, покрытый черной коркой спекшейся крови.
– Тьфу, мерзость, – плюнул Дунай. – Лучше б я башку ему состриг, ей-богу.
– Уж как получилось, начальник, – ощерился разбойник. – Зато теперь Зюн помогать вам…
– А мы помогать Зюну, – философским тоном завершил Дунай. – Кто б мог подумать, что мне придется тащить эту кучу вонючего тряпья вместе с его фрагментами в какой-то Красный туман неизвестно за каким хреном, вместо того чтобы идти куда собирались.
– У тебя совесть есть? – поинтересовалась Айгуль. – Вообще-то у тебя перед Снайпером должок имеется.
– Так я и не против, – с явным неудовольствием проворчал Дунай. – Меня довесок зело напрягает…
Честно говоря, я пока не чувствовал в себе сил оторвать пятую точку от верстака и переться искать какой-то сказочный туман. А вот разговоры поговорить да заодно прояснить ситуацию – это никогда не вредно.
– Сами-то вы откуда и куда идете? – спросил я.
Айгуль с Дунаем переглянулись.
– Длинная история, – сказал разведчик. – Давай как-нибудь потом расскажу. Или за меня кто расскажет.
– В смысле? – не понял я.
– Ну, может, о нашем с Айгуль походе кто-нибудь легенду придумает, как вот о Красном тумане, – улыбнулся Дунай. – Ты, главное, выживи, воин, а там и сказкам-россказням черед настанет.
Н-да… Парень умел не только мастерски рубиться мечом, но и ловко уходить от тем, на которые не был настроен говорить. Ну что ж, его дело.
За моей спиной послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся металлическим позвякиванием. Я, с трудом проворачивая шеей все еще чугунную голову, обернулся.
Удивить меня было сложно – слишком многое я повидал за последнее время. И даже как-то привык к боевым роботам, невиданным мутантам и прочей нечисти. Но данное существо и вправду выглядело необычно даже для этого мира.
К нам приближался мутант ростом более двух метров. Причем не факт, что мутант, может, и киборг… В общем, не знаю я, как обозвать существо, наполовину состоящее из плоти, а наполовину – из металла.
Тело монстра покрывал явно самопальный доспех, сработанный из бронещитов. Нагрудник, похоже, был сделан из «Забора», стального пулестойкого щита, предназначенного для штурмовых групп при проведении спецопераций. Остальные щитки, прикрывавшие плечи, пах и бедра, также были нарезаны из того же «Забора» или его аналогов и соединены фрагментами толстой цепи, раздерганной на звенья.
Ноги монстра были обуты в громадные сапоги. Левая кисть у него отсутствовала, вместо нее на цепи болтался металлический крюк. В дополнение к впечатляющей картине к правому боку ходячего гибрида человека и механизма был присобачен штатовский шестиствольный миниган. Очень удобно, наверно, здоровую руку на него класть, когда не стреляешь. Идешь – а рука, натруженная отстрелом вражьей силы, лежит себе на пулемете. Отдыхает.
– Рекомендую, – сказал Дунай. – Снайпер, это Крюк. Характер положительный, не женат, детей нет. Наверно, потому и положительный, что ни жены, ни детей… Кхм… Крюк, это Снайпер. Характер хреновый, как у меня. Но, так же, как и я, отходчив – особенно когда грохнет того, кто испортил настроение. Насчет жены и детей не знаю, но надеюсь, что коли их и нет, то они непременно будут. Если выживет, конечно.
– Здравствуйте, – вежливо произнес Крюк, слегка наклонив вполне человеческую голову. Если б ниже той головы не бугрился металлом кошмарный «обвес», лицо Крюка можно было бы назвать располагающим.
– Здрасте, – кивнул я, отчего располосованная щека заныла не на шутку. Понятно. Нечего рассиживаться, пока хуже не стало, пора отрывать задницу от верстака и тащиться искать последнюю надежду отравленных и порубанных.
Заметив мое движение, Дунай повернулся к трупоеду:
– Слышь, ты! Бери ноги в руки… э-э-э-э… в руку. И давай показывай, где твой туман.
– Сичас-сичас! Все покажу!
Разбойник вскочил довольно бойко для раненого, из которого вытекло изрядное количество крови. И это со связанными ногами! Поразительная живучесть.
– Надеюсь, ты это про Красный туман бормотал, а не про тот, что у тебя в башке после вчерашней обкурки, – проворчал Дунай, поправляя многоствольный пистолет, заткнутый за пояс. Видел я такие на картинке, кажется, пеппербокс называется. Чтобы засунуть такое объемное чудо между широким ремнем и животом, разведчику пришлось тот ремень слегка модернизировать. Но я понимаю, почему он предпочел кобуре такой способ ношения: многоствольный пистолет выглядел очень грозно, гораздо эффектнее своего потомка – барабанного револьвера. Правда, ползать с ним, наверно, неудобно, приходится пояс вместе с габаритным оружием набок сдвигать. Но для профи это мелочи, а вот понты не чужды и профессионалам.
– Нет, канешна, – ощерился трупоед, показав всю свою оставшуюся дюжину желтых зубов. – Там он, савсем недалеко.
И ткнул грязным пальцем на север.
На север…
Я не суеверен, но под ложечкой у меня слегка кольнуло. Когда обстоятельства складываются так, словно их кто-то складывает специально, это уже не случайность. Это судьба. Ты, конечно, можешь потрепыхаться, высказать фортуне свое веское, мол, «мы пойдем другим путем». Только обычно от этих телодвижений ничего хорошего не происходит. Потому что у каждого из нас в жизни свое предназначение. И тот, кто не следует ему, просто сливается в сточную канаву мироздания, словно никому не нужные, бесполезные отходы…
Нас преследовали. Нет, не бросались кучей, как давешние пятеро лихоимцев, от которых в живых остался лишь один, да и тот с неполным набором конечностей. Шли тихо, скрываясь за остатками зданий, невидимые, неслышные, но осязаемые тем самым шестым чувством, что бывает особенно развито у снайперов, разведчиков и людей, выросших среди дикой природы.
Словом, слежку мы все почувствовали одновременно. Айгуль эдак ненавязчиво поправила перевязь, чтобы в случае чего было удобнее выхватить меч. Дунай вытащил свой шестиствольник, проверил, плотно ли сидят пыжи в стволах, подтянул болт курка – а обратно за пояс пистолет так и не засунул. В руке у разведчика оружие лежало естественно, словно было ее продолжением. Ну и ладно. Подумаешь, идет себе мужик расслабленно, непринужденно, а в руке – дура древняя, жуткая своей необычностью и очевидностью предназначения. Мало ли какие чудеса в этих местах водятся.
Вот, например, идет никуда себе не дуя бронированный мужик с крюком вместо руки, миниганом под мышкой и пустой пулеметной лентой, уходящей в стальной короб на спине. Спрашивается – на фига ему пушка Гатлинга без патронов? Спросите – объяснит доходчиво. А вдруг патроны где-нибудь найдутся? Логично? Вполне.
Правда, может возникнуть и второй вопрос на тему – какого хрена этот живой бронетранспортер тащит фактически на себе двух мужиков. Одного грязного, волосатого, без руки… И второго, маленько почище, с рукой, но практически дохлого, с бледной мордой, развороченной распухшей раной, из которой сочится что-то темно-желтое. Ответ будет тоже логичным. Надо. А кому и зачем надо? Да кто ж его знает. Бывает такое, что кошмарные с виду существа просто берут и делают, вместо того чтобы задавать лишние вопросы…