Что на самом деле связывало двоих жрецов, какие они преследовали цели? По слухам, вскоре после того, как Стефан Арджанский впервые прибыл на Шин, Предстоятель Ордена несколько часов беседовал с ним за закрытыми дверьми. Никто не знал в точности, о чем. Но все, кто был в приемной, слышали громогласное: «Лжец!», — из уст Предстоятеля, человека справедливого и спокойного…
Магистр Зах Орто не слишком винил себя за то, что чем дальше, тем больше поддается сомнениям; и он не находил для себя причин любить то, что видел вокруг. Любил ли свой недобрый и нелепый мир Уво Далт, считал ли он мудрым Закон? Возможно; но в это не верилось. А Заху в последние годы опостылело все: от мощеных дорог Центра до скользких тропок Валканской резиденции. Быть может, дело было в возрасте; просто-напросто, он состарился и устал…
«Уво прав: куда мне до Стефана». — Магистр на миг замер, прислушиваясь: ветер донес обрывки разговора. За сараем, на откосе около поливочного пруда, кто-то был; несколько человек, увлеченно перешептывавшихся. И собака.
Он подошел ближе, стараясь не шуметь. Не столько из желания подслушать, сколько из любопытства — получится или нет? С подветренной стороны пес не должен был его учуять.
— …чтобы продлить свою жизнь, он забирает ее у других. Поэтому там, где проезжает Арджанский волшебник, начинаются эпидемии. Якобы за это его изгнали с Арджа. Но разве такое возможно? — В басовитом голосе рассказчика послышалось сомнение. — Враки это, по-моему.
— А бессмертие разве возможно? — насмешливо спросили его.
— Для человека — нет, но все-таки он белый жрец…
— Но родился же он человеком, — вклинился в разговор третий голос, еще по-мальчишески надтреснутый. — Значит, и умереть должен, как человек.
Магистр Орто вышел из-за сарая:
— Стефан Арджанский стареет намного медленнее обычных людей. Но не бессмертен. Его можно убить, а однажды он превратится в дряхлого старика, уснет лицом в чарке с вином и не проснется. — Магистр оглядел собравшуюся у пруда компанию. — Во всяком случае, так говорит он сам… Добрый вечер!
В воздухе, разгоняя темноту, парил святящийся серп, увитый огнено-золотыми листьями — порождение хьорхи четверых приятелей, никак не желавших учиться уважать старших и не тратить силы по пустякам.
«Дружки Иргиса» могли доставить хлопот кому угодно, потому магистру Орто приходилось видеть их чаще, чем хотелось бы; но сейчас, сквозь дурной туман своих мыслей, он смотрел на четверых молодых мужчин, словно в первый раз. Из подающего надежды «будущего» Ордена они вот-вот должны были стать — да, что там, уже стали! — орденским настоящим; а он, Зах Орто, хоть еще присутствовал здесь, но уже стал прошлым…
Магистр вымученно улыбнулся четверке.
Старший послушник Вэл Ранл, Молчаливый Вэл, вертевший в руках какое-то плетение — самый неприметный из всех и слишком умный, чтобы выбиваться вперед — приветливо кивнул в ответ.
Старший послушник Никар Жог — веселый громила, легко гнувший подковы и обманчиво кажущийся деревенским простаком — неловко привстал и поклонился.
Развалившийся на траве Рик Гау, на ненормально белой коже которого недавно появились первые шрамы от ударов астши, — самый юный из белых жрецов на Шине, бельмо на глазу смотрителя Уво Далта — чуть повернул голову в сторону магистра; точь-в-точь как черный мохнатый пес, лежавший рядом.
Новоиспеченный магистр Иргис Саен, напротив, был для уроженца Шина слишком смугл; черные, как смоль, волосы не давали усомниться в его происхождении. Два десятилетия назад Шанг Саен, простой сапожник из Валкана, взял в жены женщину из дипломатической миссии Ирдакийской ветви Ордена: их странный союз оказался недолгим, но счастливым… Иргис, как и многие полукровки, был талантлив, потому раньше других сдал магистрские испытания. Впрочем, Вэл и Никар не слишком ему уступали, а, может, и не уступали вовсе; что ж до Рика — Рик Гау был белым жрецом, что само по себе дорогого стоило.
— Здравствуйте, Зах-гьон. — Иргис ничем не выдал своей настороженности. Зах помнил его еще мальчишкой: тогда на чумазом смуглом лице отражались все чувства, которые тот только испытывал. Потеряв в Катастрофе мать, Иргис стал сдержанным и угрюмым; но прежним остался взгляд — прямой и острый, всегда подмечавший чуть больше, чем хотели показать окружающие.
Магистр Орто вздохнул:
— Я не собираюсь сегодня никого наказывать, Ирг. Но это не значит, что сидеть под окнами смотрителя Далта — хорошая затея… Вы напрасно его недооцениваете. Кто на этот раз отличился?
Спрашивал он больше для порядка: Никар для таких дел был слишком осторожен, а сам Иргис — слишком честен.
Молчаливый Вэл и Рик-Собачник одновременно подняли руки, подтверждая догадку; пес жреца лениво зевнул.
— Наставник, раз не собираетесь наказывать — может, тогда расскажете, чем закончился разговор? — Иргис не пожелал даже извиниться за товарищей; приходилось признать — нежелание его было вполне понятным.
— Уво сказал мне не баламутить воду, — лаконично ответил магистр Орто.
— Кто бы сомневался, — мрачно хмыкнул Никар.
— Понятно. — Игрис и бровью не повел. — А что случилось еще?
— Ничего.
Гавкнул пес.
— Господин магистр-наставник! — Голос юного жреца прозвучал резко, даже грубо. — Раз уж не дали смотрителю нас поймать — будьте с нами искренни.
Магистр невольно поежился, оборачиваясь. Во всех белых жрецах было что-то пугающее, но Рик-Собачник порой производил впечатление более жуткое, чем Стефан Арджанский и Джара-Поводырь вместе взятые.
Две пары глаз — черные бусины пса и белые, почти лишенные радужки глаза Рика — блестели в неярком свете хьорхи.
— Так в чем дело, Зах-гьон? — голос Иргиса доносился до магистра откуда-то издалека. — Или, по-вашему, мы не имеем права знать?
«Право знать. — Магистр провел рукой по лицу, утирая выступивший пот. Второй раз за сегодня его, Заха Орто, призывали к ответу. Властной уверенности в своем праве услышать этот ответ у Иргиса и Рика было едва ли не больше, чем у Зануды Далта… И уверенности, и, в самом деле, права. — Не ты ли сам сказал: пусть разбираются жрецы?»
— Я не вернусь сюда из Центра. Думаю в скором времени оставить Орден. Я… — Магистр Орто запнулся: до смешного глупо и беспомощно звучали здесь и сейчас все его объяснения.
— Простите и прощайте, ребята, — закончил он разом севшим голосом. — Не слишком злите Зануду: иначе он это вам потом припомнит.
Никар открыл рот, собираясь что-то ответить, но Иргис властным жестом велел товарищу замолчать.
Магистр Орто отвел взгляд и спустился к пруду. От парящего в воздухе серпа хьорхи у воды было почти светло; по мутной глади пруда плавно и бесшумно скользила водомерка.
«Как же сегодня тихо…» — Магистр не знал, о чем думает четверка за спиной, и не хотел знать. У берега плеснула вода, пошли круги: рыбина, вынырнув из глубины, проглотила зазевавшуюся муху. А водомерка скользила и скользила дальше…
— Вы просите прощения за то, что покрывали нас перед Далтом? — прозвучало рядом.
Магистр вздрогнул: он не заметил, как Иргис подошел. Бывший ученик смотрел сверху вниз с высоты своего немалого роста; еще недавно по-мальчишеский нескладный, за последний год ирдакиец стал красив и статен. Вся его фигура источала уверенность и силу.
«Настоящий боец… Настоящий воин». — Магистр Орто взглянул ему в глаза, ожидая увидеть осуждение и насмешку, но смог разглядеть только что-то до жгучего стыда похожее на сочувствие.
— Бросьте, Зах-гьон, — тихо сказал Иргис Саен.
Магистр Орто стиснул зубы, чувствуя, как изнутри волной поднимается, сдавливает глотку горечь, которую он сдерживал до сих пор. До сегодняшнего дня эти ребята, другие послушники, служители, Уво Далт, Орден, какой уж есть — были его семьей, его единственной жизнью: иной он не знал. И он дорожил ими — как умел.
— Когда вы уезжаете — завтра? — спросил Иргис.
— Да. Не хочу, чтоб астши вновь прирос к этим стенам… Нет, — оборвал магистр сам себя. — Просто не хочу затягивать. Вы все… — Он обернулся к остальным, но почему-то не смог разглядеть лиц: все расплывалось перед глазами.
— Тогда, пойдёмте. — Иргис крепко ухватил магистра под локоть, давая понять, что не потерпит возражений. — Я вас провожу и помогу собраться.
Зах Орто вцепился в его руку и позволил увести себя к жилому корпусу.
— Они ушли, — полувопросительно-полуутвердительно произнес Рик-Собачник.
— Да. — Никар, развалясь на траве, разглядывал небо через растопыренные пальцы. — Забери меня тени! Никогда бы не догадался, что старина Зах не слишком-то уважает Книгу. И что готов вот так сбежать. — Он сжал ладонь в кулак.
— Не нам осуждать его выбор. Как думаешь, Хак? — Рик потрепал пса по мохнатому затылку. — Кажется, наставник сомневается — будет ли лучше, если что-то изменится… И я тоже сомневаюсь. От добра добра не ищут.
— А что думает молчаливый Бродяга? — Никар сел и запустил светящимся шариком хьорхи в последнего из четверки.
Вэл Ранл, по-прежнему сосредоточенно переплетавший сухие стебли, пожал плечами:
— Впереди достаточно времени, чтобы изменилось любое решение.
— Ну, раз уж ты считаешь, что времени достаточно — то так оно и есть. — Никар снова повалился спиной на траву, раскинув руки. — Эх!.. Надеюсь, старина Зах еще передумает. Кому — как, а мне будет его не хватать.
— И нам, — тихо сказал Рик. — Да, Хак? Но все еще впереди…
Однако Вэл Ранл ошибался. Время шло гораздо быстрее — и останавливалось гораздо проще, чем им тогда казалось.
Спустя полгода по Валкану и окрестностям прокатится эпидемия струпянки. Оседлые не будут успевать жечь опустевшие дома, и привязанные к стенам осиротевшие астши — как обычно в таких случаях — начнут поддаваться безумию и атаковать выживших людей. Орден вскоре наведет в городе порядок, но среди служителей не обойдется без потерь. Никара не спасет осторожность: он погибнет случайно и нелепо, даже не успев обтрепать магистрские одежды; тело в спешке возложат на общий костер, а скатка с новым форменным плащом так и останется у седла его кобылы.