А вот мертонцы никуда не прятались. Потому что их прикрывала сидевшая за груженой камнями телегой Вайра. Когда первая волна темных болтов уже практически рухнула на стройные ряды наших лучников, эфирэль создала несколько практически незаметных смерчей, которые без труда поглотили снаряды ривлийцев. В итоге, со стороны все выглядело, как недолет.
Я усмехнулся. Один ноль в нашу пользу.
Наш ответ неприятелю не заставил себя ждать. Сразу несколько почти слитных залпов накрыли позиции озадаченных ривлийцев и аталийцев. С противоположной стороны поля послышались крики боли и проклятия.
Ривлийцы было попытались сделать еще один залп, стоя на колене и прячась за своими щитами. Но их снаряды постигла та же участь, что и предыдущие.
А вот мертонцы тем временем по команде своих командиров методично выпускали стрелу за стрелой.
Со стороны неприятеля послышались крики, и под градом наших стрел арбалетчики поспешно отступили за спины легионеров. Те же, в свою очередь видя, что от собственных стрелков толку никакого, после почти слитного хора свистков, прикрываясь ростовыми щитами, двинулись в нашу сторону, при этом постепенно ускоряясь.
Вайра было начала создавать на их пути небольшие смерчи, но я тихо настойчиво произнес, зная, что она меня обязательно услышит:
— Хватит… Экономь силы… Вступишь в бой по моей команде.
Несмотря на то, что мои фейри стали намного сильнее за последнее время, все эти мощные заклинания вытягивали прорву энергии из их источников. Так что я старался привлекать их в крайнем случае.
Кроме того, я хотел, чтобы их существование оставалось для всех тайной как можно дольше. А если и светить их магию, то только под прикрытием. Например, как сейчас, либо так, как мы сделали во время штурмов лагеря Серого жнеца или шато Гардьен.
Если Селина и Вайра относились к этому спокойно, то Игния, которая считала, что я практически не использую ее в своих планах, периодически показывала свой характер. Приходилось постоянно ее контролировать, но здесь уже ничего не поделаешь. Игния — файрэт, потомок могущественных огненных духов. Вспыльчивость и нетерпение — это ее нормальное состояние. Ничего, сегодня у нее будет шанс проявить себя.
Тем временем аталийские легионеры добрались до первых рядов наших укреплений. Канавы и рвы, заполненные грязной водой, стали для них сюрпризом. То тут, то там кто-то из легионеров падал или спотыкался, при этом создавая бреши в строю, куда тут же, словно дикие осы, летели стрелы гленнов.
Но легионеры, подгоняемые своими командирами, продолжали движение, и вот, наконец, до стройных рядов из заостренных кольев и наших порядков добралась первая шеренга с ростовыми щитами и длинными копьями. Дальнейшее продвижение застопорилось.
Столкновение было жестоким и беспощадным. Гулкие удары, лязг железа, крики раненых, частые щелчки арбалетов и луков, ругань командиров — все смешалось в один оглушающий смертельный вой.
Спустя некоторое время я уже понимал, что несмотря на беспощадный натиск неприятеля, дальше, чем они сейчас находились, им не продвинуться. На поле боя возникло некое равновесие. В такой ситуации любой неосторожный или непродуманный приказ командира может все испортить.
Я взглянул в ту сторону, где сейчас развивались на ветру стяги принца Адриана и герцога ди Спинолы. Все три тысячи тяжелых всадников ждали своего часа.
— Ну и почему вы медлите? — одними губами произнес я. — Решайтесь, ваше высочество. Вы же видите, что ваша пехота не справляется.
Мои слова будто были услышаны. С противоположной стороны поля донесся протяжный вой боевого рога. За ним еще один и еще… Эту команду тут же начали дублировать своими свистками аталийские офицеры, и их легионеры начали организованно отступать.
Гулкий, с легкой хрипотцой рев рога повторился, и я увидел, как многотысячная конная лава неприятеля стронулась с места…
Глава 16
Бергония. Берег реки Мируар. Позиции войска герцога ди Спинолы.
— Тому, кто притащит мне голову бастарда, даю мешок золота! — с горящим взором громко объявил принц Адриан за несколько мгновений до того, как конная лава аталийских тяжелых рыцарей сдвинулась с места.
Его слова тут же разлетелись по рядам всадников, и над войском взметнулся могучий радостный рев трех тысяч глоток.
Герцог ди Спинола лишь недовольно поморщился — принц и здесь умудрился ему напакостить. Теперь многие в первую очередь будут думать, как бы добраться до этого наглого бастарда графа де Грамона, чтобы получить обещанную награду.
Мешок золота, даже если он будет небольшим, это достойный риска приз, который способен существенно поправить материальное благосостояние не только бедного рыцаря, но и графа. И всем, похоже, плевать, что этот бастард — страйкер.
А ведь он не простой страйкер… Он — авант. О ранге его врага герцогу Фернандо ди Спинола поведал старший жрец ордена Багряного щита брат Энрико. Это произошло за час до того, как большой отряд Красных плащей, а также Каменных рыцарей покинул армию Золотого льва. Они отправлялись обратно в Аталию. Чтобы, как герцог ди Спинола позднее понял, зализывать раны.
Оказалось, что этот, по сути, еще мальчишка довольно серьезно проредил ряды хваленого ордена, и брат Энрико, получив приказ из Алого храма, уводил с собой около четырех когорт, чтобы совсем не оставить Багряных без армии.
Перед отъездом жрец, не вдаваясь в подробности, туманно намекнул герцогу о том, что этот новый маркграф де Валье вовсе не тот, за кого себя выдает. Что он чуть ли не демон в человеческом обличье.
Спрашивать у жреца, почему тогда он и его братья, вместо того чтобы уничтожить демона, наоборот, бегут поджав хвосты, герцог благоразумно не стал.
Не хватало еще заиметь могущественного врага в лице ордена, который контролирует всю страну. Правда, неожиданно для самого себя, всегда втайне недолюбливавший Багряных ди Спинола обрадовался поражениям этих фанатиков. Он, как опытный придворный, прекрасно понимал, что ослабление ордена позволит поднять голову другим политическим силам Аталии.
Например, прямо сейчас набирала силу партия герцога Рикардо ди Лоренцо, прозванного Золотым львом. И пусть у рода ди Спинола всегда были трения с родом ди Лоренцо, в данный момент можно было с уверенностью утверждать, что их дома в будущем могут стать союзниками. В этом ведь и есть вся соль политики — разрывать старые, отжившие союзы и заключать новые.
Осталось только отомстить за смерть сына и заняться подбором наследника из многочисленного выводка племянников — его младшие сестры, в отличие от герцогини ди Спинола, оказались довольно плодовиты.
Помимо того, что враг оказался не таким, каким себе его представлял герцог ди Спинола, исполнение плана мести здорово усложнялось присутствием в его войске принца Адриана.
Как уже понял герцог, Золотой лев просто избавился от старшего отпрыска Альфонсо V, который, видимо, за последнее время уже успел измотать тому все нервы. Так сказать, переложил проблему с больной головы на здоровую.
Принц Адриан, постоянно прикрываясь изрядно преувеличенной дружбой с его покойным Уго, без зазрения совести возложил снабжение и содержание своей немаленькой свиты на герцога. Так что Фернандо ди Спиноле, помимо собственной армии и легиона, теперь еще приходилось кормить двести бездельников-прихлебателей принца, которые обходились герцогу в кругленькую сумму.
Что же касается его врага… На переговорах, которые инициировал сам герцог, Фернандо успел убедиться в правильности слов старшего жреца. Нет-нет, никакого демона в молодом маркграфе де Валье герцог не распознал. Но он увидел в нем опасного и хладнокровного убийцу. А еще — стратега. Ведь то, как он воспользовался ситуацией, о многом говорит. Благо ни герцог, ни граф ди Милато, командовавший легионом, не клюнули на его уловку.
Чего нельзя было сказать о принце, который кипел от ярости. Он призывал рыцарей ринуться в бой и растоптать сборище каторжников, а их ублюдка предводителя четвертовать и залить в его поганый рот раскаленную смолу.
Когда же первыми, вместо кавалерии, порядки неприятеля атаковали легионеры, принц уже в открытую называл герцога ди Спинолу и графа ди Милато трусами. И как ни печально было признавать, герцог стал замечать недоумение своими действиями даже в глазах его самых старых и преданных соратников. Все они были на стороне принца. Каждый из них прибыл сюда со своими вассалами, чтобы, как и ди Спинола, отомстить за своих отпрысков.
— Неужели мы позволим простолюдинам отобрать у нас нашу победу⁈ — громко кричал принц Андриан, проносясь на своем белом скакуне и в золотых доспехах вдоль строя всадников. Все прекрасно понимали, что он имел в виду легионеров Золотого льва. — Неужели славные и доблестные рыцари Аталии будут спокойно ждать, пока их славу заберут себе какие-то крестьяне⁈
Этот клич принца стал последней каплей, переполнившей чашу терпения, и герцогу ничего не оставалось делать, как отдать приказ об атаке. Ни о каком постепенном выманивании вестонцев из-за их укреплений в чистое поле, как это заранее задумывалось, речи уже не шло.
Протяжно заревел боевой рог — и трехтысячная конная масса, следом за принцем сдвинувшись с места, постепенно начала набирать скорость.
Герцог, как главнокомандующий, в атаке не участвовал, равно как и граф ди Милато, в глаза которому Фернандо ди Спинола старался не смотреть. Он чувствовал некую вину перед командиром легиона за то, что должно было произойти дальше. Ведь всадники вряд ли разминутся с отступающими легионерами. Сегодня многие из них погибнут под копытами своих же соотечественников.
Опозорившихся ривлийцев, болты которых дважды даже не долетели до строя вестонцев, герцогу не было жаль. Фернандо еще предстояло пообщаться с их капитанами, которые выставили ему огромные счета за найм арбалетчиков, а по факту оказались абсолютно бесполезными.
С герцогом в качестве резерва оставалась сотня всадников и двести пеших бойцов. Хотя все уже понимали, что разгром вестонцев близок, и резерв, по сути, не нужен.