— Всё равно я сейчас уродина, пусть и не такая, как ты или Меркурия. — Она пересчитала монеты с прямоугольным отверстием в середине. — Со служанками сейчас договорюсь. Сможем задержаться и на подольше.
Чувствуя себя сбегающими преступниками, девушки ушли в ночь вслед за зыбкой тенью, какой казалась в пёстрой темноте улиц их новая подруга.
Дорога казалась бесконечной и тревожной. Ступать по выпуклым плиткам было непривычно, старинные дома в несколько этажей с наружными лестницами и объёмными крышами казались непривычными, поздние гуляющие непривычно одетыми, да и вообще давящая тишина, малолюдность и полумрак (несколько уличных электрических фонарей горели) в относительном центре города казались нереальными, хотя к лесной тиши Дома Мандаринок девушки уже привыкли. Хотя, возможно, Софи просто вела их наиболее укромными путями, где люди обычно ночью долго не тусовались и при этом не были влиятельными личностями с необходимостью это напоминать.
— Для внимательных не всё то, чем кажется, — неправильно интерпретировала их молчание Софи. — Здесь как будто спокойно, но по ночам здесь иногда очень шумно из-за скандалов, пьяных загулов или разбойного нападения. Вот в этом доме бордель. А то человек не просто так стоит: у него наркотики. Где-то ещё торгуют запрещённым товаром. Однажды у меня было задание выкрасть титановую пластину. Здесь мало металла и он дорого стоит, и…
— Тление проникло даже сюда? — изумилась Хамуцо, перебив её. — Наркотики, пьянь… Тут же живут достойные, нет?
Софи странно на неё посмотрела:
— Тление везде.
— У богатых извращения ещё страшнее, — равнодушно пояснила Эмань. — Хотя это же вроде середняк, так что может тут всё по-классике.
Некоторое время шли молча, пока впереди не замаячил силуэт патрульного.
— Идём спокойно, — Софи поравнялась с девушками и коснулась их рук. — Хамуцо, сними ленту со лба и подвяжи ей волосы на макушке: нам лучше, если он примет тебя за мужчину, а то… В общем, три свободно гуляющие ночью юные девушки — это неприлично и не очень безопасно.
Шалость удалась, никто не воспринял их всерьёз. Да и что плохого они собирались сделать? Просто залезть на пагоду. Это ведь не запрещено законом, они не собираются заходить внутрь, что-то брать, что-то красть или ломать…
Между рядами домов появились просветы. Они вышли к переулку, где на отдельном выделенном пятачке за каменным забором и рядами кустов находился ансамбль прудов, а за ними возвышалась пагода. Где-то на фоне зловеще серела огромная многометровая стена.
— Основная проблема — гуси, которые могут поднять шум. Но я была здесь днём, так что им теперь неохота шевелиться. А насчёт охраны не беспокойтесь, я вас безо всяких проблем проведу, — пояснила Софи, подошла к ограде и начала через неё перелезать. — Сами справитесь?
— После Сушилкиной тренировки-то? — не очень бодро ответила Эмань и полезла следом. Колени у неё дрожали. В рюкзаке, который она взяла с собой, что-то стеклянно звякнуло.
Хамуцо пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить желание убежать: ведь она нарушает правила, а это немыслимо. Однако, когда ноги всех троих коснулись изящной плитки садовой дорожки, обе девушки почувствовали облегчение и некое принятие: раз первый шаг сделан, отступать поздно.
— Идём, — шепнула Софи.
Они подошли к пагоде, которая вблизи оказалась куда выше и неодобрительно позвякивала подвешенными колокольчиками и металлическими пластинками.
— Лезем по колонне в то окно. Прямо сейчас! — скомандовала Софи, прислушавшись. Кажется, к ним кто-то шёл с обратной стороны пагоды.
Сердце у Хамуцо и Эмань бешено забилось, они практически взлетели на крышу первого яруса. Внутренность ритуального сооружения встретила их красноватым мраком с запахом тайных обрядов, дымка, дерева и трав.
— Теперь по лестнице, — повела их Софи.
Девушки думали, что самое сложное позади, но это было несравнимо с тем чувством страха, который они испытывали, стоя на очередном пролёте, пока Софи забегала вперёд, прислушивалась, а иногда с шумом убегала в сторону, чтобы увести кого-нибудь из охраны, и подавала условный знак, чтобы девушки быстрее бежали вперёд по ступенькам. Причём иногда её не было очень долго. Казалась, что эта дурацкая пагода никогда не закончится, потому что высота у неё до стратосферы. Хамуцо могла поклясться, что чувствует снаружи магнитную бурю и беспощадный ливень ультрафиолетового излучения, поскольку озоновый слой давно пройден.
Но наконец воздух стал прохладнее, волосы почувствовали ветер, темнота рассеялась серым, и жительницам земли открылись просветы в мутное тёмно-сизое небо.
— Вот и крыша, — обрадовала девушек Софи, наконец появляясь аж спустя десять минут. — Вылезаем, а то сюда поднимаются.
Выйти в окно, опереться ногами о деревянные перила, цепляться руками за покатую черепицу, лежащую волнами и прыжком переместить сюда свою тушку, когда за спиной начинается полёт на землю в течение примерно сорока метров, — дело сложности примерно запредельной. Но всё же наконец-то над головой вновь оказалось небо, а не бесконечные ярусы.
— Г-господи… — пролепетала Эмань, укладываясь на широкой горизонтальной балке. — Ты, б-блин, что, каждый день так?
— Не каждый, — спокойно ответила Софи, безо всякого страха стоя прямо на краю. Сейчас она была явно в своей тарелке, и в её голосе не чувствовалось никакого смущения и ложной скромности. — Но это того стоит, уж поверьте.
Хамуцо, усилием воли гася ужас, была готова признать, что, в сущности, так и есть, и не зря они в обход охраны взобрались на вершину одной из самых высоких пагод в Эрлитоу. Невероятный древний город вновь раскинулся перед ними, только теперь в ночной теме и с высоты птичьего полёта: тёплым светом горели сотни бумажных фонариков возле главных улиц, жёлтые квадраты окон внушали уют, прохожие с лампами напоминали светлячков. Дома и вовсе казались фантастическими замками. А там, где они втроём тогда шли, было по-прежнему темно и неуютно.
"Неравенство", — подумала Хамуцо и посмотрела в сторону стены, отделяющей второе кольцо от третьего. Она была далеко не такой высокой, как та, что скрывала сердце сердца, и они могли видеть то, что было за ней.
А за стеной мир был другим: но свет был каким-то неуютным, жухлым, а темнота казалась зловещей. Домишки были либо низенькими, точно их уронили с высоты, либо не внушающим доверия нагромождением.
А ещё дальше тянулся смог с рыжими, серо-буро-малиновыми, зеленоватыми отблесками, рёбрами невероятно огромного чудовища торчали кривые трубы. Хамуцо не была фанатом "Властелина колец", как и всего не китайского, но сейчас бы назвала это Мордором.
— Это Предел? — уточнила она у Софи, которая была у неё справа, а слева была крыша.
— Да, это он, — грустно кивнула Софи. — Там очень тяжело дышать, а ещё из-за того, что ши-цза ловят там максимум тех, кто говорит слово против Совета, высок уровень преступности, да и ёкаи прячутся и забирают человеческие сердца именно там. Вот он — идеальный миропорядок, который принесли драконы.
Последнее слово было сказано с горечью, которая больно обожгла Хамуцо. Нет, у Софи не промыты мозги, она что-то чувствует.
— Кстати о драконах, — оживилась Эмань, — что о них известно? Они в Истинном Эрлитоу? Их пятеро?
Софи задумалась, недовольно щурясь.
— Вот точно не могу сказать. Мне ничего не объяснили, но точно могу сказать, что вряд ли они сейчас защищают людей. Скорее всего спят где-нибудь в Нефритовом Чертоге, и сотни слуг следят за тем, чтобы они плесенью не покрылись. И вряд ли их пятеро: Хуанди Байлун же отдал свою силу в форме золотых ядер и её распределили по хра… — тут она осеклась. — То есть, её рассеяли, да. — Она потёрла свои пальцы, Эмань последила за её движением.
— Ну раз рассеяли, то можно выпить за упокой. Зря тащила что ли? — Тайванька вынула из рюкзака бутылку чоудзю.
Глаза Хамуцо с возмущением распахнулись.
— Совсем мозги пропить решила?!
— Тс-с-с… — хором зашикали на неё Эмань и Софи. — Тут охрана!
— Простите… — стушевалась дочь генерала. — Просто пить… нехорошо, так?
Эмань молча сделала глоток и потянула ей бутыль.
Хамуцо поморгала. С одной стороны это возмутительно, а с другой…
Девчачий напиток, нет бы стопку водки в компании друзей отца под их одобрительное улюлюканье, да?
…А с другой они и так нарушили правила.
Да, этой гнилой стране нужна хорошая революция и насильственное внедрение коммунизма, чтобы каждый из ходящих внизу даже во сне мог цитировать Маркса и Ленина!
Великий Мао, какой бред лезет в голову…
— Чего застыла? Уже и ответить мне ниже твоего достоинства? — хмуро вернула в реальность Эмань.
— Спасибо, — Хамуцо взяла бутылку и скромно отпила. Напиток действительно был сладким и не очень крепким. Наверное, надо было много его выпить, чтобы так пьянеть.
— Он спустя время в голову бьёт, — точно прочитала её мысли Эмань и скорее на автомате протянула бутылку Софи. Та вопросительно на неё уставилась.
— Ой, — поняла свою оплошность Эмань, ловя немой укор Хамуцо. — А хотя я вообще с четырнадцати выпиваю, один глоток не страшно.
Софи отхлебнула и сморщилась, точно это была настойка на скорпионе.
— Как мы спускаться-то будем? — неожиданно спросила Хамуцо, имея ввиду скорее алкоголь, чем собственно трудности спуска.
— Всё будет в порядке, — махнула рукой Софи. — У них пересменок будет.
— Ясно, — кивнула Эмань. — А расскажи ещё что-нибудь!
Софи заулыбалась. Вообще всем троим казалось, что они, сидя на высокой крыше точно огромные птицы, пока под ними говорят тысячи огоньков и пестрят сотни оттенков ночи, в то время как сверху тяжёлым пуховым одеялом обволакивает купол неба над небесьем, представляют собой на редкость умилительную и живописную картину. Бутылка вина тоже добавляет свой шарм — такой бунтарский, непристойный, свободный от скрепов и тысячелетних традиций, где цена девушкам была куда ниже любого из мужчин, даже самого отвратительного.