Хамуцо осуждающе на неё прищурилась.
— Не надо орать про гусей.
— А вообще самый крутой металл — это титан. Или вольфрам. Софи, не знаешь, есть ли здесь вольфрам? — задала Эмань совершенно неожиданный вопрос.
— Э-э-э, не знаю… В пещерах к северу может и есть, — неуверенно потеребила пальцы юная ниндзя. — Давайте собираться, пока ещё светло, в темноте успеем нагуляться.
В этот раз они пошли в другую сторону, и хотя здесь дома выглядели повеселее, впечатления у Хамуцо по-прежнему были мрачные, и она не могла понять, отчего.
Рядом протекал канал, днём там плавали лодки, на берегах находились открытые закусочные, веранды, пристани, смотровые площадки, а через серо-голубую ленту протягивались изящные широкие и узенькие мосты.
Но вот троица подошла к старой части города, где камень и древесина построек были крошащимися и выцветшими, деревья превратились в сухостой, а дороги были разбиты, и настроение у Хамуцо ещё больше испортилось, хотя две её спутницы были навеселе.
Вот уже впереди показалась широкая, кургузая, тёмная пагода, выглядевшая так, как будто её пригнула к земле гигантская ладонь. И Хамуцо поняла, что идти туда не хочет.
— Товарищи, — окликнула она впереди идущих, — извините, я, наверное, дальше с вами не пойду. Я тут, у канала погуляю, не волнуйтесь.
Эмань минорно просвистела.
— Назад сдаёшь, да?
Хамуцо подняла брови.
— Никого я не сдаю, просто не хочу мешать вам своим дурным настроением. Просто погуляю.
Софи подошла к ней поближе и мягко взяла за руку:
— Раз тебе плохо, то твои друзья тебе помогут!
Хамуцо покачала головой и мягко вынула свою руку.
— Мне поможет немного тишины. Ещё раз простите.
Эмань сняла рюкзак и теперь что-то пыталась достать.
— Ох, ну какая же ты… ы-ыхть! занудная. Вот, держи! — В руках у Хамуцо очутилась бутылка с алкоголем. — Потом вымоешь пол за двоих. Бай-бай, философ Лао Цзы!
Эмань двинулась к пагоде, увлекая за собой Софи, которая растерянно оборачивалась на оставшуюся на месте Хамуцо. Та оглядела бутылку, сунула её за пазуху и повернула обратно.
"В этом твоя и проблема". Чёрт возьми, в чём? В том, что она пытается помочь? Да разве не в этом смысл, чтобы помогать людям? Хотя… вот смотришь на эти дома, среди которых старые и сладковато пахнут гнилью, но там кто-то живёт… Правда, сейчас все спать легли, по улицам только всякие нехорошие шастают. Вот как этот вдали в темноте — шёл, шёл, свернул куда-то. Тут улицы узкие, пыльные, тёмные, а там, где они сегодня ходили, — светлые, красивые. Нет этой гармонии. Только машина времени из будущего в прошлое… Патруль ши-цза.
— Куда идёте, молодой друг?
— На берег канала, размышлять, — ответила Хамуцо. Похоже, она и правда сильно похожа на парня, а в темноте и не понять, что она с земли. За время общения с обитателями Дома даже нахваталась местных интонаций.
— Не дело, молодой друг, не дело! — хохотнул один из стражей. — Работать нужно, а для этого по ночам надо спать, а не думать. Ну да будет вам, спокойной ночи. В воду не лезьте, там всякие твари водятся, их только веслом по башке и надо. Если вы, конечно, не кормить их собой!
Патруль ушёл, смеясь, а Хамуцо порадовалась, что не сильно их заинтересовала. Её мысли снова вернулись к тому, что всё как-то не так.
Размышляя так, она дошла до берега канала, села на старую полуразвалившуюся лавочку в тени старой расщеплённой ивы почти у самой воды и достала бутылку. Было прохладно, за спиной была насыпь, так что никто не смог бы увидеть её из окна.
Пить одной, конечно, порок, но… Но трогать чужие вещи тоже порок, и забираться на храмы тоже порок, и уходить без ведома наставницы, и сомневаться в законах, и не верить, что мир прекрасен, и начать думать, что старшие не всегда правы, и…
— Вечер добрый. Редко кто приходит к воде поразмышлять, а вот пить — подозрительно часто.
Хамуцо обернулась. В тени насыпи стоял человек неопределённого пола и возраста в старом линялом ханьфу, вероятно, сине-зелёного цвета, с длинными чёрными волосами, кое-как собранными на голове и, вероятно, не очень чистыми, и с повязкой на глазах. Этакая смесь заклинателя и нищего. Кажется, это он шёл вдали, когда на Хамуцо вышел патруль.
— Простите, не стоило вас пугать, просто хотелось предостеречь от пьянства. Это плохой путь, он отравляет ци, — мягко и как будто сам себе сказал незнакомец.
Хамуцо отчего-то стало менее грустно, и она решилась пошутить, надеясь, что это не будет оскорбительно.
— Если выпьете со мной, это не будет считаться пьянством.
Незнакомец улыбнулся.
— Давно никто не приглашал меня, даже посидеть рядом.
Мысленно Хамуцо выдохнула: не обиделся! Наверное, потому что не знает, что за собеседник перед ним.
— Почему же никто не приглашает достойного человека?
— Видимо, из-за жизни в одиночестве мне не удаётся приводить себя в должный порядок, а это расценивается как неуважение, хотя мне кажется, что всякая жизнь достойна уважения хотя бы лишь потому, что продолжает существовать в круговороте энергии. Даже эта старая ива и толстый сом, что булькнул у самых ваших ног, всосав что-то съедобное.
По тому, как прохожий подошёл и сел на край лавочки, держа уважительную, но не отделяющую высших от низших дистанцию, Хамуцо поняла, что он действительно слеп, и повязка, видимо, скрывала серую муть вместо зрачков. Наверное, потому и причёска неаккуратная, и одежда в пятнах, и на шее видна грязь, хотя лицо было чистым. Но это было далеко не так странно, как то, что он сообщил про сома. Ива-то ладно, вид дерева можно определить по почкам и по коре. Или он мог застать её зрячим… если он когда-то был зрячим.
— Прошу прощения, глаза потерялись во время войны, хоть и не воин. Я резчиком по дереву буду, — точно прочитал её мысли незнакомец.
— Не извиняйтесь, если не виноваты, — обескураженно пробормотала девушка. — Я Чан Хамуцо, с земли, сейчас живу в Доме Мандаринок. Могу угостить вас, это рисовое вино, я не отпила ещё, — она протянула незнакомцу бутыль,
— Просто Бирюза, отсюда. Простой житель Тянь-Чжунго. Если непонятно, женщина ли я или мужчина, то это и не имеет значения. В конце концов это две противоположности, содержащие одна другое, а в сущности единое. — Слепец лишь слегка отхлебнул, то тут же сморщился, щёки у него запылали. — Кхе-кхе! Видимо, спустя столько лет Байцзю всё ещё мне не по зубам! Но спасибо!
Байцзю?
Хамуцо взяла бутылку и осторожно коснулась губами напитка. Тут же ей обожгло язык и выстилку щёк, она сморщилась, на глаза навернулись слёзы, а потому она не увидела, как у незнакомца изо рта на миг вырвалось пламя.
Эмань! Сучка! Ебанутая алкоголичка!
Это же крепчайшая водка! Как можно было так подставить?!
— Простите… — пробормотала Хамуцо.
— За что же, вы ведь угостили меня? — не понял незнакомец.
— Это было не то… Просто… просто моя соседка — бывшая соседка, то есть — может выпить больше, чем мой отец, при этом у неё даже голова не заболит. Вот кто портит себе ци.
— Вы ученицы драконов? — уточнил незнакомец. Он держал голову прямо, никуда не поворачивая, потому что всё равно ничего не видел.
— Да, нас трое. Правда, драконов мы этих так не видели. — Чтобы заглушить побочное действие от шутки Эмань, Хамуцо достала из кармана куртки заныканных две сигареты и зажигалку. Предложила незнакомцу покурить, тот отказался. — Си Ши, наставница наша, говорит, что с ними что-то случилось.
Никак курить не бросить… Недели не продержалась, нет у неё силы воли.
Незнакомец вздохнул:
— Мало кто знает, но тех пятерых драконов, воспитанных Лун Му, уже давно нет, только Хуанди Байлун и остался. Они поняли, что, сосредотачивая силу в себе, они не делают сильнее страну, потому что энергия и ци не приходят из ниоткуда.
— Термодинамика или что-то в этом роде? Закон сохранения энергии? — сообразила Хамуцо.
— Думаю, да. Они отдали силу стране драконов и породили более слабых потомков. Драконы перестали быть богами, но их стало больше. Мало кто знает, но страной сейчас управляет только Совет, а не драконы. Но в чём-то он схож с ними: ничего не меняет, сохраняет всё первоначальным, вот только часть энергии всегда уходит во внешний мир.
Чтобы осознать информацию, Хамуцо сделала глубокую затяжку.
— Так значит, нам врали? Драконы не будут нас учить? Только такие же бестолковые люди, как и мы?
Незнакомец улыбнулся и странно помотал головой, но ничего не ответил на этот вопрос.
— Чему же вы учитесь?
Хамуцо с досадой запрокинула голову:
— Рисовать, каллиграфии-хореографии, игре на инструментах, варить еду в хого, мыть полы без швабры, изгибаться, как будто у нас нет костей, разливать чай, носить на башке кучу посуды, стирать руками и сушить бельё, бегая вокруг дома.
Слепец снова улыбнулся в никуда.
— Тренировка точности, гибкости, равновесия и силы… Госпожа Ши неплохо вас готовит, если учесть, что она не учитель и не мастер. Наверное, таких навыков хватит, чтобы перемахнуть через ограду княжеского дворца.
Дочь генерала с изумлением вытаращилась на него и сглотнула. Откуда он, чёрт возьми?..
— Ещё есть одна ниндзя, она отдельно от нас обучается и…
Тут у Хамуцо внутри похолодело, потому что незнакомец пугающе дёрнулся.
— Она звала вас с собой? — странно спросил он.
— Куда? — испугалась Хамуцо.
Незнакомец тут же успокоился.
— Главное, чтобы не в Истинный Эрлитоу без опечатанной бумаги. За такое вас могут казнить, даже если вы с земли. Недостойным нельзя за внутреннюю стену, этот закон писан золотом и кровью.
— Несправедливо, — заметила Хамуцо.
— Мир не идеален. В идеальном мире не было бы разумной жизни, поскольку энергия стремится течь ровно и тихо, как в пруду, а беспокойный разум — это река с водопадами. Но пресная вода попадает в море, где испаряется и становится облаками на небе, чтобы вновь пролиться на землю дождём. То же самое, но больше.