— Красота, правда? — произнесла рядом ожившая деревянная жаба. — Эта лестница, точно ДНК, ведёт нас вверх, в бесконечно малое, в первоначала, когда мы все были коацерватами и когда нам незачем было изобретать коммунизм в противовес капитализму. Тогда не было несчастья, хорошо бы вернуться в состояние бактериальных пластов, да?
— Угумн… — брякнула Эмань.
— Эмань! — снова позвали из параллельных миров, отнесённых назад по временной шкале.
— Послушай меня! — жаба вкочила на грудь и схватила девушку за ворот. — Реальность — это иллюзия! На самом деле все люди существуют лишь в виде фотографий, видео и тиктоков! Мы давно перешли к полностью цифровому бытию. Ядерная война, развязанная США на Тайване, уничтожила наши физические оболочки, и только Китай в состоянии поддерживать суперкомпьютеры, обеспечивающие наше нормальное существование в матрице. Ты должна помириться с Хамуцо, её отец контролирует главный компьютер, именуемый Меркурией, чьё цифровое воплощение здесь ты наблюдаешь.
— Чё, реально? — еле произнесла Эмань.
— Повторяю: реальность не существует в объективном мире!
Девушка попыталась страдальчески закатить глаза, и они случайно вылетели из орбит.
— Какая нудная жаба… Хуже Меркурии-суперкомпьютера…
— Эмань! — снова позвали из-за грани.
— Кто меня зовёт? — не выдержала наконец та и внезапно обнаружила, что находится у себя, но только у себя не в Доме Мандаринок — какой бред, кто реально поверит существование целого континента, парящего в тропосфере? — а дома. В своей комнате, на кровати. Тумбочка, заваленная тетрадями, стикерпаками, комиксами и прочей макулатурой. Полка со справочниками, учебниками. Где-то под кроватью в коробке милый сердцу хлам — старый плеер, брелок с тамагочи, диски с фильмами, маленький непродвинутый микроскоп юного натуралиста, фенечки от тех, кто клялся в вечной дружбе, фотоальбом, где она пытается сделать ласточку на зубце башни Великой китайской стены, ободки, резинки с бантами. На стене плакаты со звёздами, среди которых много американцев. Фотографии, флажки на верёвочке, постеры, календарь. Она лежит и смотрит в белый высокий потолок.
— Эмань! Ну что ты не отвечаешь?
Вот кто зовёт. Айминь. Она тоже дома, не в колледже за границей?
Точно, сейчас же лето…
— М-м-м, не хочу, — лениво произнесла Эмань.
— Да ладно тебе! — сестрёнка плюхнулась рядом. Два колоска на башке, спускающиеся чёрными длинными косичками, две тонкие косички с чёлки впереди, как модно. Широкие плечи, ещё совсем свежее лицо с немного неправильными чертами. Как она, но точно малолетка и без фильтров. — Пойдём вниз, будем в кругу семьи наедаться арбузами и смотреть фильмы по телеку. Мы же так редко собираемся, а ты тут валяешься.
— Никуда я не пойду, — медленно произнесла Эмань. — У меня депрессия, меня плющит…
Айминь задумалась, после чего хлопнула её по колену.
— Обиделась, значит. Да?
— А нефиг было просить меня бросить универ… Я теперь недоучка…
Айминь прыснула.
— Да ладно тебе, ты же модель! Красивая, а не с зарёванными глазами! Забудь ты этого… как там его… а неважно, у тебя всё равно каждые два месяца кто-то новый. Короче, он вообще тебя не стоит.
Эмань подняла голову. У неё ещё полностью розовая башка и пирсинг на бровях, который потом зарастёт.
— Он угрожал слить мои нюдсы.
— И что, слил? — Айминь улыбается. Она всегда считала Эмань прекрасной и не понимала, почему Эмань этого недостаточно. Разве многие девчонки не мечтали жить как она? Эх, Айминь, как же хорошо, что твоя старшая сестра оберегает тебя от всей этой изнанки…
— Я сама выложила их в ленту для донатеров со скринами его переписки со мной. Теперь его репутации пизда.
— Пизда от твоей пизды? — Айминь расхохоталась от тупой шутки, взмахивая косичками. Потом повернулась спиной и легла рядом. — Слышь, Эмань, а зачем тебе вообще нужна была эта биология с химией? У матери вроде же нормальные ребята на коротком поводке, необязательно идти им в помощники.
— Да понимаешь? — Эмань вытянула руки к потолку. — Вот весь этот мир — он же живой. Он как суп, в нём всё варится и переходит одно в другое. Это магия, только реальная, без этих фэнтезей. Вот…
Она задумалась, чем бы убедить Айминь.
— Вот ты же летать хочешь не потому что это как-то полезно, а потому что это круто, так? И твои все модельки самолётов по факту только пыль собирают?
— Летать офигенно! Я хочу делать бочки и разносить вражеские истребители, как в игрухе, только в реальности, чтобы меня все боялись и гнались за мной, а я сделаю петлю назад, пристроюсь сзади и — пу-бух! Вали на тот свет!
— Ну вот, — улыбнулась Эмань. — И мы все только за. Но только не надо нам войны, а лётчицей можно быть и на гражданке.
— Не хочу на гражданке, — буркнула Айминь. — Скука смертная! Блин, зануда, пойдём уже, я хочу арбуза и дора́м!
— Ну так иди, — повернула голову Эмань.
— Без тебя не хочу. Ты опять будешь долго валяться, а потом нюхнёшь чего-нибудь и тебя будут откачивать в больнице. Ненавижу, когда ты… такая, — Айминь обиженно свернулась в комок.
— Я больше не буду ничего употреблять, — Эмань погладила её по голове. — Честно. Это была большая ошибка, я ни за что бы не напугала тебя.
— Ну вот и не надо, — Айминь поймала её руку и задержала на лбу. — Зачем быть несчастной, когда мы круче всех?
— Это верно! — Эмань попыталась весело засмеяться. — Кстати…
Сказать это будет тяжеловато.
— …помнишь, папина бабушка рассказывала нам легенду про страну драконов?
— Ты это к чему? — недоверчиво спросила сестрёнка.
— Туда вроде бы можно долететь на самолёте.
— Это сказки, — зевнула Айминь. — Ты же сама говорила.
— Но ведь люди куда-то пропадали?
Айминь сжала её руку.
— В нашей семье все прекрасно знают, как могут пропадать люди. Да? Ну же, Эмань, пойдём!
Пришлось встать, спускаться вниз, что бы ловить на себе эти острые взгляды, которые никак нельзя проигнорировать: "Неудачница, неудачница, хватит выпендриваться, делай то, что мы тебе говорим!"
Что ей, блин, сделать, чтобы наконец-то они все были довольны? Надвое разорваться? А может, к херам умереть и переродиться в этой загадочной небесной, чтобы принести их семье благословение? И люди действительно исчезали. Хотите, чтобы она рискнула ради вас?! Хотите?! Она рискнёт, она готова! Просто соберётся и уйдёт! Всё, чтобы сделать лучше, чтобы наконец-то сделать всё нормально! Закрыть все свои косяки, оправдать вложенные деньги! Хотите?
Сделано.
Эмань очнулась.
Фух, это был не передоз… Пельмешек был рядом и пристроился под боком. В комнате никого не было и вроде ничего не изменилось.
Кажется, никто не заметил её опрометчивого поступка. Это счастье: наркоманы выглядят отвратительно, когда обдолбаются: лежат в моче и блевотине с выпученными стеклянными глазами. Может, она больше и не инста-красотка с нарисованным косметикой лицом, ноготочками и идеальной кожей и волосами, но окончательно терять собственное достоинство и превращаться в биомусор не хотелось. Зря, конечно, она это сделала… Если бы кто увидел её, то небеса бы разверзлись и в Доме Мандаринок наступил бы судный день. Ещё бы, наркотики же…
Правда, чувствовала Эмань себя ужасно. Надо будет вечером добраться выпить…
Где жаба? Вот же она… Надо выкинуть её, сжечь, утопить… Но не сейчас, сейчас лучше спрятать её поглубже в рюкзак.
Между пальцев задней лапки застряла прядь волос Бирюзы. Зачем она её не выбросила по дороге?
Надо бы сходить умыться: изо рта слюна потекла и высохла.
Интереса ради Эмань подставила прядь под струю воды из умывальника. Сколько понадобится времени, чтобы эти грязные сальные волосы стали чистыми?
Тут её глаза округлились.
Сказать Хамуцо, что?.. Нет, это какой-то бред, это её ещё не отпустило…
Остаток дня прошёл тоскливо. Никто ни с кем не разговаривал, никто не обращал ни на что внимание.
Под вечер дождь перестал. С наступлением свободного времени Эмань собрала в рюкзак самое ценное, чтобы никто не копошился, накинула свою дурацкую мешковатую куртку, доставшуюся от старшей сестры, которая не вернула её своему бывшему, и двинулась в мокрую посвежевшую серость под хмурым небом, даже не обеспечив себе, как до этого обычно бывало, надёжный тыл. Не хотелось никого ни о чём просить, ещё бы услышали, как заплетается язык и дрожит голос.
Си Ши с трудом разлепила глаза. Она была в комнате, где спустя много-много лет Эмань вдохнёт порошок Бирюзы. Тело точно налилось свинцом, голова раскалывалась, как фарфоровая ваза. А ведь сегодня столько дел…
Кто-то отодвинул панельную дверь: невысокого роста, с заколотыми волосами, в оранжевом ханьфу. Вошедшего не удавалось точно рассмотреть из-за гноя в глазах. Сердце у Си Ши тревожно забилось. Только не одна из близняшек Хуа, только не они!
Но это была О-Цуру.
О-Цуру, мелкая, бледная, с маленькой грудью, не особо симпатичная. Зато характер у неё был железный. Близняшки Хуа, бывшие их наставницами, не единожды велели бить её палками по пяткам за непослушание и пререкание с ними, но О-Цуру, которую все ученицы прозвали Стальным Журавликом, не сдавалась. Неудивительно, что её пусть не все любили, но многие уважали. Даже ши-цза, которые их охраняли: в то время было много киллеров, которым особо нервные заказывали убить землянок. Но особо разумные киллеры боялись близняшек Хуа. Вообще многие боялись близняшек Хуа, в том числе и Си Ши.
— Чего не встаёшь? — весело спросила О-Цуру. — Хочешь возглавить отряд бунтарей-сонь?
Си Ши с трудом села на циновке.
— Кажется, я заболела. Надо бы пойти за чайником и глотнуть кипятку. Кстати, ты чего в рыжем?
О-Цуру тонко засвистела (за это её тоже часто ругали).
— Это не дело, Си. Сейчас погоди.
Она пошла к своей сумке и стала рыться, после чего вынула пузырёк с таблетками.
— Что это? — спросила Си Ши.