Пенг и Дон долго изучали слабые места тела человека, познавали потоки ци не только в теории, но и на практике. Попади они к тем, кто бесшумно входит в дом, их наверняка бы мечтали истребить многие такие, как Хамуцо. Но сильные люди их не нашли, и потому два парня были просто балбесы. Вот только очень искусные.
Эмань не ожидала такой согласованной и сильной атаки. В мгновение сила в мышцах её рук иссякла и повисла в воздухе крохотными золотыми каплями: Пенг и Дон попросту вырвали её из тела. Эмань пропустила ответную атаку, возвращая себе ци и уворачиваясь от удара физического. Но сорвиголовы действовали с двух сторон, и очень скоро девушка упала на землю.
— Четыре! Пять! — хором считал народ. — Шесть!
Эмань поднялась, чувствуя себя точно раздавленной катком. А Пенг и Дон поглотили её ци.
Попытка вытащить ци у них провалилась. Вот о чём говорила Аллату — внутренняя гармония. Энергия течёт замкнуто, не расплескиваясь… У неё не так. Пока не так.
Дыхание, как учила Си Ши… Дыхание…
Продышаться не удалось, она получила двумя ногами в живот.
— Три! Четыре!
— Я на ногах! — Эмань резво вскочила и попыталась взять в захват Пенга, но Дон ударил её сзади, причём руками по ягодицам.
Им смешно! И энергия нестабильна…
Есть! Удалось забрать немного силы! Вот только чего они так машут руками…
И тут всё её тело затрясло, точно при эпилептическом припадке. Она упала, чувствуя, как сводит каждую мышцу, как пузырится кровь, как ци прорывается наружу…
— Нельзя! Убьёте! — завопила Бровка, оглушительно звеня в колокольчик.
Ци возвращась медленно, всё тело нестерпимо болело, а народ безжалостно считал.
— Семь! Восемь!
Чёрт, так быстро… Голова гудит, а эти двое улыбаются друг другу. Да, их двое, они куда искуснее её. Бить одновременно двоих не получается, бить кого-то одного не выйдет. Их движения слишком быстрые и согласованные. Шансов изначально не было. Увы, она слабая, слабая, слабая девочка с отфотошопленных фотографий…
Нет, надо хотя бы встать на ноги.
— Девять!
Но Эмань встала. Пенг и Дон весело подняли брови: хочешь, мол, ещё?
— Слабовато ебёте, ребята, — улыбнулась девушка, вытирая текущую из носа кровь. — А вас вроде двое…
Наконец-то она узнала, что такое удар ци: ни один из парней и близко не коснулся её, но замах их рук так крепко приложил её к земле, что искры из глаз полетели.
— …Семь!
Чего?! Она отрубилась?!
— Стоять!
Она снова на ногах, но колени разбиты, кровь из носа течёт уже по шее, а ладони в ссадинах.
Дон прыснул.
— Сдавайся, Одноглазка! Мне тебя уже жалко стало.
— Эй! — послышался где-то то среди рядов столиков, тележек и лавочек голос Аллату. — Народ, что это за бои гладиаторские?
Пенг разочарованно просвистел.
— Ну вот, теперь тебя спасёт учитель.
Внезапно послышался хруст. Это Эмань размяла правое запястье.
— Нет. Спасать она будет вас. От разрыва жопы.
В воздухе мелькнула стальная вспышка.
Тут Пенг вскрикнул и схватился за щёку.
— Дон, что со мной?! Меня обожгло!
— Ой… — произнёс тот, видя, как срезанная прядь чёлки его названного брата опустилась на землю, а сквозь пальцы засочилась кровь.
Под правый ладонью Эмань крутилось что-то размером с тарелку. Внезапно оно исчезло.
— Ай! — запищал Дон и хлопнул себя по бёдрам, но поздно. Народ захохотал: подол ципао был обрезан аккурат на уровне причинного места, и кусок материи ухнул с колен вниз, выделяясь заалевшим краем: одной тканью дело не ограничилось.
— Теперь мне будет очень весело! — захохотала Эмань, и загадочная тарелка начала носиться по всему огороженному кругу.
— А-а-а-а! — завопили Пенг и Дон, стремительно обрастая мелкими красными полосами.
А дальше ситуация стала ещё веселее: Эмань гоняла двоих парней по кругу, забирая у них ци и эту же ци пуская на работу своей вертушки. Ярмарочная толпа неистовствовала, большинство от восторга, но кто-то требовал всё это прекратить.
Когда Аллату наконец протиснулась сквозь тела и ворвалась в круг, десятая капля упала в чашу. Пенг и Дон без сил лежали в изрезанных ципао, из-за алых полос на теле чем-то похожие на картину с осокой. Эмань нагнулась и подняла с земли что-то не очень большое, блестящее и узкое.
— Победила Эмань! — объявила Бровка, не скрывая восторга. Даже обняла потную пыльную девушку с залихватски съехавшей на одно ухо шапке, хотя это было проявлением откровенной симпатии судьи к одному из участников. — Ну наконец-то! Как они мне надоели! Но покарай меня феникс, это ведь невозможно!
— Ведьма! — крикнул кто-то из толпы. — Она опасна!
Послышалось несколько согласных голосов.
— Она моя ученица, я за неё отвечаю! — успокоила всех Аллату, после чего обернулась на всех четверых. — Во-первых, что это тут вы устроили? Вам старосты разрешение давали?
— Давали! — заявила Бровка. — Их дочери и племянницы. И самолично уважаемая староста Минь.
Аллату пыталась хмуриться, но у неё это не очень получалось, рот сам тянулся в сторону ушей.
— Быть так. Но, во-вторых, разве не было нарушения правил?
Два парня с трудом подняли головы.
— Вот кстати! У неё было оружие! С оружием и мы бы победили.
Бровка подскочила к ним, и они поспешно легли обратно.
— В руках! А у неё ни в руках, ни в ногах, ни во рту и даже не между грудей!
— Энергия ци! — Эмань ловко повертела в воздухе скальпелем, но тот неожиданно упал. — Закончилась.
Заметившие это Пенг и Дон наконец сели. Дон подобрался, прикрывая промежность.
— Вы живы? — заботливо спросила Аллату.
— А чего нам помирать? От царапин что ли? — попытался усмехнулся Пенг, но углы его рта болезненно дёрнулись. Порез на щеке почернел из-за пыли.
Аллату поставила руки в боки.
— Так! Давайте все к Дому! Поиграли и хватит. Эх, Дон, чем же тебя прикрыть…
— Надо быть милосерднее к неудачникам! — озорно захохотала Эмань и распахнула ханьфу.
Народ было приготовился завопить, но грудь девушки оказалась скрыта привычным чёрным топом. Эмань бросила своё одеяние, в котором её валяли по пыльной площади, Донгэю на голову. Однако тот быстро накинул его.
— Вижу, одноглазая, я тебе всё-таки нравлюсь?
Скальпель опасно блеснул между пальцев, и парень поспешил вплотную прижаться к другу.
— Отблагодаришь потом, — сообщила Эмань, лучезарно улыбаясь. Несмотря на кровавую дорожку от носа до ямки между ключицами, несмотря на ссадины и пыль, несмотря на чёрную ленту через глаз и дурацкую шапку, сейчас она была прекрасна. А может, именно благодаря всему этому её вид заставлял сердца биться чаще. — Без посторонних.
К немалому удивлению самой девушки, которая попросту стебалась, Донгэй и Пенгфэй заодно синхронно кивнули. Эмань почувствовала, что к лицу медленно приливает кровь.
Да ладно, это шутка… Никто не может серьёзно это воспринять, а такие товарищи тем более.
— Эмань? — любезно произнесла за спиной у ученицы Аллату. Как всегда неожиданно из-за музыки в наушниках. — Или как мне тебя звать, Одноглазый Феникс?
Был уже вечер, девушка давно отмылась, обработала все раны и теперь, сидя на циновке у своего любимого обрыва, перебирала аккорды на пипе.
— Какое-то дурацкое произвище.
— Так это первое, потом будет получше. — Аллату села рядом. — Как чувствуешь себя?
Эмань сфальшивила и со вздохом отложила инструмент, после чего опустила голову в ладони.
— Ощущение, что меня выпотрошили. Я ещё долго не смогу вернуть прежнюю форму, а это была ничтожная стычка. Это плохо, учитель. Я всё ещё слабая.
— О-о-о, — протянула мастер. — Хочешь серьёзную стычку?
— Я не думаю, что мирная жизнь надолго. Вы не можете скрыть, что тревога ощущается почти физически. Стыковка Такамагахары неизбежна, а в Тянь-Чжунго полно всяких шпионов. К сожалению, во мне есть кое-что полезное вроде неразорванной связи с землёй, не так ли?
Аллату некоторое время молчала.
— Я тебя поняла. Что ж, придётся мне на время прекратить поиски новых историй и помочь тебе писать свою…
— Которая чуть не оборвалась, — попыталась пошутить Эмань.
— Эй! — улыбнулась мастер. — Сама!
— Выбора не было. Точнее, был, но это было наиболее привлекательное решение.
Аллату осеклась, после чего почесала лоб.
— Ах, насчёт Пенга и Дона… Видимо, я куда больше хорошая искательница историй, чем матушка. Правда, меня куда больше тревожит тот факт, что ты не терзаешься сомнениями, можно ли пускать людям кровь. Я считаю, что искусство должно поклоняться жизни, хотя на моей давно почившей родине поклонялись и смерти. Но, как сама уже знаешь, это им не помогло.
Эмань выпрямилась и положила кулак на сердце.
— Обещаю, что мои удары будут только ответными!
— Это хорошо, — кивнула Аллату. — При недостатке силы ты обладаешь исключительным упорством, это тебе поможет.
— Спасибо, мастер.
Эмань погрузилась в созерцание заката, а потому вздрогнула, когда широкая паучья ладонь Аллату коснулась её плеча, однако затем в тело, точно ароматная горячая заварка из чайника, полилась ци, наполняя оскудевшие русла в организме, и от энергии жизни на душе проросли цветы и зазеленели листья.
— Что ж, юная ученица! Пора бы перед сном хорошенько потренироваться и пропустить этот мир через своё сердце!
Мастер с южных земель, где было много воды, много полей, много хижин и также много нетронутых влажных лесов и лугов, просил называть себя Джеймсон, потому что много путешествовал в том числе по Америке, когда ещё был на земле. Но с тех пор прошло уже полвека, он не застал ни бунтов в Пекине в конце восьмидесятых, ни развитие интернета, ни превращение родной провинции Хайнань в один из ведущих туристических центров мира.
Зимой здесь лили дожди, и потому сюда часто приезжали из Эрлитоу, чтобы "продышаться мокрым воздухом". Но дощатый дом мастера стоял на отшибе в малозаселенной полулесной деревеньке, поэтому там народу было мало. Когда-то там обучалось множество мечников, но теперь единственными собеседниками старого чудака Джеймсона, которому было под девяносто, были старушки из чайного дома. Вообще никто не мог объяснить, как Гроза забрала сюда уже не юного мужчину. Сам Джеймсон объяснял это своим сомнитель