Что было гораздо хуже и от чего именно хотелось вырвать себе все внутренности, так это от факта, что у всех ещё была сохранена хоть какая-то реакция нервной системы, то есть они были в целом живы: когда двое людей и один йетиманси подошли к ним, они попытались отступить в чащу, но у большинства ноги шевелились плохо, хотя кто-то относительно бодро полз.
Девушка шагнула вперёд, к бледному слепому ребёнку-зомби, у которого отвалилась нижняя челюсть. Тот начал отползать, но как-то по дуге, точно не хотел уходить совсем, но и оставаться так близко было небезопасно.
Секунд через пять Хамуцо уже безудержно рвало.
Йеча протянул к ней было руку, но затем с болезненным вздохом отдёрнул. Но староста его понял и отвёл девушку в сторону.
Мастер медленно вытащил палаш из ножен.
— Пожалуйста, принесите лопату, брезент, бинты для перевязки и верёвку. Вам не стоит на это смотреть.
Когда староста и Хамуцо вернулись со всем необходимым, Йеча отвёл наиболее уцелевшую часть поражённых в сторонку, прочие были расчленены и теперь точно не выглядели как то, что, источая отвратительный запах и шаркая разваливающимися ногами, придёт к дому в темноте и будет смотреть огромными выжженными глазами без зрачков. В число "разобранных" вошёл и ребёнок без челюсти.
— Эти не смогут дальше жить, мне придётся зарыть их здесь. Остальных смогу взять на себя. Спасибо, что помогли, но теперь вам лучше не подходить близко. Я так и не понял во время войны, передаётся ли инфекция людям, но тогда никто не трогал мёртвых ходоков голыми руками. Но я точно знаю, что йетиманси этим не болеют.
— А если, — прошептала Хамуцо, — их убить? Или вылечить? Как они вообще так… появились?
Йеча покачал головой, роя твёрдую промёрзшую землю. Лопата была ему сильно велика и черенок бил сбоку по голове, поэтому Хамуцо попросилась вырыть самой.
— Появились они потому, что энергия концентрироваться вечно не может. Особенно когда у нас… — тут мастер поймал взгляд старосты, — …сегодняшняя ситуация. Никто не хотел решать проблему с больным. Всех, кто не умер в боях, могли бы убить, если бы это можно было сделать также, как с человеком. Но подлесники благодаря совершенству своего организма быстро смогли освоить цигун, и пусть никто из них не стал воином или заклинателем, однако развить свою ци смогли. Поэтому полумёртвые, лишённые разума, не умирали, пока тело их не будет рассечено. Чтобы не давать повода иномирцам обозлиться, их просто законсервировали в облако ци, где они и были всё это время. Однако далеко их унесло с запада…
Хамуцо откинула назад отросшие волосы висков.
— То есть их… вылечить… как бы нельзя и умереть они сами не могут? Но они же мучаются!
Мастер, запихнув в нос комочки ваты, осматривал полуразложившихся несчастных и пытался хоть как-то помочь им, хотя бы подвязать руку, чтобы не отрывалась.
— Возможно, их можно вылечить. По крайней мере… по слухам, конечно… кое-кто делал лекарство от этой болезни.
Никогда Хамуцо не слышала от Йечи фальши в голосе до этого самого момента. А точнее, до фразы "по слухам, конечно". Видимо, йетиманси попросту очень плохо умеют врать. Либо конкретно Йеча.
Мастер связал неземных зомби веревкой и окутал их сверху брезентом. Разместить их пришлось в бараке, поэтому все старшие переехали в Берлогу, и у Хамуцо появились соседи в лице Хенга и Ху. Но, поскольку те имели привычку внезапно поддаваться любовным порывам и вообще часто сюсюкались, Хамуцо виновато сообщила Йече, что лучше уж будет спать в коридоре. Поэтому тому пришлось поселить её у себя. Так девушка узнала, что йетиманси обожают собирать всякие странные безделушки и не могут спать ровно на матрасе, а делают себе круглое гнездо, внутри которого и сворачиваются калачиком.
Никто в Каменных соснах не был спокоен. Люди боялись не только самих поражённых иномирцев и беспросветной темноты того, что осталось от их разума, но этого факта, что спустя аж два десятилетия кошмары Эдема вновь вернулись. А это означает, что никто не может быть уверен, что завтра не наступит голод, на страну не нападут враги, а детей не поразит чума. А почему это всё? Из-за иномирцев? Из-за Грозы, что приносит в Тянь-Чжунго чужаков? Или во всём виноват Эрлитоу и Совет, который отпустил ситуацию на самотёк, не помог простым людям, хотя те исправно платили налоги и отдавали ши-цза последнее из-за закромов?
Йеча запретил всем подходить к бараку и проводил там куда больше времени, чем хотел сам. Впрочем, к подлесникам никто бы и не подошёл, половина учеников и вовсе перестала заниматься: кого не пускала родня, кто решил уехать.
Хамуцо и Родинка много тренировались самостоятельно друг с другом, но сосредоточиться на обучении не получалось.
— Какие же они страшные! — громким, но отнюдь не бодрым голосом произносил мальчик, атакуя бамбуковой палкой. — А мастер всё им помочь пытается. Тебе их жалко?
— Очень жалко, но так жить ужасно. Мой отец непременно предложил бы их сжечь. Но не из милосердия, а потому что они бесполезны, — отвечала Хамуцо, уворачиваясь.
"Интересно, как давно я считаю папу упрямым человеком, которому наплевать на чувства других? Да уж, родню не выбирают, я всё равно по нему немножко скучаю".
Йеча почти не приходил к себе, так что Хамуцо всё равно ночевала в одиночестве. Но одним вечером они всё-таки легли вместе. Хамуцо выменяла у Джеймсона на томик Мао книжку о Тибете и теперь её читала, однако мастер выключил лампу.
— Чтению время и сну тоже.
Пришлось засыпать. Но спустя примерно три часа девушка проснулась от шороха. Она слегка приоткрыла глаза, не выдавая себя, и наблюдала за тем, как Йеча переодевался из кимоно в коричневый плотный костюм со множеством ремней и карманов ("О, хвостик! Такой прикольный и маленький! Интересно, есть ли длиннохвостые йетиманси? Ох нифига, а в смысле у него не везде шерсть? Реально, само тело почти голое. О небо, что это за страшные полосы на спине?! Кажется, от палки… Кто-то давным давно сильно бил его — чтоб ему, негодяю-живодёру, руки отрезали, а потом расстреляли бы! Ого, татуировка… Интересно, что это такие за кресты, похоже на расплющенные самолёты"), после чего вытащил из корзины нечто вроде набора для скалолазания.
Раздался тихий свист и стук о стену — Йеча проверил, как работает абордажный крюк. После чего засунул в ножны свой палаш, натянул на голову нечто вроде балаклавы и осторожно вышел в коридор.
К утру он не вернулся. К вечеру тоже.
А когда на следующий вечер из барака выполз один из подлесников, до чёртиков напугав окрестное население, все поняли, что Йеча не планировал отсутствовать так долго.
— Мне это всё сильно не нравится, — молвила Хамуцо, положив голову Бирюзе на колени. Они были на пороге Берлоги, и слепец достаточно пробыл в одиночестве, чтобы вернуться в человеческое общество и хоть как-то с ним взаимодействовать. В конце концов ради этого он не улетел далеко на север, куда бы никто из людей просто погулять не попёрся и не, дай Небо, потащил бы за собой конницу, пушки и стрелков с мушкетами.
Было довольно прохладно, несмотря на солнечную погоду, поэтому они подстрелили старое одеяло.
— Он же всегда обо всём предупреждает, понимаешь? Просто так исчезнуть вообще не в его стиле!
— Я всё прекрасно понимаю, — приговаривал Бирюза, прочёсывая пятернёй ей волосы и при этом держа свою голову обращённой в никуда. На затылке у него красовался хвостик — Хамуцо постаралась.
Они бы не нежничали столь открыто, если бы девушку не задолбали Хенг с Ху. А так — всяк свободен в своих решениях и может поступать так, как считает нужным, помня о последствиях и ответственности. Вот и всё.
Бирюза всё же завязал глаза повязкой, хотя Хамуцо нравилось и без неё.
— Надо что-то делать. Прошло уже три дня. До Эрлитоу полдня пути в повозке или день пешком, но я точно знаю, что Йечу могли бы перебросить и на аэрошаре йетиманси, он летит довольно тихо, — Хамуцо почесала свой шрам на скуле, но Бирюза мягко отвёл ей руку: нечего раны расковыривать.
— Если исчезновение Йечи связано с мертвыми ходоками, то он не совсем в Эрлитоу. Скорее всего он в Пределе, и там что-то пошло не по плану. Возможно, сейчас он пытается проникнуть в Среднее кольцо или Истинный Эрлитоу.
Хамуцо резко села, но Бирюза успел увернуться.
— Но ему туда нельзя! Вдруг его схватили и теперь он в тюрьме? Чёрт возьми, раз мы должны защищать Каменные сосны, а равно каждого из её жителей, то прямо сейчас мы должны защитить Йечу! — Она вскочила на ноги. — Так, нужен план… Ты ведь всё знаешь об Эрлитоу?
Бирюза кивнул в её сторону.
— Хоть два десятилетия перед моими глазами тьма, но я до сих пор помню этот город при свете дня. Если ты просишь меня помочь, то я с радостью верну нашего друга. Но только ты можешь подвергнуться опасности.
Хамуцо скрестила пальцы на переносице — так делал её отец, когда просчитывал в голове стратегию.
— Можно задать отвратительный вопрос?
— Ты можешь задать мне любой вопрос: я живу в гармонии и моё состояние не зависит от дурных слов.
Хамуцо с ноткой отчаяния и стыда дёрнула себя за волосы:
— Сколько человек ты сможешь на себе унести?
Бирюза задумался.
— Если быть в уверенности, что никто не свалится, то точно пятерых.
— А с оружием?
— Наверное, уже четырёх.
Хамуцо снова коснулась переносицы.
— Кто может угрожать Йече? Кому мы сможем противостоять небольшим отрядом в шесть человек? Если мы, конечно, уверены, что с нашим мастером не всё в порядке.
Бирюза в задумчивости опустил голову, волосы красиво закрыли его лицо.
— Либо проблемы с ши-цза и тогда можно договориться через знакомых, либо с Листом, и тогда, возможно, придётся драться, если я ничего не решу. Но это будет куда опаснее. Но, может быть, это к лучшему, что моя вера в последний вариант наиболее сильна.
Хамуцо бестолково улыбнулась.
— А что за лист?
Эмань устало свернула свиток и положила его на большой стол, за которым они все сидели в читальном зале.